Том Нокс - Клуб адского огня
— Стив?..
— Роб, дружище, что ты знаешь об археологии?
Роб перевел взгляд на море. Над волнами парил дельтаплан.
— Об археологии? Ничего. А что?
— Там, понимаешь… раскопки… на юго-востоке Турции. В Турецком Курдистане.
— Раскопки?
— Угу. Чертовски интересно. Немецкие археологи нашли…
— Пещерная живопись? Старые кости? Мать твою!..
Роб даже не пытался скрыть разочарования.
Стив хохотнул.
— Успокойся. Перестань!
— Что?
— Хватит тебе торчать в Газе. Я и не хочу, чтобы ты лез в опасные места. По крайней мере, сейчас, — он говорил заботливым тоном, почти как… старший брат. Что было совсем на него не похоже. — Ты у меня один из лучших репортеров. В Багдаде пришлось нахлебаться дерьма, ну и хватит, передохни маленько. Или не согласен?
Роб промолчал. Он знал, что Стив еще не закончил.
И естественно, оказался прав.
— Так что обращаюсь к тебе с нижайшей просьбой: поезжай в Турцию и взгляни на эти гребаные раскопки. Ну что, лады?
Не распознать иронии было невозможно. Роб засмеялся.
— Хорошо, Стив, лады. Ведь ты же босс! Я поеду и взгляну на эти каменюки. Когда выезжать?
— Завтра. Инструкции пришлю по имейлу.
Завтра? Времени в обрез. Роб сразу задумался о сборах и авиабилетах.
— Что ж, Стив, берусь за это дело. Спасибо.
Редактор немного помолчал, но не отключился.
— Только, Роб…
— Что?
— Насчет этого задания… Я говорю очень серьезно. Это не просто… никчемные пыльные каменюки.
— Прости, не понял.
— Об этом уже сообщали в новостях. Ты, наверно, пропустил.
— Я не читаю археологическую прессу.
— Зато я читаю. Это очень модно.
— Так что ты хотел сказать?
С моря веял теплый ветерок.
— То, что сказал. Это место в Турции… которое отыскали немцы…
Роб терпеливо ждал, пока Стив подберет нужные слова.
Редактор долго молчал. Потом наконец выпалил:
— Так вот, Робби, это не просто кости и всякая прочая дрянь. Там есть еще что-то реально странное.
3
Самолет летел в Стамбул. Роб потягивал через соломинку джин с тоником, читал распечатку электронного письма Стива и некоторые другие материалы относительно раскопок в Турции, найденные в Интернете.
Место, где велись раскопки, именовалось Гёбекли-тепе. Примерно с час Роб был уверен, что вторая часть названия читается как «тип», но затем ему повезло, в одной из распечаток он наткнулся на транскрипцию: нужно было говорить «тепе», с ударением на последнем слоге, и «Гёбекли». «Гёбекли… тепе», — произнес Роб про себя и сжевал крохотный соленый кренделек.
И продолжил чтение.
На первый взгляд это место казалось лишь одним из множества древних поселений, в последнее время раскопанных в курдском регионе Турции. Невали-чори, Чайёню, Карахан-тепе… Некоторые из них, похоже, были невероятно старыми. Восемь тысяч лет, а то и больше. Но были ли они действительно такими древними? На этот счет сам Роб ничего не мог сказать. А сколько лет или веков насчитывает Сфинкс? Стоунхендж? Пирамиды?
Джин с тоником закончился; Роб откинулся на спинку кресла и задумался о том, что ему не хватает образования. Почему он не знает ответов на вопросы такого сорта? Ясно — потому что не учился в университете. В отличие от коллег, имевших дипломы университетов Оксфорда, или Лондона, или Лос-Анджелеса, или Парижа, или Мюнхена, или Киото, или Остина, или какого-нибудь еще, Роб располагал исключительно собственными мозгами и способностью быстро усваивать информацию. Его образование завершилось, когда ему исполнилось восемнадцать. Невзирая на слезы и отчаяние одинокой матери, он отказался от приглашений нескольких колледжей и университетов и прямиком подался в журналистику. Но если по большому счету, у кого повернется язык ругать его за это? Роб кинул в рот кренделек. У него не было выбора. Мама выкручивалась одна, без всякой помощи: отец — грубая жестокая скотина — остался в Америке. Роб вырос среди бедняков в самом дальнем закоулке мрачного лондонского предместья. С младых ногтей он мечтал о деньгах и положении и желал достигнуть того и другого как можно скорее. Никогда не завидовал богатеньким сыночкам, способным ни за что ни про что пустить по ветру четыре года своей жизни, шататься по вечеринкам и лениво вступить на широкий карьерный путь. Он всегда чувствовал, что должен шевелиться. И как можно быстрее.
То же желание быстрого прогресса руководило и эмоциональной стороной его жизни. Когда в ней появилась Салли — умная, улыбчивая, пышущая здоровьем, — он жадно схватился за перспективу счастья и стабильности, которую она предвещала. Рождение дочери, последовавшее вскоре после скоропалительной женитьбы, он воспринял как сигнал того, что поступил очень правильно. И с большим запозданием осознал, что его построенная на стремительном движении карьера может войти в противоречие с покоем устоявшейся семейной жизни.
Кресла экономкласса в самолете компании «Эл Ал», как всегда, удобством не отличались. Роб откинулся назад, потер глаза… и попросил стюардессу принести еще джина с тоником. Одна порция для поднятия духа, другая — чтобы заглушить воспоминания.
Наклонившись, Роб достал из стоявшей у ног сумки книги, купленные в лучшем книжном магазине Тель-Авива; одна об археологии в Турции, а другая о древнем человеке. Ему предстояло три часа ждать самолета в Стамбуле, а потом лететь в Шанлыурфу, на дикий восток Анатолии. Всего полдня для быстрого усвоения информации.
Ко времени посадки в Стамбуле Роб уже был порядком пьян — и имел полное представление о современном состоянии археологических исследований в Анатолии. Самым важным объектом, похоже, было место под названием Чатал-Хёюк. Обнаруженное в 1950 году, оно оказалось одной из древнейших деревень, которые когда-либо раскапывали археологи по всему миру, — имело возраст десять тысяч лет или около того. Стены этого поселения были испещрены рисунками быков, леопардов и грифов. Особенно много грифов. Древнейшие религиозные символы, странные изображения.
Журналист просмотрел фотографии Чатал-Хёюка, быстро пролистал еще несколько страниц, а потом самолет приземлился в аэропорту Стамбула. Роб забрал с транспортера багаж и окунулся в толпу турецких бизнесменов. Остановился возле киоска, купил пухлую американскую газету со свежими материалами об исследованиях в Гёбекли-тепе и направился прямиком в зону вылета, откуда должна была производиться посадка на следующий самолет. Сидя там, прочитал еще кое-что об этих раскопках.
Новейшая история Гёбекли-тепе началась, как было написано в статье, в 1964 году, когда группа американских археологов прочесывала отдаленную провинцию на юго-востоке Турции. Археологи наткнулись на необычные холмы, покрытые множеством обломков обработанного кремня, — несомненный признак древней человеческой деятельности. Тем не менее американские ученые прошли дальше, не начав там раскопки. Как было сказано в статье: «Эти ребята, наверно, испытывают сейчас те же чувства, какие испытывал бы издатель, отвергший рукопись первой книги о Гарри Поттере».
Заставив себя не обращать внимания на похрапывание полной пожилой турчанки, крепко спавшей в соседнем кресле, Роб читал дальше.
Через три десятка лет после досадного промаха американцев местный пастух, пригнавший туда стадо овец, заметил в пыли нечто странное: множество поблескивающих в солнечном свете камней необычной формы. Это и были камни Гёбекли-тепе.
«Тепе, — в очередной раз повторил про себя Роб. — Тепе».
Он поднял голову, отыскал взглядом автомат, подошел к нему, купил диетическую колу, не спеша вернулся на свое место и продолжил чтение.
О повторном открытии узнали музейные работники из Шанлыурфы, города, находившегося в пятидесяти километрах. Руководство музея связалось с соответствующим министром правительства, который, в свою очередь, вошел в контакт со стамбульским отделением Германского археологического института. И наконец, в 1994 году «опытный немецкий археолог Франц Брайтнер» по предложению турецких властей взялся за раскопки.
Роб пробежал статью до конца. Чтоб было удобнее читать, сложил газету пополам. Статью сопровождала фотография Брайтнера. И подписью к ней шла цитата из высказываний ученого: «Я был заинтригован. Это место до сих пор остается центром эмоционального притяжения для жителей округи. Одинокое дерево на вершине самого высокого холма считается священным. Я подумал, что мы вполне можем стоять на пороге чего-то выдающегося».
Вдохновленный этим озарением, Брайтнер решил присмотреться к объекту. «В первую же минуту я понял, что если немедленно не убегу отсюда, то останусь здесь на всю жизнь».
Роб вгляделся в фотографию Брайтнера. Немецкий ученый больше всего походил на кота, дорвавшегося до вожделенной банки со сливками.
