Линкольн Чайлд - Утопия
Уорн достал из папки ламинированную карточку. Служащий внимательно изучил ее, затем снял с пояса цифровое перо и взглянул на экран. Мгновение спустя он вернул пропуск, дав знак, что можно ехать дальше.
Ученый припарковался рядом с чередой желтых трамвайчиков и опустил карточку в карман рубашки.
— Приехали, — сказал он, задумчиво разглядывая здание у входа.
— Надеюсь, назад ты вернешься без Сары?
Застигнутый врасплох вопросом, Уорн посмотрел на Джорджию. Дочь выдержала его взгляд.
Удивительно, насколько порой она умела читать его мысли. Возможно, все дело в том, сколько времени они провели вместе и в какой степени готовы были положиться друг на друга в последние годы. Но порой это весьма раздражало. Особенно когда дело касалось самых сокровенных мыслей.
Девочка сняла наушники.
— Папа, лучше не надо. Она кого хочешь задолбает.
— Следи за языком, Джорджия. — Он извлек из папки маленький белый конверт. — Знаешь, похоже, на свете нет ни одной женщины, которую бы ты одобрила. Хочешь, чтобы я остался вдовцом до конца жизни?
Возможно, он выразился чересчур резко. Девочка лишь закатила глаза и снова надела наушники.
Эндрю Уорн любил дочь больше всех на свете, можно сказать, души в ней не чаял. Но он никогда не предполагал, насколько тяжело окажется жить и воспитывать ребенка в одиночку. Порой ему казалось, что ничего хорошего из этого не выйдет. Именно тогда он острее всего ощущал, насколько ему не хватает его жены Шарлотты.
Снова взглянув на девочку, он вздохнул и распахнул дверцу машины.
В салон тотчас же ворвался раскаленный воздух. Захлопнув дверцу, Уорн подождал, пока Джорджия наденет рюкзак и последует за ним, а затем вприпрыжку побежал по сверкающему бетону к транспортному центру.
Внутри царила приятная прохлада. Отделанный светлым деревом и полированным металлом, центр выглядел безукоризненно и официально. Направо и налево тянулись до бесконечности стеклянные окошки касс — свободные, кроме одного прямо впереди. Уорн снова показал пропуск, и они зашагали по ярко освещенному коридору. Он знал, что примерно через час здесь будет полно измученных родителей, непоседливых ребятишек, щебечущих экскурсоводов. Сейчас же вокруг было пусто и тихо, если не считать рядов металлических ограждений и стука каблуков по идеально чистому полу.
У посадочной платформы ждал приземистый серебристый монорельс с открытыми дверями. По обеим сторонам его тянулись огромные окна, сходившиеся наверху у транспортного механизма, прикрепленного к рельсу над головой. Уорн никогда раньше не ездил на подвесном монорельсе, и подобная перспектива его не вдохновляла. Он видел сидящих внутри пассажиров, в основном мужчин и женщин в деловых костюмах. Оператор направил их в первый вагон — безупречно чистый, как и все здесь. В нем не было никого, кроме рослого человека впереди и невысокого мужчины в очках сзади. Хотя состав еще не покинул центр, рослый деловито оглядывался по сторонам, и на его одутловатом лице с нависшими бровями застыло напряженное ожидание.
Уорн пропустил Джорджию к окну и сел рядом. В то же мгновение раздался негромкий мелодичный сигнал, и двери бесшумно закрылись. Последовал короткий толчок, и вагоны начали плавно набирать ход. «Добро пожаловать в монорельсовый поезд Утопии, — послышался ниоткуда и отовсюду сразу женский голос, не обычный, какой Уорн часто слышал в системах оповещения, но глубокий и проникновенный, с едва заметным британским акцентом. — Время в пути до Ядра составляет примерно восемь минут тридцать секунд. Для вашего удобства и безопасности просим оставаться на своих местах в течение всей поездки».
Центр остался позади, и вагон неожиданно залило ярким светом. Впереди и над ними вдоль узкого каньона из песчаника в обе стороны тянулись рельсы. Уорн быстро посмотрел вниз и от удивления едва не отдернул ноги. То, что он принимал за сплошной пол, на самом деле оказалось рядом стеклянных панелей. Под ним простиралась пропасть глубиной футов в сто, с каменистым дном. Судорожно вздохнув, он отвел взгляд.
— Круто, — сказала Джорджия.
«Каньон, вдоль которого мы движемся, очень стар в геологическом плане, — продолжал голос. — По его краям вы можете видеть заросли можжевельника, полыни и карликовых сосен, характерные для высокогорной пустыни…»
— Нет, вы только взгляните! — послышалось рядом.
Повернувшись, Уорн увидел, что рослый мужчина, грубо нарушив требование оставаться на своих местах, прошел через вагон и сел напротив. Одетый в вызывающе ярко-оранжевую цветастую рубашку, он смотрел на них черными глазами, широко улыбаясь. Как и Уорн, он держал в руке маленький конверт.
— Пеппер, Норман Пеппер. Господи, ну и вид. И к тому же еще из первого вагона. Мы увидим Ядро во всей его красе. Никогда здесь раньше не был, но слышал, что тут просто потрясающе. Только представьте — купить целую гору, или плато, или как оно там называется, чтобы построить парк развлечений! Это ваша дочь? Красивая у вас девочка.
— Скажи спасибо, Джорджия, — сказал Уорн.
— Спасибо, Джорджия, — последовал весьма неубедительный ответ.
«…На стене каньона справа по ходу поезда вы можете видеть ряд пиктограмм. Эти красно-белые изображения человека — творение доисторических обитателей данной местности, относившихся к культуре „корзинщиков“[1], процветавшей почти три тысячи лет назад…»
— А кто вы по специальности? — спросил Пеппер.
— Прошу прощения? — нахмурился Уорн.
Тот пожал широкими плечами.
— Вы явно не постоянно работаете в Утопии, раз едете на монорельсе. А парк еще не открылся, так что вы не посетитель. Значит, вы консультант или специалист. Я угадал? Так же, как и все остальные в поезде.
— Я… я занимаюсь робототехникой, — ответил Уорн.
— Робототехникой?
— Искусственным интеллектом.
— Искусственным интеллектом, — словно эхо, повторил Пеппер. — Ага…
Набрав в грудь воздуха, он открыл рот, собираясь задать очередной вопрос.
— А вы? — быстро перебил его Уорн.
Тот улыбнулся еще шире, приложил палец к носу и заговорщически подмигнул.
— Дендробиум гигантеум.
Уорн недоуменно уставился на него.
— Каттлея довиана. Ну, вы же знаете.
Уорн развел руками. Вид у него был довольно ошеломленный.
— Извините.
— Орхидеи. — Пеппер фыркнул. — Я думал, вы могли бы догадаться, услышав мою фамилию. Я тот самый ботаник, специалист по экзотическим растениям, который работал на Нью-Йоркской выставке в прошлом году. Возможно, вы читали про нее? В общем, им нужны какие-то особые гибриды для храма Афины, который они строят в Атлантиде. И еще у них некие проблемы с ночными цветами в Газовом Свете. То ли им влажность не нравится, то ли еще что. — Он широко развел руками, уронив как свой конверт, так и конверт Уорна. — Все расходы оплачены, билет первого класса, неплохой гонорар за консультации. Плюс отличная запись в моем резюме.
Пеппер поднял конверты и протянул один из них Уорну. Тот молча кивнул. В это он мог поверить. Утопия, по слухам, настолько фанатично относилась к достоверности своих тематических Миров, что время от времени там можно было встретить ученых, которые бродили вокруг, раскрыв рот и делая записи. Джорджия рассматривала каньон, не обращая никакого внимания на Пеппера.
«…Двадцать квадратных миль принадлежащей Утопии территории очень живописны и богаты природными ресурсами, включая два источника и бассейн реки…»
Пеппер обернулся через плечо.
— А вы?
Уорн почти забыл про сидевшего позади невысокого человека в очках. Тот моргнул, словно обдумывая вопрос.
— Смайт, — сказал он с акцентом, похожим на австралийский. — Пиротехник.
— Пиротехник? В смысле — фейерверки?
Тот разгладил пальцами тонкую щеточку усов.
— Я проектирую специальные шоу, вроде недавнего празднования полугодового юбилея. Кроме того, устраняю текущие проблемы. Иногда во время вечерних представлений в закрытом помещении «хризантемы» взлетают чересчур высоко и разбивают стеклянные панели купола.
— Так нельзя, — сказал Пеппер.
— А во время шоу в Башне грифонов зрители жалуются, что фейерверки в конце слишком громкие.
Неожиданно замолчав, он пожал плечами и отвернулся к окну.
Уорн перевел взгляд на ползущие внизу красновато-коричневые утесы. Что-то его беспокоило, и внезапно он понял, что именно. Он обернулся к Пепперу.
— Где все персонажи, действующие лица? Оберон, Морфеус, Пендрагон? Пока я ничего подобного не видел.
— О, они, конечно, есть — в магазинах и на некоторых детских аттракционах. Но вы не увидите здесь никаких парней в костюмах грызунов. Говорят, Найтингейл относился к этому весьма внимательно, уделяя большое внимание чистоте восприятия окружающего. Вот почему все это, — он повел вокруг пухлой рукой, — транспортный центр, монорельс, даже Ядро — не производит особого впечатления. Никакой коммерции. И благодаря тому сами Миры выглядят намного более реальными. По крайней мере, я так слышал. — Он посмотрел на пиротехника позади. — Я прав?
