Жером Делафосс - Кровавый круг
Натан встал перед зеркалом, которое висело над умывальником. Очертания комнаты понемногу отошли на второй план, уступая место незнакомой фигуре, которая материализовывалась в овале зеркала.
Ростом он был почти метр восемьдесят пять. Крепкое здоровое тело, твердые мускулы, широкие плечи, длинные худые руки с надувшимися венами. На коже еще были видны следы катастрофы — большой желтоватый синяк на бедре, другой, фиолетовый на груди. Натан с трудом воспринимал то, что видел, как единое целое. Он подошел ближе к зеркалу, чтобы рассмотреть детали…
Большие миндалевидные глаза в длинных каштановых ресницах, густые брови. В глубине радужной оболочки странного медового цвета мерцали точки посветлее, словно мельчайшие золотые песчинки. Они придавали взгляду необычный блеск. Бледная кожа. Орлиный нос. От распухшего рта до середины правой щеки тянулся косой белый рубец, старый шрам, из-за которого казалось, что Натан слегка усмехается. Черные волосы подстрижены очень коротко — вероятно, так положено в неврологическом отделении.
Понемногу отдельные черты соединились в однородное изображение. Его лицо… Лицо было неподвижной маской, по которой текли две теплые слезы. Незнакомое отражение вызывало у него головокружение. Он почувствовал, что падает в бездну. Лиза Ларсен удержала его за руку.
Ничего страшного, теперь он снова личность.
3
Тем утром Натан впервые сошел с единственной, покрытой хрустящим льдом дороги и отважился пойти по глубокому снегу, испытывая свое тело и дыхание. Временами он оборачивался, чтобы посмотреть на следы, оставленные в густом снежном покрове, словно единственные доказательства его существования.
Даже если он и чувствовал себя лучше, в том числе и благодаря доктору Ларсен, которая регулярно навещала его, он так и не узнал о себе многого.
Его гражданское состояние. Натан-Поль-Мари Фал. Родился 2 сентября 1969 года. Профессия: водолаз. Адрес постоянного проживания: 6-бис, улица Кампань-Премьер, 75014, Париж, Франция. Психиатр Лиза Ларсен, убежденная сторонница Фрейда, считала, что он стал жертвой вытеснения информации из сознания, причины которого было невозможно понять без информации о прошлом Натана. Было ясно, что травма, которую он перенес, стала детонатором, однако истинный источник проблем таился в нем самом, в лабиринтах его сознания. Только он один мог победить болезнь, которая его мучила. Вскоре Натану передали копии документов, описывающих произошедший с ним несчастный случай, — отпечатанные маленькими сероватыми буквами информационные листы, которые при госпитализации заполнил врач «Гидры». Натан читал и перечитывал отчет о событиях: как напарник вытащил его из ловушки стали и льда, как его держали в камере гипербарической оксигенации, читал о каждом препарате, которые ему вводили во время вертолетной эвакуации. Безрезультатно. Это не вызывало в нем никаких воспоминаний.
Его личные вещи умещались в дорожной сумке из темно-синей ткани: штатская одежда, рабочая из «полярной шерсти», несессер. В рюкзаке лежали паспорт, медицинская книжка, связка ключей, маленький цифровой фотоаппарат с пустой картой памяти и бумажник, в котором нашлись его французские водительские права и две кредитные карты: «Виза Премьер» одного французского банка, о котором он ничего не знал, и «Америкен Экспресс Голд», выпущенная в Англии. Лиза Ларсен сказала, что он сможет использовать вторую, для этого достаточно одной только подписи. Там также лежало пять тысяч евро. Но ничто не напомнило ему о прошлом.
Изнуренный ходьбой, Натан остановился. Вдалеке за его спиной здания больницы вырисовывались на горизонте словно призрачный флот, пленник пакового льда. Только темная линия растительности напоминала о присутствии континента, материка, спрятанного подо льдом. Он восстанавливал силы. Ледяной воздух обжигал легкие, боль от физических усилий разливалась по мускулам — он возвращался к жизни, но не мог отделаться от тревоги, которая мучила его с момента пробуждения. Вначале эти приступы паранойи были похожи на краткие вспышки. После визитов Лизы Ларсен он даже поверил, что все прошло.
Но тревожные ощущения возвращались. Болезнь прогрессировала.
Она принимала разные формы, ослабевала, но уже не покидала его. Вот и сейчас Натана мучил навязчивый беспричинный страх.
Темнело. Сильный порыв арктического ветра поднял снежные вихри. Натан завязал капюшон, чтобы защититься от порывов ветра, который царапал ему лицо, и решил вернуться в больницу.
Дверь бесшумно открылась. Через пустой холл Натан направился к лифту, но остановился.
«Черный обжигающий кофе — вот что сейчас поможет», — подумал он и свернул к кафетерию.
Со стаканчиком в руках Натан пересек пустой зал. Один только здоровяк в зеленом халате, лицо которого он не мог различить, сидел, повернувшись к застекленным дверям. Натан сел на соседнее место и отхлебнул горького кофе, который моментально его согрел.
Его взгляд блуждал по запотевшему оконному стеклу, когда за спиной он услышал тихий, но мощный голос:
— Кажется, вы выкарабкались. Я рад. — Натан повернулся к великану, который обратился к нему на безупречном французском.
— Прошу прощения?
— Говорю, я рад, что вы выпутались из передряги, молодой человек. Вы были в премерзком состоянии.
Натан промолчал. Он рассматривал своего странного собеседника: изборожденное морщинами угловатое лицо, с крупными грубыми чертами. Коротко подстриженные волосы с проседью. Маленькие, глубоко посаженные глаза и огромные темные круги под ними.
— Вы не узнаете меня? — улыбнулся тот.
Очертания массивного силуэта на мгновение показались Натану знакомыми. Он прогнал эту мысль. Нет, единственный человек, с которым он встречался с того момента, как пришел в себя, был санитар с третьего этажа. Этот тип ему незнаком.
— Кто вы? Откуда знаете о том, что со мной произошло?
В уклончивом взгляде этого великана танцевал огонек, похожий на черное пламя. У Натана было чувство, будто он уже переживал эту встречу и был знаком с этим мужчиной. Нет, это невозможно, вероятно, это ощущение связано с отчаянной потребностью зацепиться за что-нибудь.
— Простите меня за бестактность. Позвольте представиться. Доктор Эрик Стром. Я психиатр, входил в состав группы, которая ухаживала за вами, пока вы были в коме. Знаете, вы доставили нам немало хлопот.
Теперь странный блеск в его глазах почти погас, уступив место доброжелательности врача, привыкшего каждый день соприкасаться со страданием других людей. Натан осознал свою оплошность.
— Прошу меня извинить, — выдохнул он. — Благодарю вас за все, что вы и ваши коллеги сделали для меня. Без вашей помощи, не знаю, выжил бы я или нет.
— Вы очень сильный, Натан. Своим выздоровлением вы обязаны лишь себе самому.
— С момента моего появления здесь вы первый человек, который говорит по-французски. Но ваша фамилия, кажется, не…
— Я не француз, однако мне довелось попутешествовать в юности.
— И вам нравится эта страна? Далековато отсюда, не правда ли?
— Я очень люблю свою профессию, и потом, я приехал сюда достаточно недавно. Это великолепное место, очень спокойное. Мне здесь очень нравится. Однако о вас такого не скажешь. У вас все хорошо? Вы кажетесь немного потерянным.
— Не знаю, могу ли…
Натан колебался — довериться этому незнакомцу или нет. И тут он внезапно понял это ощущение дежа-вю. Он вспоминал… Когда он начал выходить из комы, этот человек навещал его — не так часто, как Ларсен, но это был именно он. Этот силуэт… принадлежал Строму.
— Я что-то вспоминаю… Вы дежурили у моей постели? Молча стояли у изголовья.
— Вы казались отсутствующим, таким далеким, однако я был уверен, что вы чувствовали мое присутствие, Натан. Я рад, что не ошибся.
— Все было как в тумане. Тогда я бы не смог сказать, являлись вы частью реальности или моего бреда. Я… Доктор Ларсен не очень оптимистична по поводу быстрого восстановления моей памяти. Признаюсь, что… Скажем, мне достаточно трудно с этим смириться.
Стром с заинтересованным выражением лица подпер рукой подбородок, как бы побуждая его продолжить рассказ. Натан спросил:
— Доктор, вы разделяете ту же точку зрения, что и доктор Ларсен, или?..
— Я понимаю, чего вы от меня ждете. В нынешней ситуации я не могу обнадежить вас больше, чем моя коллега. Клинически ее диагноз абсолютно верен. Хотя механизмы мозга зачастую гораздо сложнее, чем о них думают.
— Что вы хотите сказать? — перебил его Натан.
— Вас лечит она. Если бы вы были моим пациентом, возможно, я выбрал бы несколько иные методы лечения. Один вопрос, молодой человек: вы встречались с близкими, с вашей семьей?
— Доктор Ларсен утверждает, что я не готов к этому. Что нужно еще подождать. Она боится новой травмы. Я нахожу, что это слишком долго и немного странно.
