Роберт Дугони - Могила моей сестры
– Увидел что? – спросил Каллоуэй.
Обходя стол, Армстронг понажимал на кнопки своего «Айфона». Каллоуэй достал из кармана рыболовной куртки очки для чтения – без них он уже не мог насаживать муху на леску – и, взяв «Айфон», посмотрел на экран, вытянув руку, чтобы лучше видеть. Армстронг склонился ему через плечо и пальцами увеличил картинку.
– Эти белые линии здесь – это кости. Вот это нога.
Кости были в грязи. Армстронг просмотрел несколько фотографий скелета и места захоронения с разного расстояния и под разными углами.
– Я велел им пометить место и встретить меня на машине. Они привезли одну кость в багажнике джипа Джонни. – Армстронг провел пальцем по экрану, и там появилось изображение кости рядом с фонарем. – Антрополог в Сиэтле хотела, чтобы был виден размер. Говорит, это похоже на бедренную кость.
Каллоуэй взглянул в глубину зала, но Вэнс Кларк не поднимал глаз от стола.
– Вызвали медицинского эксперта?
Армстронг выпрямился.
– Мне дали поговорить с судебным антропологом. – Он заглянул в свои записи. – Келли Розой. Она говорит, что они послали команду, но до сегодняшнего утра не могли туда добраться. Я велел Тони сидеть на месте, чтобы звери не растащили костей.
– Она думает, что кости человеческие?
– Точно не знает, но говорит, что по длине это похоже на бедренную кость женщины. И видите это беловатое вещество? – Армстронг еще раз сверился с записями. – Она называет эту грязь трупным воском, разложившимся жиром. Воняет, как гнилое мясо.
Каллоуэй сложил очки и засунул обратно в куртку.
– Ты готов исследовать их, когда их доставят?
– Конечно, не проблема, – ответил Армстронг. – Вы тоже будете здесь, шеф?
Шериф встал.
– Буду.
Он открыл дверь, собираясь пойти выпить кофе, но следующий вопрос Армстронга остановил его.
– Думаете, это может быть она, шеф? Та девушка, что пропала в девяностые?
Каллоуэй посмотрел мимо заместителя туда, где по-прежнему сидел Кларк.
– Полагаю, скоро мы это выясним.
Глава 4
Лучи утреннего света проникали через густые кроны деревьев, отбрасывая тени на отвесную скалу, которая вздымалась прямо у края проселка. Век назад динамит, кирки и лопаты, удалив тонны горной породы, чтобы прорубить дорогу для самосвалов, открыли минеральные источники, которые казались слезами на каменном лице, оставляя на нем следы ржавчины и минеральных осадков. Трейси вела машину на автопилоте, с выключенным радио, не думая ни о чем. У службы судебной экспертизы не было новой информации. Келли Розы не было на месте, а служащий, с которым Трейси говорила, мог только подтвердить то, что сообщил Кинс – помощник шерифа из Седар-Гроува позвонил и передал фотографию чего-то похожего на человеческую бедренную кость, выкопанного охотничьей собакой, когда охотники пробирались к своей засидке в лесу.
Трейси свернула на знакомый съезд, свернула налево у знака «Стоп» и через минуту выехала на Маркет-стрит и остановилась в центре Седар-Гроува перед единственным светофором. Она задумчиво смотрела на городок, в котором когда-то жила, но теперь он выглядел таким усталым и изношенным, что казался совсем чужим.
Трейси сунула сдачу в передний карман джинсов, схватила со стойки попкорн и колу и осмотрела вестибюль кинотеатра, но Сары не было видно.
По утрам в субботу, когда в кинотеатре Хатчинса показывали новый фильм, мать давала Трейси шесть долларов – по три доллара ей и Саре. Билет стоил полтора доллара, а сдачи хватало на напиток и попкорн или чтобы купить мороженое в лавке после кино.
– Где Сара? – спросила Трейси.
В свои одиннадцать лет она отвечала за Сару, хотя уже стала отдавать ей ее долю денег. Он заметила, что Сара не тратит их на попкорн и напиток, а сует оставшиеся полтора доллара в карман.
Дэн О’Лири поправил на переносице очки с толстыми стеклами в темной оправе – навязчивое движение.
– Не знаю, – сказал он, оглядывая вестибюль. – Только что была здесь.
– Кому какое дело? – Санни Уитерспун со своим попкорном ждала у дверей, чтобы войти в темный зал. – Она всегда так делает. Пошли. А то опоздаем на журнал.
Трейси любила говорить, что между Санни и Сарой любовь, близкая к ненависти. Сара любила шпынять Санни, а та это ненавидела.
– Я не могу вот так ее бросить, Санни. – Она обратилась к Дэну: – Может быть, пошла в туалет?
– Могу сходить посмотреть. – Дэн сделал два шага, прежде чем вдруг понял: – Нет, не могу.
Миссис Хатчинс наклонилась и оперлась руками на прилавок:
– Я скажу ей, что вы в зале, и пошлю ее к вам, Трейси. Идите, не пропустите журнал. Там показывают трейлер к «Охотникам за привидениями».
Трейси последний раз осмотрела вестибюль. Похоже, Сара пропустит журнал. Это может стать ей уроком.
– Хорошо, спасибо, миссис Хатчинс.
– Я могу подержать твою содовую, – сказал Дэн.
У него в руках ничего не было. Родители давали ему деньги только на билет.
Трейси протянула ему колу, а свободной рукой придержала попкорн, чтобы не просыпался. Мистер Хатчинс наполнял стаканчики ей и Саре с верхом. Трейси знала, что это потому, что отец заботится о миссис Хатчинс, у которой множество проблем с ее диабетом.
– Уже пора, – сказала Санни.
Она спиной толкнула дверь, и все последовали за ней. Свет в зале уже погас, и когда дверь закрылась, Трейси пришлось подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Она услышала, что дети уже смеются на своих местах и кричат в нетерпении, когда же наконец мистер Хатчинс заберется в будку и включит проектор. По субботам Трейси все нравилось в кинотеатре Хатчинса – от красно-коричневого ковра и запаха отдающего сливочным маслом попкорна до бархатных сидений с потертыми подлокотниками.
Санни уже дошла до середины прохода, когда Трейси увидела за рядом сидений притаившуюся тень. Было уже поздно предостеречь ее, и Сара застала Санни врасплох:
– Бу-у!
Та испустила леденящий кровь вопль, от которого затих весь зал. За этим последовал такой же узнаваемый смех.
– Сара! – завопила Трейси.
– Да что с тобой! – крикнула Санни.
В зале зажегся свет, вызвав хор недовольных возгласов. Мистер Хатчинс с обеспокоенным видом спешил по проходу. Попкорн просыпался на потертый ковер, тут же валялся красно-белый полосатый стаканчик Санни.
– Это все Сара, – пожаловалась Санни. – Она нарочно меня напугала.
– Ничего подобного, – оправдывалась та. – Ты просто меня не видела.
– Она спряталась, мистер Хатчинс. Нарочно. Она всегда так делает.
– Неправда, – отпиралась Сара.
Мистер Хатчинс посмотрел на Сару, но не сердито, – Трейси показалось, что он сдерживает улыбку.
– Санни, почему бы тебе не пойти и не попросить у миссис Хатчинс другой стаканчик попкорна? – Он поднял руки. – Извините, ребята, небольшая задержка: принесу пылесос. Одну минутку.
– Нет, мистер Хатчинс. – Трейси посмотрела на сестру. – Сара, возьми пылесос и почисти ковер.
– С чего бы это мне чистить ковер?
– Потому что ты все это устроила.
– Угу, – подтвердила Санни.
– Ты мне не начальник!
– Мама поручила мне смотреть за тобой. Так что убери этот мусор, или я скажу маме и папе, что ты не тратишь деньги, которые они дают тебе на попкорн и мороженое.
Девочка сморщила нос и покачала головой.
– Ладно. – Она повернулась, чтобы уйти, но остановилась и сказала: – Извините, мистер Хатчинс. Я быстро все уберу, – после чего поспешила по проходу и открыла дверь. – Эй, миссис Хатчинс, мне нужен пылесос!
– Извините, мистер Хатчинс, – сказала Трейси. – Я скажу родителям, что она натворила.
– Не надо, Трейси, – ответил он. – Мне кажется, ты очень здраво решила этот вопрос, и Сара, наверное, усвоила урок. Ведь это же наша Сара. Она делает жизнь здесь интереснее.
– Иногда даже слишком, – сказала девочка. – Мы пытаемся ее придержать.
– О, я бы не стал этого делать. Ведь это и делает Сару Сарой.
Услышав звук клаксона сзади, Трейси взглянула в зеркало заднего вида и увидела, что водитель видавшего виды грузовика указывает на сигнал светофора. Уже зажегся зеленый.
Она проехала мимо ветхой вывески кинотеатра, мимо окон, в которых раньше размещали рекламу и афиши фильмов, которые скоро будут показывать, а теперь заколоченные фанерой. За будкой, где раньше продавали билеты, ветер кружил газеты и мусор. Остальные одно- и двухэтажные кирпичные и каменные дома в центре Седар-Гроува тоже были в упадке. В окнах через одно виднелись надписи «Сдается». Китайский буфет, заменивший магазин всяких мелочей, на приклеенной скотчем к стеклу картонке рекламировал шестидолларовое блюдо дня. Парикмахерскую Фреда Дигаспаро заменил магазин низких цен, хотя на стене остался красно-белый столбик со спиральной полоской[6]. Какое-то кафе рекламировало эспрессо под вылинявшими буквами, намалеванными известью на фасаде здания, где когда-то была лавка Кауфмана.
