Светлана Чехонадская - Амнезия
Юрист снова задумался, как бы проигрывая разные сценарии будущего дела:
– Но ведь должны быть какие-то физиологические доказательства? Группа крови, цвет глаз? – неуверенно предположил он.
– Одинаковые.
– Ну хорошо, атрофия мышц! За пять-то лет!
– Вы же сами, Борис Борисович, возмущались по поводу счетов за швейцарские аппараты, – довольно ехидно сказал Крючков. – И потом, это надо было в первые дни определять. А теперь-то, спустя два месяца, что вы докажете?
– Да я и не собираюсь ничего доказывать, милый мой Владимир Викторович! – завопил юрист. – Что я могу утверждать, если я ни ту ни другую в глаза не видел? Вы с Лолой несколько раз общались, и то не уверены. А уж Марину-то мы все знаем лишь по фотографиям пятилетней давности! Без шрамов! Со шрамами ее никто ни разу не фотографировал!
Крючков повернулся к Турчанинову, слегка нахмурился.
– Вы не ответили на наш вопрос, Иван Григорьевич, – сказал он. – Как вы думаете, подмена возможна?
– Да. В конце апреля Лола пропала, перед этим она заплатила косметической клинике пять тысяч долларов. Очень вероятно, что она причастна к убийству Елены Королевой. Может, и любовник ее причас-тен? – Он быстро перевел взгляд с одного на другого: и юрист, и Крючков опустили глаза. – Вы знали, что Сергеев и Лола любовники?
– Да. Случайно узнали год назад.
– Хорошо же вы контролировали ее лечение!
– Ну так лечение, а не моральный облик ее мачехи и главврача.
– Это было не опасно – оставлять такую гремучую парочку у кровати больной?
– А что мы могли сделать? У Лолы были все полномочия. По завещанию она надзирала за нами, а не мы за ней.
– Могли бы, по крайней мере, сказать мне об этом.
– Знать бы где упадешь, соломку подстелил бы… Так вы считаете, Елена была убита, потому что она одна могла быть заинтересована в возбуждении дела?
– Да, она могла заявить, что ее дочь подменили. И могла доказать подмену с помощью экспертизы ДНК. Ну и, наконец, у Лолы есть мотив: в случае Марининой смерти она оставалась совершенно без средств к существованию.
– Да и бог с ней, – еле слышно прошептал юрист.
– Но есть и некоторые осложнения. – Турчанинов взял бокал с вином, поставил локти на стол. – Все это готовилось, пока Марина была жива. Почему был выбран конец апреля? Может, произошло ухудшение ее состояния? Может, стало понятно, что она умрет со дня на день?
– Очень реальная версия!
– А по-моему, так нереальная, – лениво сказал Иван Григорьевич. – Куда реальнее, что они и без того собирались ее убить.
Юрист всплеснул руками.
– Почему же не собрались раньше?
– Не так это просто, наверное.
– А что такое «убить» в ее положении? – тихо спросил Крючков. – Вам не приходило в голову, что это значит лишь отключить один очень дорогой аппарат? Отключить его можно во многих случаях. Например, надолго пропадает электричество в районе. Или у фонда больше нет денег содержать ее.
– Есть еще ее имущество.
– А знаете, насколько бы его хватило? Вы вообще знаете, когда бы этот аппарат пришлось отключить, если бы Марина… если бы она не «очнулась»?
– Через год максимум, – сказал юрист.
– Так вам повезло, значит? – благодушно спросил Турчанинов.
– Да уж, не хотелось бы принимать такое решение…
– А на что вы рассчитывали, когда нанимали меня?
– Да на другое, Иван Григорьевич, поверьте, что совершенно на другое! Мы знали, что Сергеев – Лолин любовник. Однако мы не подозревали его ни в чем плохом – он обычный жиголо. Но он ведь стал увольнять людей и объяснял при этом, что Марину могут убить. Мы ему поверили! Если бы ее убили, это был бы страшный скандал. Он нам был не нужен. Поэтому мы вас и наняли. Охранять!
– Что ж, – произнес он. – Я выполнил задание. Она жива и даже здорова. Да! – Он совсем развеселился. – Я перевыполнил задание!
Может, ему показалось, но два еле слышных вздоха облегчения поднялись над пустыми тарелками.
– А сейчас по сигаре, господа! – радостно произнес юрист. – Как вы к сигарам относитесь, Иван Григорьевич? Нам тут давеча привезли кубинские.
– Да уж, ничего не скажешь – перевыполнили, – улыбнулся Крючков. – И за это вам полагается хорошая премия.
– Голубчик, принеси нам кубинские сигары вон на тот стол… И коньячку. Обмоем премию?
– Я бросил курить.
– Так это же сигары, Иван Григорьевич! Побойтесь Бога! Мы никто не курим – мы вкушаем!
20
«Нет, нет, нет, нет! Вам не удастся свести меня с ума!» – бормотала она с самого утра. Это заклинание Марина придумала, когда проснулась. Палату заливал солнечный свет, на столике стоял завтрак: яичница и кофе.
Она резко встала – специально, чтобы закружилась голова, – но голова не закружилась.
«Ты здорова как бык! Может, ты вообще здоровая молодая девка, выращенная на украинских фруктах. Не бледный московский ребенок – а южная крепкая красотка!
Нетнетнетнетвамнеудастсясвестименясума, во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь!»
Ей очень хотелось есть, и она буквально проглотила все продукты с подноса.
«Южный такой аппетит! Так и должна кушать эта энергичная мадам – она так все кушает: мужиков, квартиры, бриллианты! Ну, хорошо, пусть так. А почему это тебя, собственно, пугает? Какая тебе разница?»
Марина изумленно прислушалась к этой мысли.
Действительно, разница?
«А потом придет еще один следователь и скажет: «Извините, опять промашечка вышла. Вы и не Лола, вы бывший главврач Сергеев! – Она прыснула, и последние крошки вылетели изо рта на полированную поверхность стола. – Из-за собственной жадности вы сменили пол и уменьшили рост, вывели волосы на ногах и приклеили грудь. Вон, видите, она у вас отклеилась справа?»
Она не удержалась и посмотрела через ворот ночной рубашки: нет, не отклеилась.
«Так что не в Лоле дело, – сказала она себе. – Дело в правде. Выясни правду, и больше никто не навяжет тебе своей лжи. Ни о тебе самой, ни об отце, ни о Лоле, ни о черте лысом».
Шофер еще не приехал, но это было к лучшему: она его немного стеснялась. Ей дали машину клиники. Пока ехали по парку, она изучала карту, наконец нашла этот маленький Семеновский переулок.
Оказалось, это рядом… Сердце неприятно заныло.
Косметическая клиника находилась во дворах. Вокруг стояли серые кирпичные пятиэтажки, в одной из них, видимо, было общежитие – у подъездов сидели женщины в халатах, бегали дети, под окнами висело выстиранное белье.
Это был старый зеленый район, заросший тополями и липами. В общем, даже уютный.
Она поправила темные очки, поднялась по ступенькам крыльца – нога застряла в выбоине, пришлось ее с силой дернуть – из-за этого слетела босоножка.
«Клиника, конечно, еще та!»
Внутри было еще хуже. Пахло чем-то несвежим: здесь, видимо, курили. Бежевые кресла из кожзаменителя посерели от грязи – особенно засаленными были подлокотники.
«Неужели Лола пришла сюда, чтобы сделать какие-то процедуры? Это невозможно. Ее внешность была ее главным капиталом, у нее были очень большие средства. Как сюда вообще можно забрести?! Только если… Как сказал Турчанинов: эта клиника известна тем, что здесь занимаются не совсем честными делами…»
Ей очень захотелось выбежать на солнце, но она сжала зубы.
«Даже если ты Лола, ты все равно пока не знаешь правды! Почему покушались на Марину, почему Михаил Королев выбросился из окна, кто звонил по телефону с угрозами – тебе придется выяснять это в любом случае!»
Из-за стойки администратора поднялась отечная женщина лет тридцати. Во рту у нее была сигарета.
– Ты записана? – сипло спросила она.
– Нет… У вас есть свободные врачи?
Женщина, не скрывая любопытства, рассматривала ее лицо. Взгляд был жадным, хамским.
– У нас один врач вообще. Он освободится через десять минут. Подождешь? Консультация стоит восемьсот рублей.
– Дороговато.
– Это хороший врач.
– Я подожду.
«Один врач – это хорошо. Шансы на то, что это он занимался моим лицом, очень велики. Он должен себя выдать… Но какие тебе еще нужны доказательства, бедняжка? Пять тысяч долларов были уплачены прижимистой Лолой этому грязному притону. Консультация стоит восемьсот рублей! За что она им платила?»
Открылась боковая дверь, из нее вышла прыщавая девчонка (видимо, из тех, что сидели у общежития), за ней – мужчина лет сорока в белом халате. Халат был ослепительным на фоне остальной грязи. Мужчина подошел к администратору, отдал ей бумажку с написанными от руки цифрами и тут заметил Марину.
Он внимательно посмотрел на нее. Администратор его что-то спросила по поводу счета, он на секунду отвлекся, потом снова повернулся к Марине.
– Вы ко мне? – спросил он.
Она, не отрываясь, наблюдала за ним сквозь очки. Выражение его лица казалось ей немного странным, но не таким, какого она ожидала.
Если именно он навел ей эти шрамы, как он должен реагировать? С какими словами они расстались с Лолой? «Учтите! Ничего не было! Я буду все отрицать!» Но почему Лола перевела деньги с карточки, если все так секретно?
