Уоррен Мерфи - Судный день
В мире корпораций не было места для упрямства. Оно устарело, как счеты. Устаревают и люди. Тем хуже для доктора Смита.
Как обычно, Клам совершил образцовую посадку в аэропорту Уэстчестера. Он был осторожным пилотом, хотя и не знавшим чувства страха, и никогда не подвергал себя ненужному риску. Он встречал пожилых пилотов и безрассудных пилотов, но пожилых и в то же время безрассудных пилотов ему встречать не доводилось.
Клам понаблюдал за заправкой своего самолета, обсудил результаты техосмотра с одним из немногих механиков, которым доверял, а затем уехал на фургоне своей жены, припаркованном им здесь два дня тому назад. Он хотел позвонить жене, но потом передумал. Незачем зря тратить время. Не помешает сегодня вечером появиться у доктора Смита пораньше. Лучше на несколько минут раньше, чем хотя бы на секунду позже.
Клам проехал высокие ворота Фолкрофта, глухие кирпичные стены которого скрывали все, что находилось за ними, и припарковал фургон с задней стороны административного здания. Свет горел только в офисе Смита, слабо мерцая в ночи через непроницаемое снаружи оконное стекло, но что-либо внутри разглядеть было невозможно. В течение сорока восьми часов, как утверждало исследование в области пыток, Клам узнает все о Фолкрофте, все до последней мелочи.
В ночной темноте Клам взглянул на таинственную вереницу звезд, расстояние до которых и их размеры оставались неизвестными человечеству до наступления компьютерной эры. Глядя в глубину пространства, Клам, непонятно почему, подумал о перехваченной из Фолкрофта странной информации. Там упоминался «Дестроер» – по-видимому, какой-то военный корабль – и маленькая деревушка в Северной Корее под названием Синанджу.
Глава вторая
Его звали Римо, и он направлялся с «визитом вежливости» в пригород Детройта, Гросс-Пойнт, расположенный в нескольких милях от центра, в респектабельный дом с широкой лужайкой перед ним. Люди, живущие в центре города, или впрыскивали смерть себе в вены, или вдыхали ее, или торговали ею в «охраняемых» притонах.
Те, кто пользовался продуктом, доход от продажи которого позволял содержать эту лужайку безупречно подстриженной, ежедневно мыть и чистить до блеска дом руками двух служанок, подогревать всю зиму воду в бассейне, не были желанными гостями в этом квартале. После наступления темноты полицейские останавливали их и гнали прочь, если те не могли сказать, куда направляются и зачем – поработать барменом на вечеринке, убрать в спальнях или вынести мусор. Они резко выделялись в этом квартале темным цветом лица.
Лицо Римо не привлекало внимания полицейских. Широкие скулы, взгляд темных глаз устремлен в вечность. Бледное лицо. Шесть футов росту, широкие запястья. Худощавый. Римо позвонил в дверь с табличкой «Джордан». Некогда эта фамилия звучала как Джордано. Некогда Анджело Джордано заправлял подпольным игорным бизнесом в деловой части Детройта, пока не обнаружил, что именно оптовая продажа белого порошка приносит чудовищную прибыль. И вот уже пятнадцать лет он успешно торговал этим товаром, снабжая им мелких черных дилеров. Дела шли хорошо, несмотря на отсутствие рекламы и своеобразные трудности с маркетингом: от пятнадцати лет до пожизненного заключения.
Между Арнольдом Джорданом и последним этапом торговли было столько ступеней, что сам он с какими-либо неприятностями никогда не сталкивался. Это касалось лишь мелкой сошки.
Дверь открыла горничная.
– Добрый вечер, – сказал Римо. – Я из Союза домовладельцев Гросс-Пойнта и хотел бы поговорить с мистером Джорданом.
– Мистер Джордан вас ожидает?
– Нет, – ответил Римо.
– Не могли бы вы подождать здесь, я посмотрю, дома ли он.
– Спасибо.
Римо начал что-то насвистывать. Он был очень занят сегодня вечером. В последнее время приказы, идущие сверху, были полны несуразностями, почти граничащими с некомпетентностью. Это все связано с Ай-Ди-Си, не иначе. Римо это понимал, хотя ему никто официально так и не разъяснил, что за проблемы возникли с этой корпорацией. Ему сообщили только имена и местонахождение трех программистов. Римо понадобилось пятнадцать секунд, чтобы избавиться от последнего из них на пляже Лонг-Айленда. Четырнадцать из них он от души смеялся над человеком, вставшим в позу кунг-фу, которая была бы вполне уместна на тренировочном занятии в школе боевых искусств, но при которой в реальном бою грудь оставалась незащищенной.
Названия этой позы Римо не знал, потому что, как говаривал его учитель, Мастер Синанджу, человек не должен тратить драгоценное время на коллекционирование чужих глупостей. Синанджу, в отличие от широко известных видов боевых искусств, было не искусством, а рабочим инструментом. Римо так и не мог понять, как это люди могут превращать обыденную работу в забаву, посвящать ей часы досуга. Так, некоторые адвокаты, чтобы расслабиться, подстригают газоны!
Вернулась горничная, шурша накрахмаленным белым фартуком и, извинившись, сообщила, что мистер Джордан занят.
– Я только на одну минуту, я и сам очень тороплюсь, – сказал Римо и каким-то образом проскользнул в дом, оставив горничную, безрезультатно пытавшуюся его удержать, стоять с беспомощно вытянутыми руками.
Арнольд Джордан ужинал в кругу семьи. Когда Римо вошел в тесно заставленную мебелью столовую, Джордан держал в руке вилку с куском черничного пирога.
– Мне ужасно неловко вас беспокоить, – сказал Римо. – Это займет только минуту. Прошу вас, заканчивайте ужин, я не хочу его прерывать.
Джордан, крупный мужчина с властным рубленым лицом римского легионера, но с прической телекомментатора, положил вилку.
– Пожалуйста, доедайте, – повторил Римо. – Или вы не любите черничный пирог?
– Кто вы такой?
– Я из Союза домовладельцев Гросс-Пойнта. Мое дело займет только минуту. У меня тоже нет времени.
– Я ужинаю. Позвоните завтра утром моей секретарше.
– Я же сказал, доедайте свой пирог.
Арнольд Джордан вытер рот белой льняной салфеткой и, извинившись перед женой и детьми, вышел из-за стола
– Я уделю вам ровно одну минуту, – процедил он сквозь зубы. – Но должен предупредить: вы поступаете опрометчиво, прерывая мой ужин.
Римо только кивнул в ответ. У него не было времени на вежливую болтовню. Джордан провел его в заставленный книжными полками рабочий кабинет.
– Как вас зовут? Что вам надо? На кого работаете? Я уже сказал, что вы поступили опрометчиво, оторвав меня от ужина. Имя и телефон вашего хозяина?
– Его зовут Смит, но не утруждайте себя звонками. Вы недавно приняли участие в поставке большой партии наркотиков, и меня послали, чтобы покончить с этим вашим бизнесом. – Римо пробормотал себе под нос: – Никому нет дела до того, что я не могу быть одновременно в двух местах. Как просто: найди дом Джордана, разберись с ним, то есть сделай за один вечер работу, на которую требуется тридцать пять часов. И чтобы все было на самом высшем уровне, как обычно.
– Простите, что вы сказали? – спросил Джордан.
– Неважно, у меня нет времени на болтовню, – буркнул Римо
– Это хорошо, – сказал Джордан, – это прекрасно. У вас нет времени? Тогда окажите себе любезность и удалитесь.
– Я слышу в вашем голосе угрозу, не так ли?
Джордан пожал плечами. Если понадобится, он может раздавить в лепешку этого человека, но чего ради? Достаточно поднять трубку и вызвать полицию, которая арестует этого нахала за вторжение в частное владение. А потом, когда его выпустят под поручительство, он, Джордан, поможет ему исчезнуть в глубинах озера Мичиган.
Размышления Джордана неожиданно поколебала жгучая боль в правом плече, как от раскаленной кочерги. Он открыл рот, чтобы крикнуть, но не смог выдавить из себя ни звука. Римо зажал его плечо между большим и указательным пальцами. Джордан не мог ни двинуться, ни позвать на помощь.
Он беспомощно сидел за своим письменным столом, напоминая раздавленную лягушку.
– Все в порядке, – сказал гость. – Вам больно.
В плечевом суставе Джордан ощущал страшную боль, словно его нафаршировали горящими углями. Римо слегка пошевелил пальцами.
– А теперь не больно.
Джордан почувствовал такое облегчение, что едва не заплакал.
– Больно – не больно. Опять больно.
Джордан снова ощутил ужасную боль.
– Так будет продолжаться до тех пор, пока я не узнаю, где героин.
Джордан попытался что-то сказать, но не смог.
– Не слышу.
Джордан тщетно старался что-то произнести.
– Ну, говорите же!
«Разве этот человек не видит, что он не в состоянии говорить? Маньяк какой-то, а плечо, кажется, вот-вот выскочит из сустава». Джордану очень хотелось заговорить, но голос ему не подчинялся. Вдруг он почувствовал, как боль переместилась в область сердца и голосовые связки заработали, хотя он едва мог вздохнуть. Охрипшим голосом он поведал об «охраняемом» притоне в центре города. Но маньяк не верил и твердил, что он врет.
