Тед Белл - Живая мишень
— Сколько еще, погонщик? — проревел он.
— Еще час или два, — отозвался мальчик Хариб, дрожа от страха. — Иншаллах.
Хариб знал, что неопределенный ответ может еще сильнее возмутить Снея. Слово «иншаллах» имело много смысловых оттенков, от «на то воля Божья» или «скоро» до «не стоит рассчитывать на это». Но Хариб не мог быть более точен, потому что не видел ни одного из знакомых ему ориентиров. Метель началась не по его вине, но Снея это не заботило. Сегодня он безжалостно кричал на всех. Харибу один раз уже довелось испытать на себе гнев Снея, который больно стегнул его кнутом с рукояткой из носорожьего рога по спине, когда один из верблюдов споткнулся, ступив в глубокую расселину в леднике, скрытую снегом. Паша, весящий почти четыреста фунтов, едва не угодил в сугроб вместе с паланкином.
В избиваемом снежной бурей караване было всего двенадцать верблюдов. Шесть верблюдов, возглавляющих процессию, везли Снея, его четырех охранников-сумоистов и африканского вождя Типпу Типа. Остальные шесть верблюдов, идущих позади них, были загружены запасами продовольствия, оружием и горными бойцами Снея. Их вооружение было довольно мощным для этой отдаленной части земного шара. У них были немецкие автоматы последних моделей и гранатометы РПГ с лазерным прицелом.
Никаких поводов для беспокойства, к счастью, пока не возникало, но в горах обитало множество враждующих племен, безжалостных воинов, которые не были преданы ни Снею, ни Эмиру, и опасность неожиданного нападения реально существовала.
Хлещущий снежными хлопьями ветер усилился. Сней знал, что эта тропа в горах даже при хорошей погоде была опасна. А в условиях скрывшей все белой пелены — настоящее безумие. Но разве у него был выбор?
Его вызвал Эмир. Так началась длинная, опасная поездка, которая привела его с одной горной вершины — принадлежащей ему Синей Горы высотой 18 000 футов — вниз, к Пустыне Смерти, где пересекаются три континента, и, пройдя пустыню, караван снова начал восхождение по одному из самых опасных в мире горных хребтов.
Впереди на так называемой тропе Сней бин Вазир едва мог различить три гигантские фигуры, восседающие на спинах тяжело идущих животных. Это были Типпу Тип и двое борцов. Позади шли верблюды с двумя другими борцами. Как всегда, он хорошо наладил охрану, думая, что найдет какое-то утешение и в нынешней ситуации. Но что могло защитить его от неожиданного падения в заснеженную трещину ледника? Или от внезапно обвалившейся скалы, хлынувшей вдруг лавины, внезапного набега орды разбойников? Такие вещи случались регулярно на этой высоте и…
— Паша! Смотрите! — закричал мальчик Хариб, прервав поток его мрачных размышлений.
— Что такое? — спросил Сней, оглядываясь по сторонам в ожидании какой-то неминуемой катастрофы. Как будто ему недостаточно было заботы думать о том, что же Эмиру от него понадобилось. — Да что там, шайтан вырви твои глаза?
— Вот! — воскликнул взволнованный мальчик, указывая вперед и направо. — Вы видите это? Да славится Аллах!
По его телу пробежала волна облегчения. Это были не какие-нибудь дьяволы, мчащиеся с заснеженных горных высот. Нет, он увидел массивный радарный купол. Первый радар на огромной площади, окружающей крепость; но это означало, что караван теперь был намного ближе к месту назначения, чем ему сказал глупый Хариб. Сначала радар, а за ним средства ПВО и ракетные установки «земля-воздух». Оставалось, по всем подсчетам, менее часа до того как он узнает, что же приготовила ему судьба.
Сней бин Вазир закрыл глаза. Он прекрасно знал, что им встретится дальше на пути. Клетки.
По обеим сторонам прохода были установлены клетки для людей. В этих грязных железных корзинах, расположенных вдоль «километра смерти», ведущего к массивным воротам крепости, держали мужчин, женщин или их останки. Древние сооружения, сделанные из толстых железных прутьев, сплетенных в форме корзины. Жертву помещали внутрь, затем клетку поднимали на высокий столб, на такую высоту, куда ни друзья, ни родственники не могли передать ни пищу, ни воду, ни спасение осужденному в виде яда. Клетки были поучительным напоминанием о неограниченной власти Эмира над всеми его подчиненными и вассалами. Но бин Вазиру не нужно было это напоминание.
— Да спасет меня Аллах, — прохрипел Сней, пытаясь оттаять ладонями сосульки, которые образовались на обледеневших ресницах.
16
Лондон, декабрь 1999 года
Когда Алекс приблизился к одному из десяти столов цвета морской волны в гриль-баре гостиницы «Коннот», трое мужчин встали. Высокая тощая фигура Патрика Келли; армейской выправки тип, в котором Хок немедленно признал прежнего лейтенанта Сонни Пендлтона, работавшего теперь в Министерстве обороны США; и наконец, удивительно красивый джентльмен с усами, высокий, атлетично сложенный, в великолепном полосатом костюме-тройке.
Бин Вазир был красив; на его губах играла коварная усмешка, в глубоких глазах, блестящих из-под черных густых бровей, угадывалась безумная энергия.
— Да вы, должно быть, лорд Хок собственной персоной, — сказал Сней, протягивая руку Алексу. В их сторону сразу обернулись любопытные. Малая столовая «Коннота» раньше была заполнена посетителями, приученными к тихой любезности и спокойным проявлениям этикета, однако, с тех пор как ее объявили залом для некурящих, сюда все чаще стали приходить американцы. Именно по этой причине Хок предпочитал ее прокуренной главной столовой. Он был одним из тех редких англичан, которые находили дружелюбие американцев освежающим, нежели утомительным.
Хок обменялся рукопожатием со всеми. Рукопожатие Снея бин Вазира было удивительно теплым и сухим. Хок знал, что люди, ожидающие вопросов, как могло быть сегодня вечером, обычно имеют влажные ладони.
— Для меня честь встретиться с вами, ваша светлость, — сказал он.
— Называйте меня Алекс — этого достаточно, — сказал Хок, улыбаясь. — Я никогда не использовал титул. Я происхожу от пиратов и крестьян, видите ли. Может быть, это покажется странным, но я горжусь этим.
— Понятно. Ну ладно. — Казалось, что мужчина находится в некотором недоумении, и Хок исправил ситуацию, жестом предложив ему присесть за стол.
Потекла обычная светская беседа, разбавляемая подносимыми напитками. Бин Вазир снова удивил Хока. Этот человек, судя по всему, был настоящим зверем, и совершенно не скрывал этого, но кто-то очень изящно обработал грубые места его характера. В его обсидиановых глазах светился ум, а на устах всегда играла улыбка. Человек, который наслаждался жизнью. При этом у него была репутация совершенно бесстрашного человека.
Хок откинулся назад на стуле и продолжал изучать взглядом бин Вазира, в то время как сам араб, Келли и Пендлтон вели разговор, где часто фигурировало имя торговца оружием аль-Нассара. Сидящий перед ним человек, этот самозванец Паша, еще совсем недавно взял штурмом оплот Лондонского общества и разрушил его до основания. И был пригвожден к позорному столбу. И если у парня и была хоть малая доля раскаяния за то, что он сделал с наиболее респектабельной гостиницей Лондона, или хоть какое-нибудь чувство оскорбления — Хок этого не замечал.
Просто удивительно.
Ужин проходил в совершенно спокойной обстановке. Пендлтон все время поднимал вопрос о неизбежной продаже аль-Нассаром еще большего количества реактивных истребителей Ирану, а бин Вазир постоянно менялся во мнении, то возражая, то соглашаясь с позицией Вашингтона. Только когда подали кофе и бренди, Келли пустил в ход вопрос о членстве.
— Алекс, — сказал он, поднося зажженную спичку к кончику сигары «Гриффин», — господин бин Вазир имел довольно неприятный опыт в «Неллс» в прошлый четверг вечером.
— Действительно? — удивился Хок, внимательно посмотрев на сидящего перед ним Снея. — Я искренне сочувствую вам, господин бин Вазир. Пожалуйста, расскажите мне, что произошло.
Бин Вазир засмеялся и потер крупные ладони, как бы делясь приятными воспоминаниями. Он посмотрел на Хока таким взглядом, словно они были старыми друзьями и этот небольшой рассказ был только праздной сплетней в кругу товарищей.
— На самом деле довольно забавное недоразумение, — сказал Бин Вазир, обнажая в улыбке ряд мерцающих белых зубов под густыми черными усами.
— Забавно будет послушать, — поддержал его Хок.
— Весьма. Видите ли, я обедал неподалеку с одной прекрасной молодой женщиной, моей знакомой. После обеда она спросила, не приглашу ли я ее в «Неллс» потанцевать и выпить чего-нибудь. Да, сказал я, почему бы и нет. Мы спустились по лестнице, и у дверей нас встретили двое господ.
— Да, — сказал Хок, — в четверг вечером… наверняка, господа Бамфорд и Лисетт.
— Точно. Ну вот, они спросили, могут ли они мне чем-нибудь помочь, и я сказал — да, я хотел бы купить молодой особе напиток в баре. А что, есть какие-то проблемы? «Вообще-то да, — сказали они, это частный клуб. Можно входить только членам». «Не проблема, — сказал я, вынимая свою чековую книжку. — Я готов стать членом. Сколько?»
