Псих - Игорь Сотников
– Что тебя опять не устраивает?! – горят огнём глаза Серафимы.
– Самой любви ещё далеко до субстанции истины. Хоть и кричит бог, что любовь – это и есть высшая субстанция, без которой невозможно существование всего сущего, но, по моему мнению, это верно лишь отчасти. Любовь, по своим качественным характеристикам, пока что достигла только высот панацеи, и всё. И пока в ней присутствует материальность в виде ревности – она всего лишь есть дженерик истины. Так что, творцу ещё трудиться и трудиться над ней, ведь ты же сама знаешь, его нарциссическую ревность к себе, – на последних словах он издевательски ухмыльнулся, этот критически настроенный к существующему режиму оппозиционер.
– Ты опять за своё? – спокойно говорит Серафимы, уже устав спорить с ним.
– Ты же знаешь, чего бы я хотел взять, как своё, – хитро подмигивает Асмодей Симе.
– Прекрати, – со смехом отбивается Сима от поползновений, ни на секунду не упускающего возможности пошалить Асмодея, который, может быть, только ради неё и вызвался работать в этот наблюдательный совет.
Когда же после определенных увещеваний и просьб со стороны Симы и ответных заверений Асмодея борьба была закончена, Сима вернулась к папке и продолжила её изучение.
– А она – хорошенькая, – из-за спины Симы заявил Асмодей, разглядывая мамочку.
На что неминуемо последовала расплата в виде ответа Симы, который на этот раз совершенно не подразумевал словесных выпадов и был сведён к удару Симой локтем назад, под дых этому… ладно, любителю красоток, но при этом имеющего наглость заявлять об этом в присутствии неких других особ, коим, может быть, не всегда интересно это слышать или, если и слышать подобные слова, то – в свой адрес, чего, пожалуй, не дождёшься от этого остолопа. Нечистая сила, одно слово…
– Ой, а он-то, явно не красавец, – перевернув страницу, Сима воззрилась на мужского претендента на отцовство.
– Вот тебе и ответ на любовную пылкость партнера, – всё не образумится хихикающий Асмодей.
– Ну и что с того? Сила любви не зависит от внешних качеств индивидуума, – строга Серафимы.
– Зато взаимность, ох, в какой зависимости находится от них, – парирует Асмодей.
Но Серафимы не отвечает ему на его выпад, продолжая листать дело, время от времени, то хмурясь, то – наоборот, озаряясь светом, на который так любит смотреть Асмодей, и только благодаря чему он не лезет к ней со своими замечаниями.
– Слушай, а ты мне ничего не хочешь сказать? – дочитав до конца дело, Сима обратилась к Асмодею.
– А в чём дело, – непонимающе отвечает ей Асмодей.
– А в том, что уж больно оно мне знакомо, – не сводя глаз с Асмодея, проговорила Серафимы.
– Так ты уже об этом в самом начале говорила, – улыбается Асмодей.
– Ну, забылась. И что? – невозмутима Сима
Затем её как будто осеняет догадка, и она с видом, который так часто демонстрируют люди, готовые воскликнуть: «Эврика!», – заявляет нечто подобное этому: «Нашёл!».
– Так это же… Тот самый… – задумавшись, говорит она.
После чего Сима, переполненная волнением, воззряется на Асмодея, ожидая от него требуемой реакции.
А тот делает непонимающий вид, со своим несоответствующим ее словам вопросом:
– Ты это, о чём?
– Как это, о чём? Я же тебя на минутку попросила проследить за младенцем и… Что теперь?! – с ужасом причитает Сима.
– И, что теперь?– непробиваем этот ухмыляющийся Асмодей.
– Ну, я пока ещё не знаю…
Перебирая в уме варианты всех возможных вероятностей, о которых она не слишком-то имела представление, Сима, после хождений из стороны в сторону наконец-то остановилась и, посмотрев на Асмодея, спросила того:
– Но ведь не зря же нам поручили рассмотреть дело Илии в скором порядке.
– Или – зря, – напрашиваясь, отвечает Асмодей.
После чего Сима подходит к нему вплотную и, смотря ему прямо в глаза, спрашивает:
– Говори прямо, что не так.
– Да ладно уж, делать из мухи слона у тебя всё равно лучше, чем у Вельзевула не получится. Ну, добавил я ему пару черточек для проформы и всё, ведь добавить – это не убавить, и значит – благо. Чего уж здесь такого, – полон наивности Асмодей.
– Знаю я ваши благие намерения, и куда они впоследствии приводят. И здесь… Всяко не черточка была добавлена, а целая чертовщина, – не удержавшись на месте, всхлипывая и закрыв лицо руками, падает Сима на это, казалось бы не понятно для чего находящееся здесь кресло, которое всё же, как оказывается, имеет своё предназначение, как и всё в этом мире, где для каждой вещи есть своё место и время.
– Да ты, как и все Ангелы, склонна преувеличивать, – пытается её успокоить Асмодей.
– Я – не все! – сквозь слёзы всё же резко отвечает Сима.
– Я знаю, – поглаживает её по голове Асмодей.
– Ты не понимаешь… Ведь это была моя первая самостоятельная работа, – продолжает всхлипывать Сима, затем она вдруг резко замолкает, поднимает свои заплаканные глаза на Асмодея и, прищурив глаза, спрашивает того: – Слушай, а не воспользовался ли ты мною, моей неопытностью? – проговорив, замолчала Сима, продолжая буравить глазами Асмодея. – Да, точно, вы отвлекли меня, и я, оставив свой пост, тем самым дала вам возможность осуществить задуманное. Говори! Так, всё было? Ответь мне. – Но в ответ молчание Асмодея. – Только правду, – уже поникшим голосом спросила Асмодея Сима, что и решило исход дела.
– Я только ради нас и согласился на это. Баал обещал, что в случае успешного эксперимента, у всех нас вновь появится возможность обрести своё полное ангельское «Я», – смиренно ответил Асмодей.
После чего Серафимы отпустила его, подошла к столу, и, забрав папку с делом, направилась к выходу, где, задержавшись на секунду, посмотрела на уже неулыбающегося Асмодея. Потом, на одно лишь мгновение вспыхнув огнем, вышла из кабинета, громко хлопнув за собой дверью, тем самым сохранив надежду, оставшемуся Асмодею, очень хорошо знавшего природу Ангелов с их бесконечным терпением и милостью к оступившимся. Так что ему оставалось только немного переждать требуемое для наказания время, и уж потом, найдя нужные существенности, такие как: красивые оправы для её прекрасных ручек или ножек, добиться от неё снисходительного прощения.
Асмодей подошёл к экрану, который показывал, что и Илия уже успокоился, лежа в кровати, и сказал тому:
– Эх ты, со своими условностями. Знай одно: не условности создают мир, хоть и служат рабочим инструментом для создания мира. Единственно, только разум может создавать миры, которые, находясь в полной зависимости от него, и отображают все твои неразумности, которые, по большому счёту, и есть
