Вадим Сухачевский - Слепень
– Так и последнего, должно быть, сдал?
– Вне всякого сомнения.
– Отчего же его не взяли?
– Особый случай.
– А этому Математику… Вы целиком верите ему?
– Как самому себе.
– И готовы за него отвечать?
– В полной мере.
– Ну что ж, идите…
Василевский проводил его долгим взглядом. В кругах Генерального штаба немного было людей, умевших держаться так независимо, и генерал Василевский таких уважал.
Глава 8
Дитя-злодей. Памятник Афанасию
Полина вернулась только на другое утро. Всю ночь Викентий не находил себе места, вопреки всякой конспирации раз десять за ночь звонил Юрию с Катей в гостиницу, а утром позвонил опять и произнес только два слова:
– Она тут.
Уже через несколько минут Юрий и Катя были на квартире у пани Моники.
Воды в кранах не было, что часто случалось в нынешней Варшаве, поэтому Полина, не успев отмыться, вид имела тот еще: перепачканные руки в ссадинах, вся одежда в грязи, но лицо было довольное.
Посреди комнатки лежал набитый чем-то небольшой, весь в земле, холщовый мешок.
– Где ты была? – спросила Катя.
– У Гедзя. У Слепня то есть, – поглядывая на этот мешок, хищно усмехнулась девушка.
– Ты его нашла?
– Да не нашла я, – вздохнула Полина. – А нашла бы – с вами бы сейчас, наверно, не разговаривала, он бы меня… Сильный, гад! Один десятерых стоит!
– Ну, ты у нас тоже вроде не слабачка, – подбодрил Юрий.
– Вот-вот. А он… Я имею в виду – десятерых таких, как я. А может, и двадцатерых. Но я готова была: расплатиться за Афанасия – и жизни не жалко. А уж если б мне все же повезло!.. Вряд ли, конечно, но все-таки…
Юрий строго спросил:
– Почему мне не сказала? Предупреждал же: без моего разрешения – никуда, мы здесь на особом положении.
– А чего говорить? Я и так знаю, что вы бы не разрешили. И Викентию не сказала, а то он, ясно, увязался бы за мной. А если б я Слепня нашла, то и спрашивать уже было бы не с кого…
– В общем, если нельзя, но очень хочется, то можно, – покачал головой Юрий. – Детский сад! (Беда с этими «невидимками», если они выходят из-под контроля!)
Полина оставила эти его слова без внимания.
– Зато полжизни я у него все-таки отняла! – девушка радостно кивнула на мешок. – Вон там она, эта половина!
Юрий взял мешок и поразился, насколько он тяжел. Как Полине удалось его доволочь?.. Ну да она двужильная.
Он развязал тесемки и заглянул внутрь.
Боже, сколько там было золота! Монеты царской чеканки, кольца, цепочки, даже золотые зубы. Немало оказалось и украшений с драгоценными камнями.
Катя воскликнула:
– Да тут целое состояние!
Полина кивнула:
– А вы думали! Он же, Слепень, жаднючий был, это все у нас знали. Когда в ОГПУ служил, грабил арестованных, пытками у них вымогал, доискивался, где прячут. Да и потом еще немало наверняка накопил – не зря же грабил сберкассы по всей стране! Не оставил же он все это добро в СССР! Он всегда держал это где-нибудь рядом с собой. Вот я и решила, когда его там не нашла…
– Ну всё! – перебил ее Юрий. – Теперь рассказывай по порядку. Где ты его искала?
– Где, где… В Караганде!.. В школе абвера, ясное дело, где же еще?
– И как же ты туда?.. – начала было Катя, но тут же осеклась, вспомнив, с кем имеет дело. «Невидимкам» никакие пропуски не нужны, для того их таких и готовили.
– Ну, там, конечно, положить кое-кого пришлось… – немного виновато призналась Полина.
– Господи, перестрелку там устроила?!
– Зачем – перестрелку? Я по-тихому. – Девушка взглянула на свои руки с кровоточащими ссадинами. – Никто из охраны пикнуть не успел.
Юрий нахмурился:
– И много ты их там положила?
– Да так, средне. То ли шесть человек, то ли семь, считать было некогда… Нет, восемь! Восьмого мне поспрашивать пришлось: надо было узнать, где комната Слепня… Не сразу сказал, гад, так что пришлось его маленько… с пристрастием… Потом уже шею ему свернула… Только самого Слепня, оказалось, в разведшколе той ночью не было. Ну я тогда и решила хотя бы полжизни у него отнять, а то и больше: он это золотишко знаете как ценил! И всегда держал где-нибудь около себя. Сначала я к нему в комнату залезла – так, для порядка: ясно, в комнате он ничего не хранил, он и в школе «невидимок» прятал свое добро только во дворе, в земле… Ну, у меня на этот случай имелся миноискатель…
– Его-то где добыла?
– Ясное дело, на военном складе, их на базаре не продают.
– И тебе там прямо так, за красивые глаза, и выдали?
– Ну, не совсем… Там, понятно, часовой был…
– Так ты и часового – тоже?.. – вздохнула Катя.
– Да нет, проявила гуманизм к немецко-фашистскому гаду, нашла к нему подход…
– Ты с ним – что?.. – сжал кулаки Викентий.
Она чмокнула его в щеку:
– Да нет, Викеша, не волнуйся, ничего такого. У меня в заначке бутылочка шнапсика имелась… Ну, кое-что еще, что на всякий случай у любой «пани курвы» при себе бывает – снадобье одно снотворное. В общем, упоила я его, дурака, в стельку… Ничего, все равно скоро подохнет: как пить дать отправят на Восточный фронт… Ну, а уж когда он лежал как бревно, я у него со склада этот миноискатель-то и… Хороший оказался миноискатель, опытный образец, золотишко чует, как Афанасий покойный – всяких бубновых Гедзей. Маленько им пошуровала – вот в конце концов и нашла. – Она кивнула на мешок. – Вон оно, Кощеево сердце. У забора было закопано. Нехило наворовал! Может, с горя теперь удавится… Хотя этот – навряд ли…
– Боюсь, сперва он тебя удавит, – со вздохом произнесла Катя.
– Нет, никого он из нас теперь не удавит, – усмехнулся Васильцев. – Он теперь нас будет беречь. По крайней мере, пока мы тут, в Варшаве.
Все с удивлением посмотрели на него. Он пояснил:
– Сейчас, когда у меня их «деза», им необходимо, чтобы мы вернулись в Москву целыми и невредимыми. Как бы Слепень сейчас ни был зол, он не посмеет нас тронуть, это сорвало бы всю их операцию, так что никто ему не позволит. Если я кого сейчас и опасаюсь, так это… – и он пристально посмотрел на Полину.
– Меня, что ли? – съежившись под его взглядом, буркнула она.
– Да, да, тебя, дитя-злодей. Ты, милая, вышла из-под контроля, действуешь, не ставя меня в известность…
– Так я же – за Афанасия!
Юрий наконец взорвался:
– Как ты не понимаешь, девчонка?! Благодаря бедному Афанасию мы поняли, что работаем под контролем! Его гибель была не напрасной, только так мы поняли, что Слепень действительно дышит нам в спину, а стало быть, мы наверняка работаем под контролем. А раз мы это знаем, то полученная «деза» становится поистине бесценной. Но только до тех пор, пока они не знают, что мы знаем. Только в этом случае смерть Афанасия была не напрасной! А ты, дорогуша, нынешней ночью уже достаточно напортачила. Одна надежда, что Слепень никому не расскажет про этот пропавший мешок. В Германии даже генералы обязаны сдавать свое золотишко на благо рейху, и узнай они про это богатство, Слепню бы не поздоровилось. Но если бы ты вдруг его убила… в чем я, правда, сомневаюсь… Если бы ты убила его, то в абвере сразу бы поняли: мы знаем, кто вел за нами наблюдение. Тогда мы бы и «конфетку» эту не передали, и вообще нас бы всех уже не было в живых. И Афанасий в итоге погиб бы совершенно понапрасну… Угораздило же меня с такими связаться! Детский сад!
Полина теперь сидела, низко опустив голову, не смея даже оправдываться.
– Поэтому мне придется принять кое-какие меры, – сказал Юрий все с тем же суровым выражением лица.
Тут уж Полина взмолилась:
– Дядя Юрочка, только не отсылайте меня сейчас назад, в Москву. Я так больше не буду, честное слово…
– Конечно, не будешь, – кивнул он. – Потому что с этой минуты ты находишься под домашним арестом. Викентий… (Тот вскочил.) Будешь ее надзирателем. Чтоб она – ни шагу из дома! Отвечаешь головой.
– Так точно! – щелкнул Викентий каблуками. Зачем-то продублировал по-немецки: – Яволь!
Он бы, наверно, сейчас и на «хайль Гитлер» сподобился, если б от этого зависело, оставаться тут с ним Полине или нет.
Юрий тем временем зачерпнул из мешка горсть монет и драгоценностей и высыпал их в карман.
– Идешь к ним? – спросила Катя.
– Да, – кивнул он, – самое время. Надо все продублировать, а то с таким детским садом (он снова взглянул на притихшую Полину), боюсь, мы не долетим до Москвы.
– Я с тобой!
Юрий покачал головой:
– Нет, на этот раз пойду один. А у вас, миссис Сазерленд, сейчас другая забота: походите по антикварным лавкам, купите все, на что здесь может позариться богатая британская леди. Да, и пару ящиков где-нибудь надо добыть, таких, чтобы в каждый мог человек поместиться.
– Хочешь все-таки этого «братишку Ганса» и его пани доставить в Москву?
– Да. Не бог весть какой «язык», но все же служил на Восточном фронте, кое-что полезное может знать. Хоть какой-то довесок к этой «конфетке»; ну да курочка по зернышку клюет… Хотя – нет, – добавил он, – возьми таких ящиков четыре. Надо же и этот детский сад как-то эвакуировать, – он кивнул в сторону Викентия и Полины.
