Еремей Парнов - Секта
— Цельными классами дети уходють! — продолжала разоряться, уже за спиной, скандалезная баба. — Людям горе, а вам хоть бы хны, у бесстыжие!..
«Куда уходят целыми классами?» — Смирнов развернул листовку.
«АТМАН»: ЛИГА ПОСЛЕДНЕГО ПРОСВЕТЛЕНИЯ!
Дух Просветления, Великий Пророк и Учитель Человечества Рама Аполлион и его Апостолы — Всадники представляют 108 тайных доктрин спасения!
Вы наверняка пробудите свою Кундалини и получите внутренний опыт.
7 x 7 = 49. 49 незабываемых часов семинара по пробуждению Кундалини.
Валентин Петрович так и не понял, кто такая Кундалини и зачем ее нужно пробуждать. Какие-то чакры, духовные каналы, шавасаны — темный лес. И все с большой буквы: Освобождение, Просветление… Смешно было читать про вечную жизнь по дороге в крематорий.
Похороны прошли, как и положено похоронам. Автобусы с черной полосой подали к моргу. Открытый гроб вынесли через боковую дверь, вслед за ним — обтянутую кисеей крышку. Венки, наклонно прислоненные к обшарпанной, изрисованной фломастером стене, сочувственные всхлипы женщин, обступивших Глафиру Васильевну, неловкое покашливание мужчин. Шуршал разворачиваемый целлофан. Яркие гвоздики, казалось, тускнели на глазах, проникаясь безжизненным холодом окоченевшего тела.
Обмениваясь крепкими рукопожатиями, однополчане на какой-то миг светлели лицами, но тут же гасили улыбки под насупленными бровями.
Священника не пригласили. Светлана поклонялась неведомым богам, а генерал и Глафира Васильевна были людьми неверующими. Они держались стойко, с достоинством, целиком уйдя в свое горе и в то же время ни в малейшей мере не желая никого им обременить. Все слезы были давно выплаканы, и потому особенно неуместными казались жалкие слова утешения.
— Спасибо, — коротко кивал Владислав Игнатьевич, пожимая каждому руку. — После крематория прошу к нам, если не требует служба.
И этим «если» он давал понять, что каждый волен поступить по собственному разумению: никакой обиды не будет.
За столом собрались человек сорок. Хозяйке пришлось подзанять у соседей стулья и табуретки, придвинуть диван. Кое-как расселись и молча выпили поминальную чарку. Понемногу народ оттаял, пошли разговоры, кто-то закурил, и его примеру последовали другие.
Смирнов устроился у раскладного столика, который притащили из кухни.
— Познакомьтесь, — представил Всесвятский, — подполковник Корнилов — подполковник Смирнов.
— Бывший подполковник, — поправил Валентин Петрович.
— Бывших подполковников не существует в природе, — покачал головой Корнилов. — В запасе, в отставке — это я понимаю. Вы тоже из «Стяга»?
— Так точно, рад познакомиться.
— Мы с Константином Ивановичем в Афгане пересеклись, — объявил Всесвятский.
— Спецназ? — догадался Смирнов. — И где теперь, если не секрет? По той же линии?
— Не совсем. Пришлось на Петровку вернуться, но, подчеркиваю, исключительно по собственному желанию. А вы?
— Банк «Регент Универсал» слыхали?
— Как же, наслышан, — Корнилов знал, что приятель Всесвятского будет не похоронах. Разыгрывать удивление было глупо. — Охрана?
— Что же еще? Атомная энергия никому не нужна.
— Кому-то даже очень нужна, Валентин Петрович. Думаю, у нас найдутся общие интересы.
— Помимо главной задачи, — подчеркнул Всесвятский. — Я не успел тебе сказать, Валентин, что Константин Иванович любезно согласился помочь нам найти этого подонка.
— Что значит согласился? Прямая наша обязанность. Как насчет того, чтобы собраться потолковать?
— В любой момент, — заверил Смирнов. — Еще по одной, Слава?
— Вообще-то я за рулем, — засомневался Вячеслав Никитич. — Ну ладно: давай! Милиция не возражает?
— Телефончик не дадите? — обратясь к Валентину, Корнилов накрыл свою стопку рукой.
— Прошу, — Смирнов достал визитку на глянцевой бронзированной бумаге.
— Скромное обаяние буржуазии, — улыбнулся Корнилов. — Начальник службы безопасности, — прочитал вслух.
— Не я заказывал, — смутился Смирнов. — Мой постарался. Любит пустить пыль в глаза.
— Иван Николаевич?
— Знаете?
— Кто ж его не знает, — Корнилов развел руками, — фигура заметная. — И, круто меняя тему, спросил: — Вы довольны работой?
— Как вам сказать?.. Насчет заработка, грех жаловаться, а вообще скучновато. Как говорит один мой дружок, негоже забивать гвозди микроскопом. Не для того меня столько натаскивали. Понимаете?
— Чего же тут не понять? Могу лишь посочувствовать. Все мы — как бы это поточнее сказать? — малость стреножены… Не жалеете, что к нам не пошли?
— Не жалею! — с излишней резкостью, о чем сразу и пожалел, отрезал Валентин. — Кстати, — он вынул полученную в метро листовку, — полюбуйтесь.
Корнилов надел очки — бумага была сероватая, а шрифт мелкий — и внимательно прочитал с обеих сторон.
— Ишь ты! «Учитель всего человечества»!.. Что-то знакомое слышится. Не находите?
— «Гений всех времен и народов»? — усмехнулся Всесвятский.
— В этом духе, — Корнилов собрался было возвратить лихую агитку владельцу, но передумал. — Вы позволите снять копию?
— Берите на здоровье… Такого добра на каждой станции навалом. Я как-то раньше внимания не обращал, а тут вот взял и полюбопытствовал… А что, для милиции — это новость?
— Для милиции, может, и не новость, но угрозыск пока материями духовного плана не занимается.
— Налицо убийство! — Смирнов сгоряча налил новую рюмку и залпом опрокинул. — И какое! — он закашлялся. — Не в то горло пошла, — объяснил, запив «фантой».
— Все так: налицо, но пока нет оснований подозревать в преступлении сектантов. Тем более что мы не знаем, к какой именно секте примкнула Светлана Владиславовна.
— Генерал считает, что к этой, — сказал Всесвятский, — «Атман».
— «Атман» или «АУМ»?.. У меня есть сведения, что она была активисткой «АУМ сенрикё».
— Вы мне раньше не говорили.
— Навел справки, Вячеслав Никитич, кое-какие зацепки есть, но ситуация довольно запутанная. Судя по этому тексту, «Великий учитель» выступает, если не как преемник Асахары, то как продолжатель. Известно, что после вселенского скандала с «АУМ сенрикё» и решения суда большинство сектантов ушло в подполье. Я не исключаю, что многие могли примкнуть к «Атману». Терминология больно схожая. И апломб.
— А прощупать их нельзя?
— На каком основании? Мне нужна хоть какая-нибудь улика.
— Агентура? — шепнул Всесвятский.
— Я не занимаюсь сектами.
— Так уж и не занимаетесь? — недоверчиво прищурился Смирнов. — А кто занимается? ФСБ? Прокуратура? Никого не колышет?
— А что, если попробовать на общественных началах? — предложил Всесвятский, подмигнув Смирнову. — Дадим улику муровцам, Валентин?
— Как вы себе это представляете? — Корнилов безнадежно махнул рукой. — Сделать из сектанта осведомителя невозможно. Они все зомбированные, причем на нескольких уровнях.
— А заслать?
— Смотря кого, — задумчиво протянул Корнилов. — У них тоже своя контрразведка действует. Мигом расколют, да еще и перевербуют. Тут нужен асс… Может, у вас найдется подходящая кандидатура, Валентин Петрович?
— Надо обмозговать, — Смирнов понял, что в угрозыске, если впрямую и не работают с сектой, то по меньшей мере интересуются.
— Вот и ладушки, — Корнилов спрятал сигареты. — Пора и честь знать… Я так понял, вы сегодня не на колесах, Валентин Петрович? Могу подвезти.
— Спасибо на добром слове, но наши пока сидят. И с генералом перемолвиться надо бы…
— Значит, до встречи. Я, с вашего позволения, позвоню.
ЗУБЫ СТАНОВЯТСЯ КРЕПЧЕ И ВЕСЕЛЕЕ
Глава двенадцатая
Оруженосец Дракулы
След объявленного в розыске Калистратова привел Морозова в психиатрическую больницу имени Ганнушкина на Потешной улице. Отрезок мировой линии, оставленной Славой в четырехмерном, как бы выразился физик, пространстве Минковского, был обозначен четырьмя пунктами: пост милицейской охраны на станции метро Бескудниково, КПЗ в РОВД №76, психоневрологический диспансер №17 и означенная больница.
С фасада обветшавшее здание старинной постройки выглядело довольно привлекательно: открытые ворота без всякой охраны, сад с яблонями и вишнями, цветы на клумбах, уединенные скамейки, затерянные в кустах сирени и жимолости.
Морозов даже несколько удивился. Неужели психи тут на свободе? Наверное, не буйные. Или, небось, новые методы терапии, заимствованные из-за бугра.
Но стоило ему войти внутрь, как сомнения отпали сами собой. Обстановка была, почти как в колонии: двери на запоре, между рамами крепкие решетки. И двор для прогулок, находившийся с задней стороны, отвечал нужным требованиям. Из окон хорошо была видна высокая стена и одинокое старое дерево посреди голого плаца. Залезть на него было, конечно, можно, но даже самая длинная ветвь не достигала забора. Без веревки не обойдешься.
