Дэн Симмонс - Дети Ночи
– Мы сказали, что смогли бы, – отрезал Том. – А вы бы нам все-таки поведали, что же, черт возьми, с ним произошло.
Лейтенант покопался в каких-то бумагах, как будто ответ был именно в них. Хотя бумаги лежали к ней вверх ногами, Кейт успела разглядеть, что они относятся к каким-то другим делам.
– Очевидно, грабитель был ранен, но не очень серьезно, потому что сумел скрыться, – сказал детектив. – Мы предупредили все больницы в округе на тот случай, если он обратится туда за помощью.
– Ранен? – переспросила Кейт. – Лейтенант, в этого человека стреляли три раза в упор из ружья!
– «Ремингтон» двенадцатого калибра, заряженный патронами с шестым зарядом, – сухо уточнил Том.
– Из ружья, – продолжала Кейт, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и убедительно. Ей это удалось. – При первом выстреле он получил открытое ранение грудной полости и серьезные повреждения шеи и челюсти. Вторым выстрелом ему почти оторвало руку и обнажило ребра. Лейтенант, я своими глазами видела эти ранения. Одному Богу известно, что с ним стало после третьего выстрела…, и падения. Вы же сами видели, что скала там почти отвесная.
Детектив кивнул и окинул ее тяжелым взглядом. Кейт знала женщин, считавших такой утомленный взгляд из-под нависших век, изображаемый некоторыми мужчинами, возбуждающим…, но она всегда понимала, что за этим не кроется ничего, кроме глупости.
– И что? – спросил лейтенант.
– Почему тогда мы говорим, что он ранен? – жестко поинтересовалась Кейт. – Почему не возникает вопроса, кто унес тело и зачем?
Лейтенант вздохнул с видом человека, утомленного дилетантскими вопросами.
Прежде чем Кейт успела сказать что-нибудь злое, Том положил ей на руку ладонь.
– Почему вы называете его грабителем? – негромко спросил он. – Почему речь не идет о попытке похищения ребенка?
Лейтенант медленно поднял на него глаза.
– Нет доказательств того, что этот человек пытался совершить похищение.
– Но ведь он был в детской! – закричала Кейт. – Он тянулся к ребенку!
Молодой полицейский безучастно смотрел на нее.
– Послушайте, – заговорил Том, явно старавшийся избежать дальнейшего обострения разговора, – мы понимаем, что отпечатков пальцев нет, поскольку он был в перчатках. Его портрета в вашем компьютере тоже нет. Но ведь у вас имеются образцы крови с камней и растений в расщелине…, обрывки одежды, оставленные во время падения… Разве это никак нельзя использовать? Или передать ФБР?
Лейтенант моргнул.
– А почему вы считаете, что ФБР должно заняться делом местного значения? Кейт скрипнула зубами.
– А разве ФБР не занимается похищениями или попытками похищений?
Лейтенант уже не моргал.
– Но, доктор Нойман, у нас нет доказательств того, что это было попыткой похищения. Вы живете в зажиточном районе. У вас в доме много дорогих произведений искусства, электроники, серебра… Очевидно, это и было целью для…
– Пойдем, Кейт, – сказал Том, поднимаясь и беря ее за руку. – у тебя закончился перерыв, а у меня – терпение. Лейтенант, если что новое появится, дадите нам знать, хорошо?
Лейтенант Петерсон наградил их взглядом в лучших традициях Дона Джонсона.
Когда они уже ехали к ЦКЗ, Том открыл бардачок и подал Кейт небольшую деревянную коробочку.
– Открой, – сказал он.
Она открыла и молча посмотрела на бывшего мужа. – Девятимиллиметровый полуавтоматический браунинг, – пояснил Том. – Я раздобыл его у Неда в спортивном магазине. Завтра после работы мы куда-нибудь отъедем и потренируемся. С сегодняшнего дня он всегда должен быть в тумбочке возле твоей кровати.
Кейт ничего не сказала. Она вдруг увидела перед собой бледное лицо и черные глаза и – наверное, уже в сотый раз с того воскресного утра – попыталась подавить дрожь.
***Сьюзен Мак-Кей Чандра появилась в Боулдере в четверг и особой радости по этому поводу не испытывала. Кейт всегда считала ее красавицей: от отца-индуса Чандра унаследовала миниатюрную фигуру, кожу кофейного оттенка и иссиня-черные волосы, но ярко-голубые глаза и вспыльчивый характер ей достались от матери-шотландки. Получасовая поездка от денверского аэропорта Степлтон до Боулдера довела ее почти до точки кипения.
– Нойман, вы не представляете, какое значение имеет моя работа в Атланте по БИЧ, – бросила она Кейт, которая сказала водителю, что сама подвезет вирусолога.
– Представляю, – мягко возразила Кейт. – Я слежу за всеми вашими материалами, что проходят по сети, и читаю отрывки из бюллетеня еще до того, как их отпечатают на бумаге.
Чандра скрестила руки. Лесть нисколько ее не тронула.
– Тогда вы должны понимать, что это настоящий идиотизм – вытаскивать меня оттуда для какого-то паршивого проекта, в то время как каждая неделя моего отсутствия там может стоить жизни тысячам человек.
Кейт медленно кивнула.
– Послушайте, – сказала она. – Дайте мне всего два часа. Нет…, пусть будет полтора часа. Если я не смогу вас ни в чем убедить до полудня, то тогда кормлю обедом в «флэгстаф-хауо», беру билет первого класса на трехчасовой рейс «Дельты» обратно в Атланту и сама отвожу в аэропорт. Враждебности в голубых глазах Чандры не было, одна лишь непреклонность.
– Круто сказано, Нойман. Но вы зря теряете время. Боюсь, убедить меня оторваться от моей команды может только что-нибудь не меньшего значения, чем Второе пришествие.
Знакомство с материалами в офисе Кейт заняло у нее меньше часа.
– Господи-Иисусе, – только и смогла прошептать Чандра, когда они закрыли последнюю папку. – Этот ребенок может оказаться биологическим аналогом Розеттского камня.
По рукам Кейт пробежали мурашки.
– Ну что, останетесь? По крайней мере до тех пор, пока мы не придумаем способ выделить этот ретровирус?
– Останусь ли я? – расхохоталась Чандра. – Да попробуйте теперь от меня избавиться, Нойман. Когда мы можем попасть в лабораторию класса VI?
Кейт взглянула на часы.
– Через десять минут будет не слишком поздно? Чандра на мгновение задержалась у окна, глядя на Флатироны.
– Пожалуй, можно отложить часа на полтора. Я думаю пригласить вас на обед в «Флэгстаф-хаус». Теперь нам, возможно, не скоро удастся нормально поесть.
***Через четыре дня пришло письмо от Лучана. Кейт прочитала его, вернувшись с работы в полдесятого вечера. У нее еле хватило сил зайти проведать Джошуа в его заново покрашенную детскую. Потом она приняла душ, пожелала спокойной ночи Джули, прошла в кабинет, где Том готовил список для похода по каньону, и перебрала почту. При виде письма от Лучана она почувствовала, как у нее неожиданно и непривычно похолодело в груди.
Письмо было послано по международной федеральной почте.
«Дорогие Кейт и малыш Джош!
Лето в Бухаресте продолжается, рынки после вашего отъезда стали еще беднее, жара здесь ужасная, и я тоже остаюсь здесь. Стажировки в Америке не будет; во всяком случае, этой осенью. Мой дядюшка и его семья не в состоянии ссудить меня средствами, а у отца имеется только поэтическая слава, но совсем нет денег (как же иначе! ведь он поэт!) и ни один американский университет не предложил мне стипендии, несмотря на твое убедительное (хорошо, если искреннее) рекомендательное писъмо, где ты меня представила величайшей находкой для медицины после Джонаса Солка.
Впрочем, хватит о моих делах. Проведу еще одну веселую зиму в распрекрасном Бухаресте, а по весне снова начну эту волокиту с заявлением на стажировку.
А как поживает мой любимый гематолог со своим новым сыночком? Надеюсь, вы получите это послание, находясь в добром здравии. Меня беспокоило бы состояние Джошуа, если бы не безграничная вера в твои способности, Кейт, а также – в почти сверхъестественные возможности медицины в США.
Между прочим, я тебе не рассказывал анекдот про то, как наш последний неоплаканный Верховный Лидер ходил с женой в районную больницу, чтобы полечиться от геморроя у беспартийного врача?
Или рассказывал? Странно, что-то не припомню.
Кейт, на прошлой неделе произошло нечто необычное и вызывающее некоторое беспокойство.
Ты помнишь, что этим летом я подрабатывал в качестве ассистента на анатомических курсах повышения квалификации у доктора Попеску? Довольно скучное занятие, но зато, немного покромсав скальпелем, я избавился от некоторых страхов. В общем, одна из самых неприятных моих обязанностей – рано утром отправляться в городской морг, рыться среди невостребованных трупов и подбирать самых лучших покойничков для новых студентов. (Это то, что я смог получить благодаря пятилетней учебе и семейному состоянию.) В прошлую пятницу я прохаживался по секциям холодильника и пытался что-нибудь отобрать из своего обычного набора почивших в бозе наркоманов, невостребованных жертв аварий и скончавшихся от недоедания крестьян, как вдруг столкнулся с очень странным случаем. Тело, доставленное несколько недель назад, оставалось невостребованным, и на нем стояла метка на кремацию на следующий день после моего визита. Официальной причиной смерти считались множественные разрывы тканей в результате несчастного случаям, но достаточно было одного взгляда, чтобы понять: никакого несчастного случая с этим человеком не произошло.
