Ностальгия по крови - Дарио Корренти
– Кто нашел тело?
– Каменщик-тунисец, он решил срезать путь через свалку, чтобы скорее добраться до дома после ночи с подружкой.
– Он может стать подозреваемым?
– Местным это бы понравилось. Но нет, подружка его слова подтвердила. И соседка по дому тоже. Похоже, парочка кувыркалась до четырех утра. Счастливчики.
Илария улыбнулась.
– А вы? Неужели у вас не бывает коротких интрижек? Вы же давно в разводе.
– Занимайтесь своими делами, Кнопочка.
27 декабря
Мелисса – высокая, красивая, кудрявая двадцатичетырехлетняя девушка. Такую трудно не заметить даже издали. Она поджидала Безану возле церкви, закутавшись в пуховик, и что-то говорила, но с такого расстояния было видно только вылетавшее у нее изо рта облачко замерзшего дыхания.
Безана подъехал и опустил боковое стекло. Они пожали друг другу руки, и Мелисса попросила разрешения сесть в машину. Городок маленький, и ей не хочется, чтобы кто-нибудь увидел, как она разговаривает с журналистом. Здесь у всех на уме только одно слово: «конфиденциальность». Чтобы обозначить уважаемого человека, говорят: «Он очень замкнут». Это что-то вроде лингвистического тика. Конечно, присутствие журналистов и настойчивость следователей довели этот культ замкнутости и конфиденциальности до пика. Люди теперь вынуждены задавать вопросы самим себе, а чужаки вынуждены задавать вопросы им.
Мелисса готовилась окончить юридический факультет и работала в пиццерии, чтобы оплачивать обучение. Она не могла дождаться, когда наконец получит диплом и уедет. Может, в Милан или в Рим, она еще не решила. Но в какой-нибудь из больших городов. Она хотела стать адвокатом по разводам: сейчас столько народу разводится, что работы хватит.
– Об этом мы и говорили, – заключила она.
– С Антонеллой? – сразу заинтересовался Безана.
– Да, около месяца тому назад. Она пришла в пиццерию с детьми и спросила у меня совета. Она была знакома с моей матерью и заходила к ней в пекарню, а потому знала, что я учусь на юриста. К адвокату она обращаться не хотела. Пока не хотела.
– Вы разговаривали при детях?
– Нет, они ушли пускать мыльные пузыри.
– И о чем она вас попросила?
– Она хотела узнать, что будет с домом, который муж покупал в кредит. И я ей сказала, что с тремя детьми на руках она может быть спокойна: дом отойдет ей.
– Антонелла сказала, почему собирается разводиться?
– Сказала, но не в тот раз. Она пришла в пиццерию перед Рождеством вместе с кузиной, и мы свободно поболтали. Ее кузина владеет фитоаптекой, вы можете поговорить с ней. Она наверняка знает об этом больше, чем я.
– Это та самая женщина, которая была с Антонеллой в вечер убийства?
– Нет, это была подруга по спортзалу. Антонелла очень нервничала, и я поняла, что у нее что-то случилось. Антонелла говорила, муж ей изменяет, что у него есть любовница и она в этом уверена. Потом начала нести какую-то чушь, которую я не поняла: будто бы ее муж привык «врать ради работы».
– Что она имела в виду?
– Понятия не имею, – Мелисса пожала плечами.
– Я могу это записать? – спросил Безана. – Естественно, не называя источника.
– Хорошо, я вам доверяю. Знаете, сейчас здесь не самое лучшее время для жизни. Мне, к примеру, становится страшно. Я теперь всего боюсь: боюсь, что меня убьют, что обо мне начнут говорить что-то плохое. Странно все это. Я живу с матерью, и это меня немного успокаивает. Но одна я уже никуда не выхожу. По вечерам меня провожает до дома Аббас, шеф-повар пиццерии.
– Могу себе представить. Вы правильно поступаете, что соблюдаете осторожность.
Когда Мелисса говорила, у нее и вправду в глазах светился ужас.
– Можете мне помочь избавиться от одной мысли? Я все никак не могу успокоиться, и при мысли об Анете меня мучают кошмары. У нее изъяли внутренности, когда она была еще жива или когда уже умерла? Об этом никто точно не написал, а ведь есть большая разница.
– Вы правы, – ответил Безана. – Порой мы пытаемся быть не слишком жестоки. По счастью, она была уже мертва.
– Какое облегчение…
– Что вы можете еще рассказать?
– У Анеты были отношения с Вимеркати. Мы с ней не дружили, но много времени проводили вместе на работе и часто болтали. Она подрабатывала в пиццерии, когда выдавался свободный день. Хотела скопить деньги на курсы стюардесс, а всю стипендию отсылала сыну и родителям. Анета никогда не называла имени своего любовника, говорила только, что он женат. Но я много раз видела их вместе и сложила два и два. Пиццерия принадлежит жене Пикарьелло, и он часто подменял ее за кассой. Как только жены не было на месте, Пикарьелло начинал заигрывать с Анетой даже при мне. Однако он поддерживал Вимеркати, потому что тот одалживал ему денег. У Пикарьелло дурная привычка спускать все деньги в игровых автоматах. Жена на него кричит, но деньги дает. В последний раз она устроила большой скандал с серьезными угрозами, и мы все при этом присутствовали. Тогда Пикарьелло обратился к Вимеркати.
– Ну вот, это подтверждает его алиби.
– Фальшивое алиби, – продолжала Мелисса. – Я уверена, у Анеты было с ним свидание. Перед тем как с ним встретиться, она всегда наносила красивый макияж, но в тот вечер забыла губную помаду, и я дала ей свою. Тем временем Пикарьелло наверняка слинял в какой-нибудь игровой зал. Если пропадают деньги из кассы, значит, он опять сорвался. Иногда он забирает даже наши чаевые. Мы с Анетой перестали складывать их в пивную кружку.
– Возможно, чтобы опровергнуть обвинение, достаточно поискать в ближайшем баре, где стоят игровые автоматы, – задумчиво заметил Безана.
– Конечно. Но, честно говоря, я не думаю, что Вимеркати способен на такое. Он большой ребенок, но не садист. Да к тому же еще и трус. Наобещал всего Анете, прекрасно зная, что никогда не бросит жену: ведь она его единственный источник дохода.
– Почему вы считаете, что он не садист?
– Интуиция. Я всегда считала его хвастуном, но добрым, и с большим трудом могу представить его в роли безумца, которому доставляет удовольствие убийство. И потом, он невероятно рассеянный, всегда все забывает, а убийца должен быть организованным человеком. Если мы находили в зале забытый свитер или шарф, то всегда знали, что это его вещи. Однажды он оставил на барной стойке бумажник.
– У меня тоже есть подозрение, что орудовал кто-то другой, – согласился Безана.
– Его арестуют?
– Будем надеяться. Но сегодня вас охраняю я.
– Спасибо, – сказала она с
