Уоррен Мерфи - На линии огня
— Это мой пожар, — резко произнес он, продолжая пятиться. — Лучше вам уйти отсюда и оставить меня в покое.
* * *Солли Мартин понимал, что делать этого не следует, но ему надоело ждать. А кроме того, ему хотелось знать, как устраиваются пожары.
Выйдя из машины, он двинулся к проулку, отделявшему его магазин от соседнего дома.
Задняя дверь магазина была открыта, Солли остановился и покачал головой. Ему ничего не было известно о заказных пожарах, однако он считал, что бросать дверь открытой по меньшей мере глупо, поскольку кто-нибудь мог это заметить и позвонить в полицию.
Подойдя к двери, он услыхал внутри голоса. Ему не понравилось, что они так громко разговаривают. Ему показалось, что так дела не делаются, и он решил отменить все это к чертовой матери, пока его не арестовали заодно с этими придурками. «Хрен с ним — решил он. — Это его деньги. И он сейчас войдет и скажет, чтобы они прекратили всю эту возню».
Ступив на порог, он увидел Москалевича и Фламио, стоявших всего в нескольких шагах спиной к нему. В углу помещения стоял мальчишка.
Но не успел Солли открыть рот, как заговорил Москалевич:
— Как это понимать, твой пожар? Нас наняли и заплатили за эту работу.
Они с Фламио двинулись вперед.
— Я вас предупреждаю, — услышал Солли голос мальчика.
Голос был совсем детский, нетвердый, неокрепший, что никак не вязалось с угрозой, которая прозвучала в его словах.
Фламио засмеялся.
— Ну и нахал! — сказал он. — Это ты предупреждаешь нас? Что будем делать с этим паршивцем, Моу?
— По-моему, нужно оставить его здесь, — ответил Москалевич.
— В последний раз предупреждаю! — проговорил паренек.
Фламио снова засмеялся.
Мальчик широко развел руками в стороны, словно собираясь взлететь.
* * *Если бы Солли Мартин не видел этого своими собственными глазами, он никогда бы в такое не поверил.
В тот самый момент, когда Фламио и Москалевич бросились к нему, паренек развел руки в стороны.
Тело мальчика засветилось. Мартин видел, как сначала от него пошло какое-то слабое голубоватое сияние, как будто тело очутилось посреди газового пламени. Затем свечение усилилось, становясь ярче и окутывая мальчишку, точно какая-то спиритуальная аура. Москалевич и Фламио замерли посреди магазина, как вкопанные, а паренек тем временем вытянул руки вперед и растопырил пальцы. Свечение вокруг него стало меняться. Сперва оно приобрело фиолетовый оттенок, затем постепенно стало алеть, все сильнее и сильнее, все ярче и ярче. И вот вокруг мальчика запылало рыжее зарево, переливаясь и мерцая, точно раскаленная в камине кочерга. Солли стало больно смотреть. Но он продолжал смотреть и сквозь оранжевое облако увидел лицо мальчика: его сузившиеся глаза пылали, зубы сверкали в широкой улыбке, выражавшей истинное наслаждение.
Затем, как если бы двое мужчин были отрицательными полюсами батареи, а мальчик мощнейшим генератором положительных импульсов, полумрак комнаты пронзили две огненные оранжевые молнии, и обоих пришельцев хватило пламя. Солли Мартин подавил в себе рвавшийся наружу крик. Одежда на людях сгорела мгновенно, оранжевое пламя стало пожирать их, и на глазах Мартина они словно таяли, медленно оседая на пол.
Никто из них даже не вскрикнул, и Мартин понял, что они мертвы. А тут еще взорвалась банка с бензином, которую принес Фламио, и пламя, разметавшись по всему магазину, мгновенно охватило газеты и знамена ООП.
А в дальнем конце магазина стоял, все еще сияя, Лестер Мак-Герл. Затем, резко развернувшись кругом, он протянул руки к противоположной стене магазина, из кончиков его пальцев снова брызнуло пламя, и там, где длинные огненные нити коснулись стены, сухое дерево мгновенно загорелось.
Мальчик огляделся по сторонам. Удовлетворенно кивнул. Посреди помещения догорали трупы двух поджигателей, разбрызгивая вокруг горящие капли жира, и там, где они падали, загорался пол. Горел уже весь магазин, и тогда мальчик снова начал менять свой цвет, постепенно переходя из оранжевого в алый, из алого в пурпурный, из пурпурного в голубоватый и в конце концов вернулся к своему обычному цвету, как если бы был аккумуляторной батареей, израсходовавшей последний заряд.
После этого Лестер Мак-Герл бросился к двери. И тут Солли Мартин принял одно из тех решений, вспоминая о котором позднее, задавал себе вопрос: и откуда только храбрость взялась?
Когда мальчишка пробегал мимо него, Солли схватил его за худенькие плечи и, прежде чем перепуганный паренек успел сделать попытку вырваться, зашептал:
— Нам надо отсюда убираться. Идем. Я твой друг. Я не сделаю тебе ничего плохого.
Солли поразила хрупкость мальчишеского тела. Он будто птицу в руках держал. Мальчик не оказал никакого сопротивления, словно из него ушла вся его энергия. И Солли Мартин повел его по переулку туда, где стояла машина.
Он хотел поскорее убраться с этого места, покуда не нагрянула полиция. Он понял, что в руках своих держит тот самый ходовой товар, который так долго искал.
Солли еще ни разу в жизни не удалось заработать ни одного доллара, продав что-либо обыкновенному покупателю, зато теперь у него будет совсем другая клиентура. Он будет продавать пожары тем, кому эти пожары нужны, имея в лице Лестера Мак-Герла такой товар, благодаря которому окажется вне конкуренции среди всех тех, кто в Соединенных Штатах зарабатывает себе на поджогах.
Лестер Мак-Герл покорно сел на переднее сиденье.
Когда Солли уселся за руль, он увидел, что Лестер пристально на него смотрит.
— Вы хотите меня побить? — спросил Мак-Герл.
— Нет, — ответил Солли. — Я хочу тебя накормить.
Мальчик покачал головой.
— Вы хотите меня поколотить, — упрямо проговорил он.
— Нет, не хочу, — сказал Солли. — Я хочу сделать тебя богатым. И еще я хочу, чтобы ты устроил столько пожаров, сколько пожелаешь. Как тебе это нравится?
— Я в это не поверю, пока не увижу своими глазами, — ответил Лестер Мак-Герл.
— А ты поверь, — сказал Солли Мартин. Когда приехали пожарные, их уже не было.
Глава вторая
Его звали Римо, а песок, который упал ему на живот, был сырой и холодный.
Открыв один глаз, он увидел белокурую трехлетнюю девчушку, сидевшую на корточках над длинной канавкой, которую она копала в песке.
— Ты зачем на меня песок бросаешь? — спросил ее Римо.
Он лежал в одних плавках, спиной на полотенце с изображением Мики-Мауса, на залитом солнцем пляже Пойнт-Плезант-Бич в Нью-Джерси.
— Я копаю лов, — ответила девчушка, не поднимая головы.
Ее маленькая жестяная лопатка — Римо впервые видел такую и всегда думал, что они делаются из пластмассы, — тотчас же снова вонзилась в песок и, зачерпнув его немногим более столовой ложки, перебросила через левое плечо девочки, высыпав при этом большую часть на живот Римо. Сосредоточившись на всепоглощающей работе по перемещению грунта, девочка плотно сжимала губки.
— А что такое лов? — поинтересовался Римо.
— А это то, что копают воклуг самка, — ответила девочка. — Это мне моя сталсая сестла Алдафф ласска-сывала.
— Так это не лов, а ров, — сказал Римо, стряхивая с живота песок. — А где же, в таком случае, твой замок? Зачем же копать ров, если нет замка? По-моему, это просто повод для того, чтобы бросать на меня песок.
Девчушка продолжала копать. На живот Римо снова упал песок. Некоторое количество, более сухого, попало ему в лицо.
— Я делаю сначала лов, потому что лов легче делать, — пояснила она.
— Ров, — поправил Римо.
— Лов, — повторила девочка. — А после я буду делать самок.
На голове у нее торчали два беленьких хвостика, присыпанных влажным песком, который искрился, точно кристаллики алмаза. Тельце у нее было розовое, еще не тронутое загаром, и, казалось, состояло сплошь из одних округлостей — такое оно было пухленькое, мягкое и гладкое, — поскольку сквозь кожу не проступал ни один мускул.
— А почему ты решила строить его рядом со мной, когда в твоем распоряжении целый пляж? — спросил Римо.
При этом он развел в стороны руки, подчеркивая таким образом размеры пляжа, и тут же получил полную лопатку песка в незащищенную физиономию. Перевернувшись набок, он приподнялся на одной руке и посмотрел на девчонку.
— Потому что я подумала, что, если плилетит длакон, ты засситис мой самок, — проговорила она.
Тут она в первый раз посмотрела на него и улыбнулась. У нее были небесной голубизны глаза и маленькие, ровные, сияющие, словно жемчуг, зубки.
— А почему я? — спросил Римо. — Ты дракона когда-нибудь видела?
— Потому что ты холосый, — ответила девочка. — А моя сталсая сестла Алдафф ласскасывала мне пло длаконов, что все они больсе меня.
— Так ты считаешь, что я хороший? — спросил Римо. Он посмотрел на свои руки. На их счету были сотни жизней, и если на них не было видно пятен крови, то все они оставались лежать на его душе. «Интересно, — подумал Римо, — хоть кто-нибудь когда-нибудь считал меня хорошим?»
