Маргарет Марон - Дитя зимы (в сокращении)

— Да уж, вряд ли это была пуля проходившего мимо охотника, — отозвался Дуайт, засовывая в тостер ломтики хлеба, — но подождем, что скажут эксперты. Когда выяснится, куда отклонилась пуля — вправо или влево, — станет ясно, с какой стороны шоссе она прилетела.

— Женщина, собиравшая мусор, не видела убийцу?

— А он, должно быть, не видел ее. — Дуайт печально покачал головой. — Чертовски меткий выстрел, если он был намеренным. Сумерки, движущийся объект — и точно в затылок…

Я положила нарезанную курицу в разогретый густой соус, а Дуайт тем временем пересказывал мне беседу с сестрой Джей Ди. Оказывается, Роуз был кровельщиком и имел контракт с одним из местных подрядчиков. По вечерам бригада обычно заканчивала работу в одно и то же время, и если убийца знал об этом, он мог поджидать Роуза на шоссе.

— Помнишь случай в прошлом месяце? — сказала я. — Очень похоже. — Один из моих коллег погиб почти сразу после нашей свадьбы. — Только в тот раз убийца ехал рядом с машиной жертвы, и они переговаривались через открытые она.

Дуайт нахмурился.

— У Роуза тоже было отрыто окно. Правое. Не целиком. — Он показал пальцами около десяти сантиметров.

— Он курил?

— Угу. В кармане куртки нашли сигареты. В пепельнице — окурки.

— Понятно. — Я тоже курю, а потому окно у меня всегда приоткрыто, чтобы сподручнее было сбрасывать пепел. Но это окно водительского сиденья… Левое, а не правое.

Звякнул тостер, и аромат поджаренного хлеба смешался с запахом курицы в соусе.

— Думаешь, его застрелил кто-то из родственников жены?

— Ну, на сей раз он здорово ее избил, — откликнулся Дуайт, укладывая кусок горячей курицы на тост и примеряясь к салату. — Прошлым вечером брату пришлось отвезти ее в больницу. Теперь она с детьми живет у него.

— Как она восприняла?

— Зарыдала, едва мы ей сказали. Уж не знаю, переживает она за себя или больше за детей. — Он положил себе в тарелку маринованных огурчиков и передал мне банку. — Надо заметить, брат и золовка не пролили ни слезинки.

— У брата есть алиби? — спросила я.

— Он сказал, что до самой темноты был на работе — занимался своими газонами. Завтра Ричардс это проверит.

Мы убирали со стола, когда зазвонил телефон Дуайта. Увидев номер на экране, он нахмурил брови.

— Шейсвилл… — пробормотал Дуайт.

Я бросила взгляд на часы. Шейсвилл, Виргиния? В десятом часу вечера в будний день? Это могла быть только Джонна — бывшая жена Дуайта и мать его восьмилетнего сына Кэла.

Дуайт ответил ровным, спокойным тоном, но в следующий миг голос его потеплел:

— Привет, малыш! Как ты там?

Он внимательно слушал, и я видела, как с каждой минутой все более мрачнеет его лицо.

— А где мама?.. Она сказала, когда вернется?.. Бабушка с тобой?.. Хорошо, но… Завтра? Извини, малыш, но… Нет, я просто хочу сказать, что надо было предупредить меня раньше. Тогда мы что-нибудь придумали бы… — Последовала еще одна долгая пауза, а потом голос Дуайта стал уверенным и ободряющим. — Это можно устроить. Что у вас там с дорогами? Снег шел прошлым вечером? Как, ты сказал, зовут твою учительницу?.. В десять? Я буду. Обещаю. А теперь иди в постель, слышишь?

Он со вздохом отложил телефон.

— Что-то случилось? — спросила я.

— Да нет. Джонна куда-то ушла, а ее мать сидела с Кэлом, но уснула на диване. Он хочет, чтобы я завтра утром приехал к нему в школу. Пообещал своей учительнице, что я буду. Джонна сказала ему, что я не примчусь по первому зову, но… — Он уныло покачал головой.

— Но Кэл хорошо знает своего отца, — закончила я. — Поставлю будильник на полпятого.

— Лучше на четыре, — отозвался Дуайт.

Глава 2

Хотя они и легли спать в десять часов, но, когда зазвонил будильник, Дуайту показалось, что он всю ночь не сомкнул глаз. Накануне вечером он сказал Деборе, что ей не нужно подниматься в такую рань, но, зайдя в спальню после душа, обнаружил пустую постель. А с кухни доносился бодрящий аромат кофе.

Он завязывал шнурки на ботинках, когда вошла Дебора с дымящейся чашкой в руках.

— Вовсе не обязательно было это делать.

— Я знаю. — Дебора зевнула.

В старенькой голубой рубашке, немного сонная, она казалась такой желанной, что, если бы не предстоявший долгий путь, Дуайт тут же вернулся бы в постель вместе с ней. Вместо этого он взял приготовленный термос с кофе, надел черную кожаную куртку и сказал, что постарается быть дома к вечеру.

Дуайт пересек границу штата Виргиния. Все было покрыто толстым слоем снега, выпавшего ночью в среду. Устав от монотонного бормотания ведущего новостей, он вставил в плеер диск «Алабамы» и под мелодичную музыку стал сравнивать двух женщин, двух своих жен.

В тринадцать лет Дебора была своенравным ребенком, в ее характере уже тогда проявились решительность и целеустремленность, столь свойственные Деборе-женщине. Шесть лет разницы в возрасте, разделявшие их, казались настолько неодолимым препятствием, что Дуайт решил пойти в армию, дабы избежать соблазна. И все же каждый раз, когда он приезжал в отпуск и встречался с братьями Деборы, она неизменно оказывалась рядом — все более желанная и притягательная.

Он принял назначение на прохождение спецподготовки и был отправлен в Германию, где и сказал себе, что дела любовные — табу, запретный плод… А потом появилась Джонна Шей. Она приехала в Висбаден навестить своего друга, и Дуайт был сражен ее мягким южным говором, прелестным лицом и аристократическими манерами.

Джонна полагала, что из Дуайта можно сделать офицера и джентльмена. Он проучился в колледже достаточно — его образование было почти эквивалентно офицерскому — и, получив блестящие рекомендации от своих командиров, был принят в школу подготовки офицеров. Много позже он понял, что Джонна считала свое замужество мезальянсом и унижением для себя. Оттрубив свое в качестве жены сержанта Брайанта, она была счастлива превратиться в супругу Брайанта-лейтенанта и регулярно обедать в офицерском клубе вместе с женами майоров и полковников.

Задолго до того, как получить назначение в округ Колумбия, Дуайт понял, что их брак — ошибка. А краткая поездка домой на день рождения матери показала, насколько эта ошибка серьезна. Дебора, достигшая возраста, когда уже можно появляться в баре, энергичная, жизнерадостная, стала еще более желанной. Один-единственный взгляд на нее — и Дуайт убедился в том, что его чувства были не просто юношеским увлечением, что он действительно любит ее. И будет любить всегда. Но у Деборы тогда был роман с другим, а сам он был женат. Он уже свил свое гнездо — и должен пребывать в нем, пусть и не находя в этом никакой радости. Большую часть времени Дуайт проводил на работе — он служил в разведке, а Джонна занималась домом. Между ними никогда не было ссор. Со стороны они казались идеальной парой.

Потом изменилась политическая ситуация. Дуайт решил оставить службу в армии и перейти в полицию округа Колумбия. Джонна была вне себя от ярости. Мало того, что она лишилась привилегий, предоставляемых офицерским клубом, — она стала женой полицейского, да вдобавок еще из рядового состава.

После этого их брак продолжался только по инерции. И когда Дуайт узнал, что Джонна перестала принимать противозачаточные таблетки, он изумился до глубины души, но ради будущего ребенка готов был работать на износ.

После рождения Кэла Джонна перестала делать вид, что ей нравится заниматься сексом. И когда она попросила развода, Дуайт не возражал. И не пытался остановить, когда она захотела, забрав Кэла, вернуться в Шейсвилл — маленький городок на западе Виргинии, в начале девятнадцатого века названный в честь ее предка. Шейсвилл лежал у подножия Грейт-Смоки. Он был достаточно мал, чтобы его жители знали друг о друге все, но достаточно велик, чтобы в нем работало несколько мебельных фабрик и торговый центр.

Сестра Джонны Памела — «моя безумная сестрица Пэм», как называла ее Джона, — выйдя замуж, поселилась в Теннесси. Дуйат никогда в жизни не видел ее. А их престарелая матушка миссис Шей обитала в Шейсвилле и по мере сил помогала Джонне, присматривала за Кэлом, если было нужно.

Хотя имя семьи Шей было хорошо известно в мебельной промышленности, они уже не владели ни фабрикой, ни лесопилками, ни складами. Отец Джонны погиб в результате несчастного случая, когда Джонна и ее сестра были еще детьми, и на нем прервалась мужская линия семьи. Джонна считала, что матери несказанно повезло, когда ей удалось продать остатки семейного бизнеса — пусть даже после этого им пришлось переехать в маленький дом и вместо слуг, проживающих в доме, завести приходящую домработницу.

Тем не менее Шейсвилл был не худшим местом для Кэла. После окончательного разрыва с Джонной Дуайт сообразил, что расстояние между Вашингтоном и Шейсвиллом не сильно отличается от расстояния между Шейсвиллом и округом Коллетон. Вдобавок здесь всем заправлял шериф Боумен Пул, а он был правильным человеком.