Передозировка - Джонс Рада

Мертв. Но тут не мне решать. Это пациент Энн. Она сама объявит время смерти, когда сочтет нужным.

Эмма схватила медицинские ножницы и разрезала правый рукав некогда розового пуховика, чтобы обнажить руку пациента. Мелкие перышки, потревоженные движением воздуха, мягко взлетели и начали медленно и тихо опадать, словно свежий снег.

Сквозь мокрый темно-синий свитер Эмма добралась до кожи. Костлявая рука пациента посинела от холода, но трудно было не заметить голубую татуировку паука, протянувшего ноги вдоль грязных пальцев.

Паук.

ГЛАВА 37

Эмма сдала смену Алексу с опозданием на час.

— Как дела у Тейлор?

— Все в порядке. Она сейчас у бабушки.

— С подростками всегда нелегко. Похоже, вам не помешает выспаться, — сказал он, глядя Эмме в глаза, словно ему было известно о ее семейных неурядицах.

Не может быть. Откуда? Потом она вспомнила, что его дочь Карен — лучшая подруга Эмбер.

— Дайте мне знать, если сумею чем-то помочь.

— Хорошо. Спасибо…

Она развернулась, чтобы уйти, и наткнулась на детектива Загаряна.

В хорошо скроенном сером костюме, светло-серой рубашке и бордовом галстуке в золотую крапинку он казался слишком нарядным. Непроницаемые глаза тоже были серыми.

Серый человек. Незаметный. Опасный.

— А я вас ждал. Мне сказали, что вы заканчиваете в четыре.

Было десять минут шестого. Пришлось задержаться, чтобы довести некоторые дела до конца. Она наконец-то приняла пациента с деменцией, которого семья отказывалась забирать домой. Нашла педиатра для малыша с хрипами в легких, у матери которого не было страховки. Выписала женщину, с хроническими болями, которую просто не могла передать другому врачу.

— Нужно было доделать кое-что. Что вам угодно?

— У вас не найдется времени на чашку кофе или коктейль?

— Зачем?

Это была очередная трудная смена после трудной ночи после трудного дня. Эмме не терпелось поскорее насладиться тишиной и покоем. И вином.

— Хочу поболтать. — Детектив улыбнулся. Его глаза тоже улыбнулись, говоря ей, что она красива. Они лгали. Она не была красивой еще утром, когда нанесла макияж и губную помаду, а это было много пациентов тому назад. Страшно даже подумать, как от меня сейчас разит.

— Это личное или профессиональное?

— Понемногу и того, и другого.

Она посмотрела на свою униформу. Не самый подходящий наряд для коктейлей. Но если не поговорить с ним сейчас, он вернется. Лучше уж побыстрее с этим покончить.

Через полчаса они сидели за столиком на двоих у «Луиджи» с видом на замерзшее озеро. Эмма держала чашку с кофе обеими руками, чтобы согреть пальцы. В неотложке, как всегда, было холодно. Так холодно, что пальцы болели и еле удавалось набирать текст на клавиатуре. Она промерзла до костей.

— Чем я могу вам помочь?

Эмма не снимала куртку, чтобы скрыть под ней униформу. Она чувствовала себя не в своей тарелке среди шумной нарядной толпы. Многовато вина. Надо было отказаться и поехать домой. Сейчас бы тоже пила вино.

— Я надеялся, вы что-нибудь вспомнили. Есть какие-нибудь идеи насчет того, кому понадобилось убить медбрата? Или об источнике тех денег у него на счете?

— Нет, никаких. — Ей хватало забот с Тейлор и пациентами.

— А как по-вашему, откуда мог взяться пропофол?

Эмма молча пожала плечами.

— Он был из партии, которую поставили в пять больниц Нью-Гемпшира полгода назад, — сообщил Загарян. — Еще в пару мест в Калифорнии. Мы пытаемся выяснить, откуда именно эта ампула. Ничего не приходит в голову?

— Нет.

— Ладно, подумайте на досуге. Вдруг появятся идеи. — Он глотнул кофе и поморщился: — Такой скорее усыпит, чем взбодрит.

— Вот и хорошо. Скоро пора спать.

— О, для меня пока рановато. Вы замужем?

— Нет. А вы женаты?

— В последнее время нет. Мы с бывшей женой сейчас ладим лучше, чем в браке.

— Такое случается.

— Да, всегда проще, если нечего терять.

— Дети?

— Двое. Двадцать и двадцать два. Учатся в колледже. А у вас?

— Дочь, семнадцать лет.

— Живет с вами?

— Сейчас она у бабушки.

— Трудный возраст.

Если еще хоть кто-нибудь скажет мне, что подростки — отстой, я не выдержу.

— Не могла не заметить.

Он понял намек.

— Расскажите мне о пропофоле.

— Чудесный препарат. В основном используется для седации при проведении процедур. Его называют «молоком амнезии» из-за молочно-белого цвета и способности вызывать амнезию у пациентов. Стоит его ввести, и они больше ничего не помнят. Просыпаются и спрашивают, когда начнется процедура. Он начинает действовать уже через минуту, и минут через восемь действие прекращается. Только не у детей: те сжигают его мгновенно. Он погружает пациента в такой крепкий сон, что можно вправлять тазобедренный сустав, ставить плевральный дренаж или интубировать. Прекрасный препарат, но если дать слишком много, пациент перестает дышать. Так случилось с Майклом Джексоном. А еще от него падает артериальное давление. Поэтому за пациентами нужен глаз да глаз.

— И долго медбрат был бы в отключке?

— Его зовут Джордж.

— Долго Джордж был бы в отключке?

— Зависит от того, какую дозу он получил. Возможно, минут восемь-десять. Если бы он перестал дышать, то уже не очнулся бы.

— Давайте попробуем разобраться. Кто бы это ни сделал, он должен был воткнуть иглу в вену.

Эмма кивнула.

— После этого нужно ввести препарат. Затем еще минута, чтобы препарат подействовал, так?

— Да.

— Сколько времени все это займет?

— Зависит от состояния вен и квалификации. Где-то около трех минут.

— Возможно ли это, если Джордж был в сознании?

— Нет. Он бы стал сопротивляться, кричать…

— Да, но кто услышит? К тому же душевые закрыты. Туда не попасть без кода.

— Можно вызвать охрану.

— Если только они не решат, что очередной чокнутый орет в неотложке.

— Вообще-то, мы их называем пациентами.

— Очередной пациент орет в неотложке. Женщины пользуются той же душевой?

— Нет, конечно.

— Коды одинаковые?

— Наверное, нет, — пожала плечами Эмма. — Но можно выяснить.

— Я уже выяснил. Разные. А значит, скорее всего, действовал мужчина.

Тогда зачем меня спрашивать?

— Что Джордж делал в душевой? У него закончилась смена?

— Нет, но если во время процедуры зальет кровью или другими биологическими жидкостями, приходится переодеваться. Такое случается.

— Резонно. Я говорил с медперсоналом, работавшим в тот день. Никто ничего подобного не заметил. Если бы Джордж отправился в душ или переодеться, он бы сообщил кому-то, что выходит, верно?

— Скорее всего. Своему напарнику и дежурной сестре. Кто-то должен приглядеть за пациентами.

— Он ничего не сказал. Значит, он пошел туда по другой причине и не предполагал, что задержится. Я думаю, он мог пойти в душевую, чтобы встретиться с тем, кого мы ищем. Им нужно было уединиться, чтобы передать деньги или, возможно, наркотики. Другой человек подошел к Джорджу достаточно близко, чтобы схватить за горло и придушить… Сколько времени проходит до потери сознания, когда тебя душат?

— Секунды, если пережать сонные артерии и прервать приток крови к мозгу.

— Потом он ударил Джорджа головой о бетонный уголок, чтобы тот не очнулся. После этого преступник воткнул иглу и ввел пропофол — достаточно большую дозу, чтобы у жертвы остановилось дыхание. Иглу он оставил, чтобы создать впечатление, будто медбрат… будто Джордж ввел препарат самостоятельно. Теперь инцидент выглядит случайной передозировкой. С медицинской точки зрения такое возможно?

— Вполне. Только… вряд ли Джордж кого-то шантажировал. Совсем на него не похоже.

— Люди полны сюрпризов. Никогда не знаешь, на что человек способен, если у него есть хорошая причина.

— Нашли какие-нибудь вещественные доказательства?