Ужас (ЛП) - Кэмпбелл Нения

Она пожалела, что не догадалась спросить у секретарши, как выглядит отправитель, но уже слишком поздно. Теперь миссис Филдс имела дело с рассерженным родителем, пришедшим в офис администрации с робким ребенком. Вэл могла видеть драму, разворачивающуюся за окном.

Она снова обратила внимание на конверт. Бумага была зернистой и оставляла ощущение сухости в руках. Она облизала палец, прежде чем просунуть его под клапан и разорвать ногтем. Бумага внутри была гладкой и кремовой, как пергамент. Пахло дорого.

Нахмурившись, она развернула лист, и увидела чернильно-черные буквы. Несколько цветочных лепестков, розовых, как те, что росли на присланном растении, упали на землю у ее ног.

«Я уже давно наблюдаю за тобой. Знаю, что ты увлечена вещами и людьми, которых любишь, и не склонна делать то, что не соответствует твоим интересам. Этим ты напоминаешь мне могущественного хищника, охотника. Но во многих других отношениях ты — существо более низкого уровня. Та — за кем охотятся. Добыча.

Я выделил тебя, потому что у тебя есть потенциал. Я хочу поиграть с тобой. Хочу сыграть с тобой в шахматные поддавки. [[Шахматные поддавки являются одним из самых популярных вариантов шахмат. Цель каждого игрока — потерять все свои фигуры или попасть в тупик, то есть мизерную версию. В варианте книги предлагается сыграть suicide chess (шахматы самоубийц), когда проигрывает игрок, сделавший последний ход. Т.е. победа присуждается тому игроку, который не имеет ходов. Частный случай – все фигуры данного игрока срублены.Главная особенность шахматных поддавков в варианте suicide состоит в том, что король лишён особого статуса: отсутствуют понятия шаха, мата, связки и т.п.; рокировки невозможны; пешки, достигнув последней горизонтали, могут превращаться в любые фигуры, в том числе и в королей.]]

Ты со своими пешками, а я со своими. Мы будем в равных условиях. И знаешь, что еще? Я уверен, что ты согласишься. Потому что та же страсть, которая питает твои чувства, движет твоим любопытством. Тебе нравится хороший вызов. Думаю, ты найдешь меня довольно серьезным соперником.

Во всех отношениях.

Даже сейчас знаю, что ты ищешь меня, гадаешь, кто я. Где я. Откуда знаю, что делать.

Ответы на эти вопросы сможешь найти в ходе моей игры, хотя, когда придет время, возможно ты уже не захочешь их знать.

Ты боишься? Я тебя пугаю? В этом моя цель. Потому что сначала ты должна проиграть больше, чем можешь себе позволить. Пожертвовать всем. Научиться истинному страху.

Только тогда ты победишь в игре.

Я — гроссмейстер. С нетерпением жду возможности сыграть против тебя, моя дорогая. Х

P.S. Цветы-валерианы. Твои тезки — вполне подходящие, подумал я, хотя и не такие красивые, как ты».

Сердце бешено колотилось, когда она закончила читать письмо.

(Интересно, что заставляет ее кровь биться быстрее — вожделение или страх?)

Вэл опустилась на скамью. Письмо было полно замаскированных эмоций, но несло в себе резкий оттенок неуравновешенной психики, который заставил ее похолодеть. Игры, цветы, добыча, хищники? Это было больше, чем ее разум мог понять. Она смутно помнила, что «гроссмейстер» — это высокий шахматный титул. Гэвин научил ее этому, но она подавила эту мысль в зародыше, как и все мысли о нем.

Где-то, кто-то в этой школе наблюдал за ней. Преследовал ее. Охотился на нее.

Вэл поежилась, несмотря на толстовку, которую натянула поплотнее. Гэвин? Это был Гэвин? Она задумалась, и ветер задул вокруг нее еще яростнее, вторя ее тревогам.

«Ты боишься? — спросил он. — Я тебя пугаю?»

Да, он пугал. Да, она боялась.

(Ты должна бояться)

Глава 2

«Приманка»

В шахматах приманка — это тактика заманивания фигуры, обычно короля или ферзя, в ловушку путем принуждения ее к перемещению на отравленное поле с жертвой на этом поле.

Вэл потребовались годы, чтобы снова почувствовать себя в безопасности. Неделями, месяцами она жила в постоянном страхе перед возвращением Гэвина. Самые незначительные вещи выводили ее из себя: скрип половицы, когда она была дома одна; запах сандалового дерева и роз, краски и опилок; жгучий, горьковато-сладкий вкус мяты.

Со временем она научилась с этим справляться. Лекарства помогли ей оценивать ситуацию с логической точки зрения и соответственно реагировать на потенциальные угрозы, пока они не перестанут казаться угрозами. Это даже немного сработало.

Но в своем блокноте, который вела с первого курса, Вэл записала все его сообщения, а также даты и время их отправки. Она смотрела на его слова, пока они не запечатлелись в ее памяти. Она могла бы процитировать их во сне. Вэл знала его стиль, речь, чересчур фамильярные манеры.

Этот человек, автор письма, вел себя как незнакомец.

И все же — между ними имелось явное сходство. Шахматы. Ссылки на хищников и добычу. Желание страха.

Она получила несколько писем и телефонных звонков от подражателей. Часть из них были довольно тревожными, от людей в городе, которые считали ее саму виноватой в случившемся инциденте. Ее называли «шлюхой» и «потаскушкой», «сталкершей» и «психопаткой». Ее очерняли и отчитывали, приставали и преследовали — до такой степени, что Гэвин начал казаться наименьшей угрозой по сравнению со всем этим.

Может быть, это был еще один из них. Еще один больной урод, который хотел мучить ее, наказывать за то, что она не могла контролировать. Вэл подумала, не показать ли письмо матери и не спросить ли у нее совета, но от этой мысли ее затошнило. Ее мама всегда слишком остро реагировала, из-за чего Вэл так сильно напрягалась, что ей требовался дополнительный визит к психотерапевту.

Даже если Гэвин никогда не вернется, он оставил на ней свой след. Она была проклята, да поможет ей бог.

***

Рабочие пришли рано, как раз, когда Вэл собиралась на футбольный матч. Ее родители уступили, так как это была только игра юниоров, которая заканчивалась раньше, чем университетская, и с условием, что она обязательно позвонит, прежде чем вернуться домой. Отец Вэл добавил:

— Скажи своему парню, если с тобой что-нибудь случится, у меня есть «Ремингтон» и лопата.

Она слабо рассмеялась, зная, что от нее этого ждут, хотя его неудачная попытка пошутить не подняла настроения. С тяжелым сердцем Вэл ждала, когда автобус подойдет к остановке. День был серый, холодный, в воздухе висело обещание дождя, словно плохо завуалированная угроза. Письмо было сложено в карман ее небесно-голубой парки, странные слова давили на нее, как свинцовая глыба. Вэл не могла выбросить их из головы, и это ее беспокоило.

Возможно ли, что Гэвин вернулся после стольких лет? Он был сумасшедшим, да, но не глупым. Отнюдь. Блестящий шахматист, он обладал умом, способным анализировать партии на много шагов вперед, предсказывая бесконечное число как оборонительных, так и наступательных ходов, а также соответствующих им контрударов. Из того, что она знала о нем, эти способности, по крайней мере частично, проявлялись в реальной жизни. Вэл с трудом верилось, что он приедет в город, где у людей есть все шансы узнать его и сдать в полицию или, что еще хуже, устроить жестокий самосуд.

Лучше всего он сам сказал про себя: «я всегда — охотник, а не добыча». Если он и позволял себя преследовать, то только для того, чтобы устроить ловушку, вроде той, для королевы, которую использовал против Вэл, когда учил играть в шахматы много лет назад.

(ты думала, что поймала меня, но единственная ловушка, которую ты расставила, моя дорогая, оказалась на тебя саму)

Теплое дыхание. Теплое тело. Комната, освещенная единственной голой раскачивающейся лампочкой. Приторный запах краски смешивался с запахом сандалового дерева и более темным, животным запахом, который был присущ только ему.