Фернандо Льобера - Девятый круг
– Только одну минуту, я все объясню, – настаивал Альварес. – В столице объявился маньяк, и это сенсация. Я разговаривал с комиссаром Гонсалесом, и мне хотелось бы… – Его опять скрутила судорога, так что в горле заклокотало, и он оглушительно чихнул. – Извините… Я говорил, что мне хотелось бы знать вашу точку зрения.
Себаштиану сделал удивленное лицо.
– Мою? Следствие ведет полиция. При чем тут я?
– Я не намерен вам докучать. – Не подлежало сомнению, что он сделает это не задумываясь. – Но меня не проведешь. Если профессор Сильвейра объявляется в зале, где проходит пресс-конференция по поводу серийных убийств, а затем разговаривает с офицером, возглавляющим расследование, и его помощником и удаляется в сопровождении агента спецслужбы, – репортер перевел дух, – логично предположить, будто происходит нечто серьезное, не так ли?
– Повторяю, делом занимается полиция. Я в стороне. Ничем не могу помочь.
– А может, не хотите, – зловеще прошипел Альварес.
Себаштиану пожал плечами.
– Сожалею, – сказал он и двинулся прочь.
– Мне ужасно не хотелось бы ставить в известность Гонсалеса, что вы давали мне интервью.
Температура воздуха, казалось, понизилась еще на несколько градусов, хотя и так было довольно холодно.
– Что вы сказали? – переспросил Себаштиану. Выражение его лица сделалось угрожающим.
– Широко известна ваша неприязнь к комиссару. Взаимная, разумеется. Я знаю, что несколько лет назад вы с ним сцепились, и с тех пор он ваш заклятый враг. Убежден, ему едва ли понравится, что вы откровенничаете с прессой.
Себаштиану посмотрел на газетчика в упор, и тот попятился. Альварес облизнул губы и поплотнее обмотал шарф вокруг шеи. Привычным движением он вытер сопливый нос. Его глаза забегали по сторонам, заранее отыскивая пути к бегству.
– Послушайте, – сказал он, – я всего лишь делаю свою работу, и согласитесь, что читатели имеют право…
– У меня нет ни малейшего желания разговаривать с вами, – рявкнул Себаштиану. – И совсем неблагоразумно угрожать мне.
Он отступил в сторону, не спуская с журналиста свирепого взгляда, а затем зашагал по улице, стараясь не оборачиваться. То, что его вычислил такой стервятник, как Альварес, не предвещало ничего хорошего. Альварес принадлежал к числу тех, кто считал журналистскую этику маленьким неудобством. К невинным людям, которые могли пострадать из-за публикации сенсационных материалов, он относился как к неизбежным жертвам в его личной битве за первые строчки рейтинга.
Себаштиану взял первое попавшееся такси, на случай если Альварес идет по пятам, и попросил отвезти его на площадь Олавиде. Но сначала он заглянул в ВИП'с,[50] чтобы купить газеты и запас продуктов на ближайшие несколько дней.
Не успел Себаштиану вернуться домой, как заверещал мобильный. Звонил Давид:
– Есть чем записывать?
Себаштиану расслышал торжествующие нотки в голосе юноши и поспешил взять шариковую ручку и блокнот.
– Это было плевое дело, – заверил Давид.
Себаштиану терпеливо ждал, занеся ручку над листом бумаги. О чем речь? Парень вычислил фамилию врача, подписавшего ходатайство о реабилитации Хуана или источник контрабандного аэрозоля? Впрочем, он скоро узнает.
– Я зашел в Гугл и Альтависта… – парень запнулся и пояснил, на случай если Себаштиану не понял, – поисковые системы.
– Я, конечно, стар, но не до такой степени, – обрадовал его Себаштиану.
– И раскопал два адреса, – продолжал Давид, – где нашлись страницы с ключевым словом, и мне оставалось только набирать разные комбинации с этим химическим соединением, пока я не обнаружил магазин, где он рекламируется: хлорбензилиденмалонодинитрил, аэрозоль, высокоэффективное средство самообороны.
Давид продиктовал ему координаты нескольких таких магазинов и их названия.
– Уверен, в городе гораздо больше точек, где продаются газовые баллончики, но в Сети вывесили рекламу только те, что я перечислил. Это в Мадриде. В Барселоне я нашел еще семь и несколько штук в Бильбао. Если хотите, я могу показать сайты магазинов, но они сделаны чайниками и графический дизайн – полный отстой. Я потратил десять минут, чтобы составить список, – похвастался юноша.
Себаштиану поблагодарил его, не забыв как следует похвалить. Хотя, по словам Давида, любой человек, минимально знакомый с Интернетом, был в состоянии оказать профессору такую услугу. Больше всего парня поразил размах незаконной торговли, процветавшей в Интернете. «Есть даже тесная компашка, которая выставляет на продажу свою печень на Ибэй[51]», – сказал он.
Португалец нажал кнопку отбоя и тотчас перезвонил Морантесу.
– Парень, ты не устаешь меня удивлять, – заявил Морантес, выслушав отчет Себаштиану. – Ты уже разговаривал с Беа?
– Нет.
– Я подъеду к твоему дому примерно через четверть часа.
– В воскресенье? Сомневаюсь, что хоть один магазин работает.
– Тем более тебе нечем сегодня заняться, – возразил Морантес.
– Идет, жду тебя внизу.
Он отключился, успев, впрочем, услышать смешок друга.
В списке Давида значилось пять торговых точек, к которым Морантес, сделав пару звонков, добавил еще столько же. В тот день детективы объехали часть из них: большинство было закрыто, а в тех, что работали, им не сообщили ничего интересного. Морантес наседал на продавцов и угрожал, но безрезультатно. Непростая оказалась задача – заставить типов, не питавших любви к закону, признаться в торговле запрещенными химикатами. В итоге в воскресенье ничего нового они не узнали, и часа через три Себаштиану спокойно вернулся домой.
В понедельник Морантес заехал за Португальцем очень рано. Втроем, вместе с агентом спецслужбы, с кем Себаштиану познакомился недавно поутру на площади Олавиде, они проверили почти весь свой список – и тоже безуспешно. Визит в два оставшихся магазина отложили до вторника.
9 апреля, вторник
– Вот он, номер 82.
Себаштиану остановил машину: Морантес, пожаловавшись на раненую руку, уступил другу руль. Это был последний адрес. Как и накануне, Морантес с утра пораньше подхватил Португальца около дома, и, определив маршрут по дорожному атласу, они направились на юг столицы, где находился единственный из оставшихся магазинов. По пути от Олавиде до Хетафе друзья говорили о различных аспектах следствия, главным образом обсуждая данные, собранные НРЦ. Себаштиану попытался выведать у Морантеса подробности о подозреваемом, упомянутом Беатрис, но друг не поддался на провокацию и только иронично подмигнул: «Наберись терпения, Португалец. Мы договорились о рабочей встрече у тебя дома сегодня вечером, и Беатрис тебя просветит». Себаштиану вспомнил пресс-конференцию и понял, что Гонсалес не лгал тогда журналистам. Полицейские действительно имели в виду кого-то конкретного. Но почему они тогда растеряны настолько, что потребовалась его помощь?
Себаштиану не стал докладывать Морантесу о якобы случайной встрече с репортером из «Конфиденсиаль». Он решил не поднимать волну раньше времени, предоставив событиям развиваться своим чередом. Еще неизвестно, что предпримет журналист. Реакция Морантеса бывала непредсказуемой, когда дело касалось четвертой власти.
Они неторопливо доехали по улице Кастельяна до Аточи. Себаштиану вел машину аккуратно, без спешки, чтобы ее не занесло на мокром асфальте, осторожно объезжая ямы и рытвины. Морантес, сидевший рядом на пассажирском кресле, был одет в джинсы, толстый джемпер и светлый плащ. Интуитивно Себаштиану догадался, что косынка, на которой висела больная рука агента, принадлежала Беатрис.
Припарковавшись у входа в магазинчик, они вышли из машины. Узкая дверь лавчонки открывалась на улицу, а слева от нее притулилась микроскопическая витрина – всего около метра в длину. На витрине была выставлена коллекция прелюбопытных предметов, приковавшая внимание друзей. Несусветную грязь стекла слегка маскировали рекламные листовки, старательно налепленные изнутри. Всего листовок насчитывалось штук шесть; одни пропагандировали лекции, курсы и правила самообороны, а другие выглядели как политические памфлеты крайнего толка и призывы к манифестациям под провокационными лозунгами. Дверь неожиданно открылась, и из лавчонки вынырнули бритоголовые юнцы в соответствующем прикиде (кожаные куртки, украшенные заклепками, и военные ботинки), отягощенные килограммами цепей. Их неприятно поразила встреча с двумя взрослыми мужчинами, и, метнув недобрый взгляд на Морантеса, они промаршировали мимо, сунув руки в карманы и сгорбившись под дождем.
Себаштиану наклонился к витрине, рассматривая сквозь мутное стекло вещи, разложенные на невысоких подставках: книги ультраправого содержания, американские кастеты, навахи разного типа, некоторые виды восточного оружия и лотки, заполненные украшениями для пирсинга на любой вкус. Особенно профессора поразило одно из них – в форме черепа. Сбоку, на другом подносе, красовались побрякушки для анального и клиториального пирсинга. Португалец болезненно поморщился.
