Зухра Сидикова - Стеклянный ангел
Мама притихла.
Миша не сводил с девушки глаз.
— Так вы сейчас с ними не общаетесь? — спросила мама.
— Нет, — Оля разглаживала на столе фантик от конфеты, — их, может, уже и в живых нет. Мне, если честно, все равно. Я их тогда уже похоронила, когда из дома ушла. Но вы не думайте, я совсем не одинока. Маруся и Андрей Ильич ко мне очень хорошо относятся, и потом я, кроме рынка, еще в одном месте работаю — в Центре «Благое дело». Не слышали? Этот центр занимается благотворительностью. И я там не последний человек. На мне, знаете, сколько одиноких стариков, детей из неблагополучных семей? И всех нужно накормить, обогреть, и просто поддержать добрым словом. Так что мне совершенно некогда вспоминать свою прошлую жизнь.
Мама покачала головой, сочувственно погладила Олю по плечу.
— Ну ладно, — сказала она, — вы чай пейте, а я к соседке Марине зайду, она меня вчера на пасьянс звала.
Бедная мама, подумал Миша, он-то знал, что мама ничего не понимает в картах, а соседку Марину слегка презирает за то, что та периодически меняет любовников.
Он вышел за ней в коридор.
— Я пойду, Миша, — сказала она шепотом, — а ты подумай, подумай, как следует. Девушка, конечно, хорошая, но ведь с наследственностью не поспоришь.
— Хорошо, мам, я подумаю, — серьезно отозвался Миша и тихо спросил:
— Мамуль, а где у нас денежки? Я сейчас на мели, а за мед расплатиться надо.
— Там в серванте, в голубой сахарнице, надеюсь, хватит, бери, у меня зарплата скоро. Ну, я пошла, а ты подумай.
Когда Миша вернулся на кухню, медовая девушка все так же прямо сидела на табурете и разглаживала блестящий конфетный фантик на любимой маминой скатерти.
Он снова сел напротив, налил себе чаю, зачерпнул большой ложкой мед, почавкал, надеясь, что она улыбнется. Но она не улыбнулась.
— Ну, — сказал Миша и отхлебнул чай, — и как же вы меня нашли?
— Очень просто, — ответила она, разворачивая еще одну конфету, — шла за вами до самого вашего дома.
Миша поперхнулся и зашелся в кашле. Она быстро встала, подошла к нему и изо всех сил стукнула кулачком по спине так, что он снова поперхнулся.
Она села на место, подождала, когда он перестанет кашлять.
— У вас в подъезде дверь не запирается, и я шла за вами до самой квартиры. А вы и не заметили.
Миша уставился на нее, не зная, что сказать. Потом его снова разобрал кашель.
— Собираетесь спросить, зачем я за вами шла?
Миша кивнул.
— Хотела предупредить вас.
— О чем? — с трудом произнес Миша, пытаясь отдышаться, — о господи, сколько раз мама просила: не болтать с набитым ртом. Так и на тот свет можно отправиться!
— О том, чтобы вы не доверяли этой женщине.
— Какой женщине? — Миша состряпал недоуменное лицо.
— Новому директору тридцатой школы.
— А вы с ней знакомы?
— Нет, не знакома, но я видела несколько раз, что она приходила домой к нашему соседу.
— Правда? Ну что ж, думаю, что ничего странного в этом нет. Они ведь работали вместе.
— Но она к нему ночью приходила. И только тогда, когда его жены не было дома.
Теперь Мише не пришлось ничего делать со своей физиономией, потому что она сама по себе, не спрашивая у хозяина разрешения, выразила огромное удивление.
— А вы уверены? — переспросил он. — Как вы могли ночью узнать ее? Вы что в глазок подглядывали?
Девушка пожала плечами:
— И в глазок тоже. А еще я однажды через стенку услышала, что они прощаются, и вышла на лестничную площадку. Встретилась с ней лицом к лицу.
— И что же она?
— Ничего. Сделала вид, что меня не заметила.
Миша помолчал, переваривая услышанное.
Потом встал, ушел в комнату, вернулся с деньгами. Положил их перед ней на стол, прямо на цветные фантики, из которых она составила узор в виде цветочка.
— Вот возьмите, это за мед.
— Вообще-то, это подарок, — обиженно сказала она.
— Вообще-то, я от женщин подарки не принимаю, — сурово ответил Миша. — Вы меня извините, но мне нужно идти, позвольте я провожу вас до остановки?
— Я и сама дорогу знаю, — пожала она худеньким плечиком и, стараясь не задеть его, бочком выскользнула из кухни.
Пока он напяливал на себя куртку, возился с поломанным замком на сапоге, черт бы его побрал, ну почему всегда в самый ответственный момент? — ее уже и след простыл.
Он оглядел улицу — свинцовые тучи, угрожающе низкие, и воздух такой холодный, что нос моментально стал красным, — и отправился на остановку, где прозябали в прямом и переносном смысле такие же безлошадные горемыки, как он.
И только в тот момент, когда к остановке подъехал автобус, до Миши дошло:
«Е-мое, а куда ехать? Куда ехать-то? Адреса-то я не знаю…»
Вдохновенно и красиво поматерившись, — старался шепоточком, но дама в клетчатом пальто, стоявшая рядом, перешла на другой конец остановки, и уже там на безопасном расстоянии укоризненно покачала головой, — Миша стал перебирать варианты выхода из создавшегося положения. Сгонять в школу? Нет, сегодня выходной, школа закрыта. Отложить до завтра? Нет, с Юлькой нужно поговорить сегодня, времени-то конкретно в обрез.
И вдруг кто-то постучал его по спине. Он вздрогнул от неожиданности и обернулся. Ах, ну надо же, снова голубоглазая и медовая.
— Могу показать, где она живет.
Миша уже ничему не удивлялся.
— Покажите, — вздохнул он, — будьте добреньки.
Она встала рядом с ним, демонстративно отвернулась.
— Нам на какой автобус? — спросил он.
— На тридцать пятый, — буркнула она еле слышно, даже не повернув к нему головы.
Внезапно одна из свинцовых туч разродилась, и с неба посыпались крупные хлопья.
Нужный автобус все не шел, у него замерзло лицо, и ноги. Господи, когда уже это все закончится? Придется потратиться и из тех денег, что обещал привезти Саня, купить себе нормальную зимнюю одежду.
— Оля! — позвал он, намереваясь спросить, откуда ей все-таки стало известно, где проживает Юлия.
Она обернулась, и Миша улыбнулся. На ресницах снежинки, и шапочка в снегу, и шарфик. Очень миленько, прямо Снегурочка. Не стал портить момент, просто спросил:
— Можно я вас сфотографирую?
Она пожала плечами:
— Пожалуйста, если хочется. Мне не жалко.
Пока ехали в автобусе, Миша все посматривал на нее, потом не выдержал, поинтересовался:
— Как вы узнали, где она живет?
— Очень просто, — ответила девушка. — Однажды, когда она вышла от соседа, я за ней проследила.
Действительно — очень просто. Куда уж проще. С этой девушкой явно что-то не так.
Очень долго шли от остановки. Вокруг — новостройки, спецтехника, подъемные краны. Несмотря на выходной, работа кипела вовсю, видимо, торопились управиться до настоящих морозов.
Шли через парк, скорее уцелевшую часть некогда обширного леса, посреди которого блестело одинокое озерцо. И в этом озерце, в незамерзшей еще полынье, плавали две утки.
— Взгляните, Оля, — удивился Миша, — зима, а они все не улетают.
— Уточка ранена, — пояснила девушка, — видите, как крылышко держит, чуть-чуть в сторону? А селезень не хочет ее оставлять.
— Вы и это знаете? — многозначительно спросил Миша.
— Знаю, — сказала Оля, — я как-то здесь прохаживалась, и мне мальчишки здешние рассказали. Они сами эту уточку и подбили.
— Надеюсь, вы их отругали?
— Нет, не ругала. Просто сказала, что за все в этом мире отвечать нужно, и им когда-нибудь придется ответить за содеянное.
Миша даже не знал, что сказать на это. Просто шел рядом. Конкретно озадаченный.
Наконец, девушка остановилась перед желто-коричневой нарядной новостройкой.
— Вот здесь. Третий подъезд, второй этаж, дверь налево, — сказала она. — Но вы можете не подниматься, она через пять минут сама выйдет. Она каждое воскресное утро в этом парке бегает. Вы ее подождите, а я пойду. Мне на рынок надо вернуться.
Не стал Миша спрашивать, откуда ей известно про воскресные пробежки в парке. Что тут спрашивать — и так все ясно. Ясно то, что все еще больше запуталось. И похоже дело о стеклянном ангеле плавно перетекает в другое: в дело о чудаковатой девушке и ее странной привычке следить за окружающими.
Она ушла, а Миша смотрел ей вслед и соображал: что бы все это значило?
Глава пятая
Ровно через пять минут, как и пообещала медовая девушка, дверь подъезда распахнулась, и в мир, украшенный чудесным белым снегом, вышла Юлька. Юля Григорьева. Юлия Сергеевна. Впрочем, сейчас она мало походила на Юлию Сергеевну. На ту солидную гранд-мадам в суровом костюме и с налаченной башней на голове. Сейчас на ней были голубенькая шапочка, светлый спортивный костюм и нарядные белые кроссовки.
Побежала легкой трусцой по пушистому белому снежку. В парк, девственно белеющий серебристыми кронами деревьев. Еще одна, блин, Снегурочка. Вот только Мишаня до Деда Мороза явно не дотягивал. И не в смысле возраста, а смысле жизненного оптимизма.
