Лоренсо Сильва - Нетерпеливый алхимик
Сделанное, казалось бы, некстати замечание вернуло разговор в его первоначальную стадию пятимесячной давности. Вдова заглянула мне в глаза, будто спрашивая: «Ну, и что ты теперь скажешь?» Непостижимая женщина! Наряду с острым умом, в ней было нечто не подвластное определению, и это нечто всякий раз ставило меня в тупик. Видимо, она, как и многие волевые люди, на каком-то этапе жизни пристрастилась к опасной забаве ходить по лезвию бритвы и уже не могла остановиться.
— Предположим, злоумышленник все-таки существует, — ответил я, взвешивая каждое слово, — в таком случае он должен пользоваться огромным влиянием. Нанять красивую девушку и с ее помощью заманить вашего мужа в ловушку, не по плечу простому обывателю. Ирина — очень дорогая проститутка, вы даже не догадываетесь, сколько она берет с клиентов.
— Я не собираюсь строить по этому поводу никаких догадок, — сказала она надменно.
— А если все расходы взял на себя ваш супруг, — продолжил я, пропустив мимо ушей ее реплику, — то, вероятно, в ту ночь на него накатил прилив небывалой щедрости. Ирина Котова стоила около миллиона песет в зависимости от времени и набора интимных услуг.
Бланка Диес бросила на меня укоризненный взгляд, смешанный с недоверием.
— Любопытно узнать, почему вы столь рьяно упорствуете в демонстрации дурных манер. — Она высокомерно вскинула голову. — До сегодняшнего дня я считала вас исключительно воспитанным и деликатным человеком, а теперь вы делаете все возможное, чтобы разрушить то благоприятное впечатление, которое у меня сложилось о Гражданской гвардии.
— Напрасно вы так, — ответил я и пожал плечами. — Мне приходится иметь дело с убийцами и проститутками, а о них трудно говорить выспренними словами. Заметьте, не я выбирал тему нашей беседы, но если она вызывает у вас стойкое отвращение, давайте соберемся как-нибудь вечерком и поговорим об оперной музыке. Обещаю быть крайне предупредительным в выражениях.
Бланка медленно покачала головой.
— Я окончательно перестала вас понимать. Вы зачем ко мне пожаловали? Учинить допрос с пристрастием? С вас станется!
— Боже упаси, сеньора Диес! Меня немного огорчает, что в прошлый раз вы были с нами не до конца честны, — только и всего. А приехали мы с самыми благими намерениями.
— К чему вы клоните?
— Я задам вам вопрос, и от вашего ответа зависит, сумеем ли мы разрешить возникшее между нами маленькое недоразумение к обоюдному удовольствию. Предположим на минуточку, будто Ирина запросила у вашего супруга лишь половину своей максимальной таксы, то есть пятьсот тысяч песет.
— Не вижу смысла продолжать беседу в подобном тоне.
— Позвольте мне закончить. Пятьсот тысяч песет — немалая сумма, значительно превышающая месячный оклад вашего супруга. Вы полагаете, у него не дрогнула рука, когда он выбрасывал на ветер такие огромные деньги?
Бланка встала.
— Я требую покинуть мой дом.
— Как вам будет угодно, сеньора Диес, — ответил я, поднимаясь со стула. — Но перед тем как уйти, предоставляю вам право выбора: либо вы перечисляете названия тех компаний, где ваш муж ловил синекуру по совместительству с основной работой, либо ожидаете, пока мы сами не доведем до ума то немногое, в чем еще не успели разобраться. Однако должен вас предупредить: при выборе второго варианта наши и без того сложные отношения сильно испортятся.
Бланка задвигала губами, не в силах вымолвить ни слова, и впервые с момента нашего знакомства в ее бездонных глазах появилось что-то похожее на мольбу о пощаде. Мне было мучительно стыдно за свое поведение, я страдал от своей жестокости, особенно когда она подняла на меня взгляд Жанны д’Арк, полный тоски и отчаяния. Но долг — превыше всего, и отнюдь не перед ней, хотя мое ветреное сердце пыталось раздуть тлеющий уголек сочувствия, а долг перед памятью человека, убитого и подвергнутого унизительному распятию на грязной постели мотеля.
— Для вашего же блага, сеньора Диес, — мягко настаивал я, — будьте откровенны, и тем самым вы избавите нас от обременительной обязанности вытягивать из вас правду клещами.
Вдова тяжело повалилась в кресло, ее левая рука упала на колени, а правая потянулась ко лбу и стала его тереть, словно отдирая от лица приклеенную маску.
— Дайте мне хоть немного опомниться, — попросила она с горечью. — Расскажите, что вам уже известно, а я дополню — так мне будет легче.
Я в общих чертах изложил ей сведения о финансовых махинациях Тринидада и лишь намекнул, из каких источников мы их почерпнули, предоставив вдове возможность поупражняться на досуге в фантазии. Она слушала с обреченным видом, уткнувшись подбородком в ладонь и прикрыв пальцами рот. Закончив беглый обзор, я добавил:
— Как вы понимаете, нас интересует любая дополнительная информация. Но прежде позвольте задать вам вопрос личного порядка, который не дает мне покоя. Почему вы нам солгали в прошлый раз?
— Могли бы и сами догадаться, — сказала она, грустно улыбаясь.
— Раз я спрашиваю, значит, не могу, — ответил я, не скрывая раздражения.
— Ну что же, придется пройти еще через одно унижение. Вынуждена признать, что мой муж уплатил не все положенные по закону налоги, — да вы, вероятно, в курсе. Естественно, я тоже не уплатила, поскольку половина имущества принадлежит мне, по крайней мере, так предполагалось до сих пор.
— Это не оправдание для лжи.
— Не спешите, сержант. Я вдова и должна заботиться о будущем детей. Открой я вам правду, Министерство финансов тут же забрало бы в доход государства больше половины моих накоплений. Казалось бы, в моем кармане должно осесть достаточно средств для сносного существования, однако дети еще малы и пройдет много времени, пока они станут зарабатывать себе на жизнь самостоятельно. Вот и посчитайте.
— Неужели ради денег вы пошли на то, чтобы убийца вашего супруга безнаказанно гулял на свободе? Не укладывается в голове! — запротестовал я.
— А разве факт убийства доказан? Разве вы готовы поклясться мне в этом здесь и сейчас? Он мертв, сержант, и как бы вы ни суетились, его уже не воскресить. А дети — живы. Когда судно терпит кораблекрушение, то сначала спасают тех, кто барахтается в воде, а уж потом вытаскивают утопленников.
Бланка не только продемонстрировала умение делать безупречные логические построения, но и полностью восстановила присутствие духа. Любой другой в ее положении давно сложил бы оружие и сдался на милость победителя. Вдова Тринидада Солера была крепким орешком. Мне предстояло решить дилемму: либо ее способность к сопротивлению держалась на уверенности в собственной непогрешимости, либо на изощренной хитрости в сочетании с полнейшим отсутствием совести.
— Хорошо, — сказал я, желая покончить с бессмысленным спором. — А теперь расскажите нам все, что, с вашей точки зрения, может представлять для нас важность.
— Я должна собраться с мыслями, — ответила Бланка усталым голосом.
— Сколько угодно, лишь бы ваши мысли не заставили нас вернуться завтра или послезавтра, чтобы бросить вам в лицо обвинение в очередном лжесвидетельстве.
— Если я правильно понимаю, вы будете искать вещественное подтверждение каждого моего слова?
— Правильно понимаете. Мы вам не верим.
— Ладно, — согласилась она. — Таковы правила игры. Но даже под угрозой увеличить степень предвзятого ко мне отношения я все-таки обязана заявить, что не имела ни малейшего понятия о скрытой деятельности мужа. И соответственно не могу предоставить вам точных данных.
— Позвольте взять ваше заявление под сомнение, — перебил я ее. — Мы знаем, какие деньги вы получали под видом оплаты за переводы от тех компаний, с которыми сотрудничал ваш супруг последние три года.
— Должна заметить, вы далеко продвинулись в расследовании, — сказала она с притворным смирением. — Тем не менее не поддавайтесь соблазну судить о вещах по внешнему впечатлению: видимость обманчива. Муж действительно отмывал часть доходов, но я имела лишь косвенное отношение к его делам, отсылая фактуры по указанным им реквизитам. Потом на мой счет переводили энные суммы. Этим, собственно, и ограничивалось мое участие — я понятия не имела, откуда они поступали.
— И вы никогда не спрашивали?
— Конечно, спрашивала. Муж толковал что-то о комиссионных и о нецелесообразности ставить на счетах свою подпись.
— Вас не мучили угрызения совести?
— Речь идет о деньгах, сержант. Пока еще не родился на свет человек, который нашел бы в себе мужество отказаться от презренного металла. Тринидад имел успешный бизнес и просил у меня помощи в оформлении выплат с наибольшей для нас выгодой, я помогала. Они предназначались семье. На них построен наш дом, на них я учу и воспитываю детей. И не мне подвергать мужа остракизму за не доданные казне проценты. Государство не сделало для нас ничего хорошего — мы с ним в расчете.
