Роберт Блох - Психоз 2
— Прошу вас. — Доктор Клейборн покачал головой. — Мы всегда высвобождаем время в приемные часы. С вашего позволения, я был бы рад ответить на вопросы сестры.
— Это очень любезно с вашей стороны, — сказала сестра Кьюпертайн, — Но вы уверены, что…
— Уверен, — перебил ее доктор Клейборн. — Да вы не беспокойтесь. Если она не застанет вас наверху, можете встретиться с ней здесь, в холле, в пять часов.
— Очень хорошо.
Сестра Кьюпертайн отвернулась, успев перед этим отправить взглядом послание своей спутнице. За встречей в пять часов последует лекция об обязанностях и послушании старшим.
С минуту сестра Барбара пребывала в нерешительности, но голос доктора Клейборна положил конец ее колебаниям:
— Хорошо, сестра. Хотите, я проведу вас по больнице? Или вы предпочитаете сразу перейти к делу?
— К делу?
— Вы нарушаете правила. — Доктор Клейборн широко улыбнулся. — Только дипломированным психиатрам дозволено отвечать вопросом на вопрос.
— Простите.
Она проследила взглядом за тем, как сестра Кьюпертайн входит в лифт, после чего повернулась к доктору Клейборну с улыбкой облегчения.
— Не нужно извиняться. Спрашивайте, что уже давно хотите спросить.
— Откуда вы знаете?
— Догадался по опыту. — Его улыбка сделалась еще шире. — Еще одно преимущество, которое отличает нас, квалифицированных психиатров. — Он сделал жест рукой. — Ну же, давайте.
Сестра Барбара снова заколебалась. Стоит ли? Да и сможет ли она это сделать? Она глубоко вздохнула.
— Есть у вас пациент по имени Норман Бейтс?
— Вам что-то о нем известно? — Улыбка исчезла с лица Клейборна. — Счастлив заметить, что большинство людей не знают о нем ничего.
— Счастливы?
— Фигурально выражаясь. — Доктор Клейборн пожал плечами. — Нет, по правде говоря, Норман занимает особое место в моей книге. И это уже не фигурально.
— Вы написали о нем книгу?
— Собираюсь когда-нибудь. Как только он начал наблюдаться у меня, я сразу стал собирать материалы о нем.
Они уже покинули холл, и теперь доктор Клейборн вел ее по коридору, тянувшемуся справа, продолжая разговор. Когда они проходили мимо комнаты для посетителей с застекленной стеной, она увидела членов одной семьи — мать, отца и подростка, вероятно, брата, — окруживших белокурую девушку в коляске. Девушка сидела тихо, с улыбкой на бледном лице, болтала с родственниками и вполне могла бы сойти за выздоравливающего пациента обычной больницы. Но это не обычная больница, напомнила себе сестра Барбара, а за этим бледным улыбающимся лицом скрывается темная тайна.
Они пошли дальше, и она обратилась к доктору Клейборну:
— Что это за лечение — электроконвульсивная терапия?
Он покачал головой.
— Это была рекомендация Стейнера, когда я взялся за лечение. Я не согласился с ним. Зачем это нужно, если пациент уже доведен до кататонического состояния? Проблема заключалась в том, чтобы вывести Нормана из фуги,[10] не усугублять его уход от действительности.
— И вы нашли другие способы лечения?
— Норман не излечился. Ни в клиническом, ни даже в юридическом смысле этого слова. Но от симптомов нам удалось избавиться. Добрые старые приемы — регрессивный гипноз без наркосинтеза[11] и каких-либо упрощенных методов. Все потихоньку, вопросы-ответы. Разумеется, в последние годы мы много узнали о диссоциативных расстройствах личности со сложной структурой бреда.
— Насколько я понимаю, вы хотите сказать, что Норман больше не думает, будто он — это его мать.
— Норман — это Норман. И думаю, он принимает себя за такового. Если помните, в прошлом, когда его сознанием завладевала материнская личность, он совершал убийства, переодеваясь женщиной. Теперь он это осознает, хотя и не помнит отчетливо подобные эпизоды. Материал этих воспоминаний всплыл в результате гипноза, и был проанализирован после сессий, однако в обычном своем состоянии пациент по-прежнему ничего не помнит. Но, по крайней мере, он больше не отрицает действительность. Он был подвергнут катарсису.[12]
— Но без абреакции?[13]
— Именно так. — Доктор Клейборн внимательно посмотрел на нее. — Значит, вы и вправду читаете книги по этой тематике?
Сестра Барбара кивнула.
— И каков прогноз?
— Я уже сказал вам. Мы прекратили проводить регулярные обследования Нормана — нет смысла ждать в дальнейшем серьезных улучшений. Но теперь он не нуждается в строгой изоляции или успокоительных препаратах. Конечно, мы не рискуем выпускать его на прогулки. Я поручил ему заведовать здешней библиотекой. Таким образом, у него появилось хоть немного свободы в сочетании с ответственностью. Большую часть времени он читает.
— Из ваших слов я заключаю, что живется ему одиноко.
— Да, я это сознаю. Но больше мы ничего не можем для него сделать. Родственников у него нет, близких друзей тоже. А в последнее время в связи с переизбытком пациентов я не имел возможности уделять ему много времени и даже регулярно бывать у него.
Рука сестры Барбары затеребила четки, и она еще раз глубоко вздохнула.
— Можно мне повидать его?
Доктор Клейборн замер и уставился на нее.
— Зачем?
Она заставила себя выдержать его взгляд.
— Вы сказали, что ему одиноко. Разве это не достаточная причина?
Он покачал головой.
— Поверьте мне, я понимаю, что вы сочувствуете ему…
— Дело не только в этом. Это наше призвание. Именно за этим мы и пришли сюда с сестрой Кьюпертайн. Чтобы помогать беспомощным, подружиться с теми, у кого нет друзей.
— А может, и обратить их в свою веру?
— Вы доверяете религии? — спросила сестра Барбара.
Доктор Клейборн пожал плечами.
— Мои взгляды не имеют значения. Но я не могу подвергать опасности здоровье моих пациентов.
— Пациентов? — Теперь ее ничто не сдерживало, и она заговорила быстро. — Если бы вы были способны к сопереживанию, вы не думали бы о Нормане Бейтсе как о пациенте! Он человек — бедный, одинокий, растерянный человек, который даже не понимает толком, почему его держат взаперти. Он знает только одно: никому нет до него дела.
— Мне есть.
— Вот как? Тогда дайте ему возможность узнать, что и другим тоже.
Доктор Клейборн еле заметно вздохнул.
— Хорошо. Я отведу вас к нему.
— Благодарю вас.
Когда они шли через холл к боковому коридору, ее голос смягчился:
— Доктор…
— Да?
— Простите меня за то, что я проявила такую настойчивость.
— Не стоит извиняться. — Доктор Клейборн в свою очередь тоже заговорил мягче. Здесь, в темноте коридора, он вдруг показался ей усталым и опустошенным. — Иногда полезно, когда на тебя наседают. Снова ощущаешь адреналин. — Он улыбнулся, остановившись перед двойной дверью в дальнем конце коридора. — Вот мы и пришли. Это библиотека.
Сестра Барбара глубоко вздохнула — во всяком случае, попыталась это сделать в третий раз за день. Воздух был сырой, теплый, абсолютно неподвижный, и тем не менее ощущалось какое-то движение, какой-то трепещущий, пульсирующий ритм, притом такой сильный, что у нее закружилась голова. Она невольно потянула руку к четкам и только тогда поняла, в чем дело. Это стучало ее сердце.
Доктор Клейборн быстро взглянул на нее.
— С вами все в порядке?
— Разумеется.
В глубине души сестра Барбара не была в этом уверена. И зачем она настояла? Сочувствие ли движет ею или просто глупая гордость — гордость, ведущая в никуда?
— Вам не стоит ни о чем тревожиться, — сказал доктор Клейборн. — Я иду с вами.
Ее волнение немного улеглось.
Доктор Клейборн повернулся, и дверь распахнулась.
И они оказались в паутине.
Именно в паутине, отметила она про себя. Полки тянулись от середины комнаты точно нити, сплетенные пауком.
Они прошли вдоль темных рядов полок, тянувшихся по обеим сторонам помещения, туда, где под тусклым светом флюоресцентной лампы, стоявшей на письменном столе, находился центр паутины.
Из-за стола поднялась фигура паука.
У нее снова учащенно забилось сердце. Словно издалека до нее донесся голос доктора Клейборна:
— Сестра Барбара, это Норман Бейтс.
3
Увидев, как в библиотеку заходит пингвин, Норман в первое мгновение подумал даже, что, возможно, он и вправду безумен?
Но только в первое мгновение. Сестра Барбара оказалась не птицей, а доктор Клейборн пришел не для того, чтобы выяснять, здоров Норман или нет. Это был светский визит.
Светский визит. А как в психиатрической клинике принято исполнять роль хозяина?
— Садитесь, пожалуйста.
Наверное, так и нужно было сказать. Но едва они сели за стол, как наступило неловкое молчание. Неожиданно Норман, к своему удивлению, понял, что его гости смущены. Как и он, они не знали, с чего начать разговор.
