Возвращение не гарантируется - Данил Корецкий
Один Азамат ничего говорить уже не мог. Своим печальным примером он подтвердил, что Земля круглая. Причем не в астрогеологическом смысле, который никто не оспаривает, а в житейском, о котором многие забывают.
* * *
Паша Колтунов начинал понимать, почем фунт следовательского лиха. Он поспал только несколько часов и снова помчался на работу, оставив ошеломленных родителей в тревоге: по киносериалам они представляли следствие совсем другим. Да и он, если честно говорить, тоже. Все-таки блистательная Анна Ковальчук раскрывала преступления не только вдумчиво, но легко, изящно и красиво. Правда, за нее многие следственные действия выполняли оперативники, которые везде ходили вдвоем, как голливудские копы. В реальной жизни они в одиночку бегают, как взмыленные собаки, по своим розыскным делам, за которые с них спрашивают, а отдельные поручения следователя кладут в долгий ящик, а иногда и вовсе ограничиваются отпиской «установить не удалось», даже не выходя из кабинета. И командовать ими в рабочее время не удалось бы даже красивой женщине — оперов гоняют в хвост и гриву собственные начальники, которые не только в курсе заданий следователя, отложенных в долгий ящик, но именно они и определяют печальную судьбу этих важных документов.
И эксперты ведут себя совершенно по-другому. Конечно, Паша не требует, чтобы Тонков целовал его в щеку, как полноватый киношный судмедэксперт целует при встречах очаровательную следачку, но хотя бы точности скелетообразный дуборез мог почерпнуть у своего экранного коллеги! Тот тоже говорит: «Вскрытие покажет», но оно показывало то, что и предполагалось! А здесь окончательный вывод на сто восемьдесят градусов разошелся с первоначальным мнением и оставляет немало места для сомнений…
Впрочем, сомнения должен разрешать следователь в ходе сбора доказательственной базы, и Колтунов продолжал работать. Он лично запросил биллинг исходящих и входящих звонков в локации «Сапфира» и получил достаточно короткий список: в грохоте ночного клуба разговаривать по телефону практически невозможно. Внимание привлек вызов такси в час пятьдесят — обычно посетители разъезжались на своих машинах. Он набрал диспетчера сервиса такси и спросил: с какого телефона поступил вызов и кто исполнял заказ.
— Вызывали с номера 8910225… 10, а исполнял Азамат Турсунов, — ответил усталый женский голос. — Про него сегодня уже спрашивала полиция.
— А с какого номера звонил полицейский? — заинтересовался Колтунов.
— С телефона самого Турсунова. А что с ним случилось?
— Насколько я знаю, с ним ничего не случилось, — ответил следователь.
Но он ошибался. Погрузившись в текущие дела, он вскоре забыл об этом разговоре. «Пробил» абонента, вызывавшего ночное такси: Барышникова Евгения Алексеевна, проверил по материалам дела — она не фигурировала ни в качестве связи кого-то из фигурантов, ни в каком-либо ином. Через полчаса позвонил дежурный по городу.
— Мальчишки играли в развалинах Левкинского мясокомбината и нашли там труп, — бесстрастно сообщил он. — Наш патруль выехал проверить — подтвердилось. Труп свежий, огнестрел. В кармане водительское удостоверение на имя Азамата Турсунова…
Ошеломленный Колтунов тут же отправился на место происшествия. Передвигался он на древней, неубиваемой отцовской «Волге» ГАЗ-21 с толстым, словно бронированным корпусом, луженым днищем и колесными арками. Отец очень бережно относился к ретро-автомобилю: на зиму проводил консервацию: подспустив колеса, ставил его на чурбачки, смазывал солидолом хромированную отделку, капал маслом в замки и проводил еще ряд процедур, рекомендованных инструкцией полувековой давности. Весной проводилась расконсервация, а летом он целыми днями возился с ним, как и подобает советскому автолюбителю. Зато по выходным они с матерью торжественно выезжали в сад, привозили фрукты и овощи на соленья и варенья, встречали приезжающих родственников и использовали «колеса» по каким-нибудь торжественным случаям. Потом сад продали, и ездить стало некуда, да и невозможно из-за многочисленных ограничений, запретов и хищности инспекторов ДПС. «Как за руль сяду, сразу чувствую себя виноватым!» — жаловался Егор Васильевич по возвращении, релаксируясь чистейшим виноградным самогоном.
Поэтому, когда Паша закончил учебу и поступил на работу, отец подарил «Волгу» ему и, махнув рукой, сказал: «Давай, добивай!». У младшего Колтунова проблем с эксплуатацией не было: он ехал и останавливался, где ему надо, а гаишники, которые с каждым годом все меньше делали поблажек своим коллегам и даже придумали поговорку «Мент гаишнику не кент!», следователей СК побаивались — именно они вели следствие по спецсубъектам, а в жизни всякое бывает…
Возле развалин мясокомбината стоял микроавтобус передвижной криминалистической лаборатории и несколько машин. Собралась и небольшая толпа любопытных. Кое-как запарковавшись, Паша вошел внутрь. В огромном зале убойного цеха без крыши лежал на боку скорчившийся труп. В десятке метров догорал черный остов обугленного автомобиля. На месте уже находилась районная СОГ[2] — шла обычная рутинная работа документирования обстановки и следов преступления.
— Привет, Паша, а ты тут что делаешь? — спросил, оторвавшись от протокола, Яшка Резцов — однокашник, выпустившийся годом раньше.
Но Колтунов не отвечал — он стоял в оцепенении, разглядывая мертвое тело. Таких совпадений просто не бывает. Тройное убийство на шоссе оказалось связанным с «заказухой» бизнесмена из клуба «Сапфир», а теперь еще и таксиста, который забирал из того же клуба какую-то девушку. По такому сюжету можно снимать очередные «Тайны следствия»!
— Ты что как из-за угла мешком прибитый? — не отставал Резцов. — Дело, вроде, рядовое, районного уровня… А нам уже майор из городского убойного звонил, да и ты вдруг нарисовался… Это тебя Королев прислал?
— Нет. Я сам. Просто, похоже, это дело с моим пересекается…
— Так забирай! — заулыбался Яша. — Мне работы меньше!
— Может, и заберу. Где его телефон? — Паша кивнул на труп.
— Так не было никакого телефона!
— Как не было? С него полицейский звонил!
— Какой еще полицейский? Когда прохожие в дежурку сообщили, он уже мертвый был! А телефон могли мальчишки подрезать или еще кто-то… Только полиция здесь ни при чем!
— Что у вас тут за базар? — раздался сзади веселый голос. Это был улыбающийся во весь рот Громобой. — О, и Павел Егорович уже здесь! Похвально!
— С чего ты меня так зауважал? То «молодым» окликал, а теперь по имени-отчеству?
— Работаем вместе, по одному делу, присматриваемся друг к другу, вот отношение и меняется. К тому же ты делаешь успехи: даже раньше меня оказался здесь! И что разнюхал по этому водиле?
Слово «разнюхал» не понравилось Паше, и он хотел было отрезать, что разнюхивают собаки, но сдержался: во-первых, в полиции это распространенный термин, а во-вторых, лестная оценка матерого сыскаря приятно пощекотала самолюбие. Правда, про «оперские штучки», которыми они располагают к себе людей, он в этот момент совсем забыл. А может, не забыл,
