Роберт Фериньо - Дрожь
— А что сказал Джонатан?
— Ты не должен был бросать меня, Джимми.
— Я говорил тебе, что волновался за тебя и…
— Все верно, ты был вынужден бежать, защищая меня, — медленно покачала Оливия головой. — Полная чушь!
— Это правда.
— А почему тогда не предложил мне поехать с тобой? Если ты любил меня, то мог хотя бы спросить. Боялся, что соглашусь?
Джимми не ответил. Вовсе не так он представлял себе эту встречу. Он скучал по ней сейчас даже больше, ведь она находилась так близко, что казалось, он слышит стук ее сердца. Только дотронуться до нее уже нельзя. Она далеко и рядом одновременно.
— Несколько месяцев до твоего отъезда мы только и делали, что ссорились. — Ветер разметал ее волосы. — Твои друзья, мои друзья — все только мешали. Казалось, мы были счастливы, только когда оставались вдвоем.
— Устрою! Будем вдвоем!
— Ты не хочешь меня вернуть, — снова покачала головой Оливия. — Просто хочешь отнять у Джонатана.
— Это не…
— Это правда! — Оливия приложила палец к его губам. — Это не оскорбляет меня. Я выше всего этого, Джимми.
— О'кей.
— Это было непросто. Даже когда между нами с Джонатаном начинались отношения, я старалась как-то связаться с тобой…
— Я же сказал — о'кей.
— Я не знаю, пыталась ли я дать тебе последний шанс или просто хотела рассказать о происходящем, — продолжала Оливия, игнорируя его слова. — Я оставляла сообщения в Берлине, Стокгольме, Токио… Сама не знаю, как часто я звонила, прежде чем менеджер группы связался со мной и заявил, что ты вернулся в Рим вместе с музыкантами. Ты ни разу даже не потрудился сообщить мне о своем местонахождении.
— Я не мог, — неуверенно сказал Джимми, замялся, но все же продолжил: — Я был в тюрьме. Адвокат каждый день говорил мне, что завтра я выйду, а в итоге я просидел почти три месяца.
— Что ты натворил?
— Я собирался домой, смешно, да? Сдал багаж в аэропорту Рима и сел ждать своего рейса. Тут ко мне подошли полицейские и арестовали. В моем чемодане нашли револьвер. Он мне не принадлежал. Никаких отпечатков не обнаружили.
— Почему ты не позвонил мне? Я бы прилетела первым же самолетом.
— Я надеялся, что все быстро уладится, но их правовая система работает так же плохо, как и у нас.
— Все равно надо было позвонить мне.
— А что бы это изменило?
Оливия выдержала его взгляд, и Джимми первым отвел глаза.
— Не грусти, — сказала Оливия. — Ты получил то, что хотел. Мы оба получили.
— Ага, а сейчас у нас сентиментальное Рождество!
Оливия рассмеялась, заливисто и гортанно, звонко, словно хрустальный ручеек.
— Порой я действительно скучаю по тебе. Никто не умеет так рассмешить меня, как ты, — проговорила она сквозь смех.
Джимми поцеловал ее.
— Я больше не хочу смешить тебя. — Он увидел слезы в ее глазах, а может, это был блеск его собственных глаз, отразившихся в ее зрачках. — И друзьями быть не хочу.
— Не говори так.
— Хочу и говорю. Я так больше не могу!
Оливия понимающе кивнула и отвернулась.
Глава 24
— Спасибо, что так быстро согласились меня принять, — сказала Хоулт. — Несмотря на свою занятость.
— Пятницы у меня всегда безумные, но я счастлива помочь, чем могу, детектив, — улыбнулась Мишелл, выходя из-за белого стола в античном стиле.
— Пожалуйста, зовите меня Джейн.
Мишелл указала на цветастую софу, стоявшую в кабинете, и женщины сели.
— Думаю, вы не откажетесь от чашки кофе?
— Нет, спасибо. — Хоулт положила ногу на ногу.
Офис Мишелл Фэрфилд выглядел шикарным, дорогим и при этом уютным. Он был уставлен растениями и украшен макраме. На полу лежали персидские ковры, а на стенах висели фотографии детей. Хоулт старалась не глазеть по сторонам. Она привыкла к современной простоте офисов законников, а этот словно был предназначен для семейного права.
Мишелл взбила маленькую расшитую подушку, положила ее под спину и откинулась.
— Джимми в беде?
Хоулт заметила на ее лице смущенное любопытство.
— Я сказала, что хочу поговорить о Джимми и Джонатане. Почему вы решили, что проблемы именно у Джимми?
— Так в чем дело… Джейн?
— Я просто пытаюсь понять их обоих чуточку лучше, — сказала Хоулт, пораженная стойкостью Мишелл. Та явно не давала увести себя в сторону. Комфортная и домашняя атмосфера оказалась обманчивой. — Они оба очень помогли мне в моем расследовании. Я подумала, что ваши наблюдения могли бы быть полезными.
Мишелл холодно посмотрела на Хоулт. Фэрфилд была, бесспорно, хорошенькой женщиной, но ее проницательные глаза резко контрастировали с идеальными кукольными чертами лица. Подобное личико вкупе с копной прелестных волос может открыть любые двери. Такая внешность упрощала жизнь. Но бесстрашный взгляд сильного человека нельзя приобрести, не испытав в жизни трудностей и жестокой борьбы.
— Надеюсь, вы не возражаете? — спросила Хоулт.
— Почему именно я? — спросила Мишелл, не отводя глаз.
— Я нашла список гостей с вечеринки Джонатана. Знаю, что там между братьями произошла перепалка, но меня интересует не это. Я говорила с Оливией Гейдж, и она сообщила, что вы ходили в школу вместе с Джимми и Джонатаном. Об этом я и хотела поговорить.
— Собираетесь расспросить меня о школе? Вы уверены в том, что вы полицейский, Джейн?
— Абсолютно уверена, — улыбнулась ей в ответ Хоулт. — Я просто пытаюсь их понять. Сейчас каждый из них носит некую маску. По собственному жизненному опыту я знаю, что люди наиболее полно раскрываются именно в старшей школе. Потом они учатся прятать свою индивидуальность.
— Интересная версия, — усмехнулась Мишелл.
— Как бы вы описали Джонатана и Джимми в то время?
— Я ни с одним из них близко не дружила. У меня тогда вообще было мало друзей.
Хоулт кивнула, скрывая удивление.
— Любые ваши замечания могут оказаться очень полезными. — Она подвинулась ближе к Мишелл. — Это важно.
Мишелл наблюдала за ней, водя крашеным ногтем по вышивке на подушке.
— Ну, — начала она наконец, — Джонатан всегда был спокойным и серьезным. Он сторонился других, впрочем, как и я, но у меня просто не было выбора. — В уголках ее губ промелькнула легкая улыбка. — Джонатан же осознанно выбрал такую манеру поведения. Он словно был чуть лучше всех нас, умнее, увереннее и целеустремленнее. Джонатан всегда знал, чего хочет от жизни, кем желает стать в будущем. — Она отвела взгляд и коснулась рукой подбородка.
— А Джимми? — нетерпеливо спросила Хоулт. — Он какой был?
— Джимми… — Мишелл покачала головой. — Он был… другим. Мог просто идти по коридору или сидеть на занятиях, но ты видел, что он особенный. Джимми не сильно корпел над учебой, но был способным, за это его любили преподаватели. И девочкам он нравился… Я сама с ума по нему сходила.
— Я вижу, — сказала Хоулт.
Мишелл покраснела.
— У Джимми бывали конфликты в старших классах?
— Не понимаю, о чем вы, — удивилась Мишелл.
— В старших классах случаются стрессы, — пояснила Хоулт. — Гормоны бурлят…
Но ответа она так и не дождалась.
— Вчера я говорила с Джонатаном, и он упомянул, будто Джимми участвовал в каком-то акте насилия в школе. Вероятно, случай оказался серьезным, Джимми даже исключили.
Взгляд Мишелл стал жестче.
— Я пыталась проверить записи об исключении сегодня утром, но безрезультатно. Я подумала, может, вы мне поможете.
— Вы именно об этом хотели со мной поговорить?
— Да. — Хоулт понимала, что в отношениях с людьми следует быть предельно честной.
— Джимми — мой друг, — сказала Мишелл.
— Хочу надеяться, что и мой тоже, — ответила Хоулт.
Мишелл кивнула, словно приняв решение.
— Если бы вы задали мне этот вопрос в прошлом году, я бы могла рассказать вам только о том, что Джимми подрался с тремя игроками футбольной команды. Но пару месяцев назад мне позвонил один из них, Грег. Сейчас он продает автомобили. Я не общалась с ним с самой школы. Даже, наверное, и тогда я с ним не общалась.
— А почему он позвонил именно вам?
— Хотел замолить былые грехи.
— Не понимаю.
— Грег недавно вступил в общество анонимных алкоголиков, — сказала Мишелл, нервно разглаживая юбку. — Он живет теперь по двенадцатиступенчатой программе. Девятая ступень призывает повиниться перед теми, кого обидел в прошлом. Попросить у обиженного тобой человека прощения.
— Так, значит, в школе этот Грег причинил вам боль? Джимми побил его за это?
— Он не успел причинить мне боль. Джимми вовремя его остановил. — Мишелл сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула, стараясь вернуть себе самообладание. — Грег сознался, что они втроем собирались изнасиловать меня после школы. Он разрыдался, когда рассказывал об этом. Покаялся, что они с дружками частенько подумывали об изнасиловании, когда видели, как я возвращалась домой. — Мишелл говорила очень тихо.
