Ярость - Алекс Михаэлидес
Парнишка не замечал ни сексистских шуточек, ни топорных комических ситуаций. Он смотрел только на Лану. Это лицо, эти глаза во весь многометровый экран. Он никогда в жизни не видел ничего прекраснее. Все операторы, работавшие с Ланой, обнаруживали, что у нее просто нет плохих ракурсов. Результат неизменно выходил безупречным — это было лицо греческой богини.
Вот тогда-то Лана и приворожила мальчика. Он пропал безвозвратно. Стал часто сбегать в кино, чтобы увидеть ее, чтобы любоваться ею. Ходил на каждый фильм с Ланой — бог свидетель, в то время их выпускали один за другим. Разное качество кинолент его не волновало. Он радостно смотрел их все, снова и снова.
Мальчик увидел Лану в самое тяжелое для себя время. Он был на грани отчаяния. Лана озарила его своей красотой. Подарила радость. Может, и немного, но этого хватило, чтобы поддержать его, вернуть интерес к жизни.
Он садился на пятнадцатый ряд и смотрел на Лану из темноты зрительного зала. И на его лице, не видимая никому, расцветала улыбка.
3
Ничто не длится вечно — даже несчастливое детство. Шли годы, и мальчик становился взрослее. Под действием хлынувших гормонов его тело начало меняться в самых разных местах. Несколько месяцев он мучительно готовился к первому бритью. Мрачно глядя в зеркало на неумолимо растущую щетину, парнишка догадывался, что обучение бритью — это некий мужской обряд инициации, укрепляющий узы между отцом и сыном, когда мальчик становится мужчиной.
При одной мысли о прохождении через этот ритуал с отцом ему становилось физически плохо. Решив избежать позорной процедуры, мальчик купил станки и пену для бритья и спрятал их у себя в тумбочке, словно порножурналы.
Он задал отцу лишь один, самый безобидный, вопрос.
— Как ты умудряешься не порезаться? — как бы невзначай спросил мальчик. — Ну, когда бреешься. Нужно ли заранее проверять, что лезвие не слишком острое?
— Бреются безопасным лезвием, а не острым, идиот, — с презрением глядя на сына, ответил отец.
На этом их разговор закончился. Итак, вооруженный лишь словами отца, поскольку интернета тогда еще не было, мальчик вытащил из тайника станки и пену и заперся в ванной. Методом проб и кровавых ошибок он постиг, каково это — быть мужчиной.
Вскоре мальчик покинул родительский кров. Через несколько дней после своего семнадцатилетия он сбежал из дома. Как легендарный Дик Уиттингтон[26], парнишка отправился в Лондон в поисках славы и состояния.
Он жаждал стать актером. Решил, что достаточно явиться на одно из прослушиваний по объявлению в газете, как его тут же заметят, и он в мгновение ока станет звездой. Правда, на деле вышло несколько иначе.
Теперь я понимаю, почему. Дело даже не в том, что он был посредственным актером — слишком зажатый и неестественный; мальчик не мог похвастать эффектной внешностью, которая выделила бы его из толпы. Бедолага выглядел как оборванец, и с каждым днем его вид становился все неряшливее.
Увы, он этого не знал. Иначе проглотил бы гордость и вернулся домой с поджатым хвостом — и испытал бы гораздо меньшее разочарование. Но мальчик убедил себя, что успех не за горами, что надо просто еще чуть-чуть потерпеть, вот и всё. К сожалению, его скромные сбережения скоро закончились. Парнишку, без гроша в кармане, выгнали из привокзального молодежного хостела на Кингс-Кросс, где он останавливался.
А дальше все очень быстро пошло наперекосяк. Вы не поверите — это сейчас на Кингс-Кросс все прилично и чисто, но в те времена, черт, там было опасно. Темное, жутковатое место — диккенсовский мир наркодилеров, проституток и беспризорников.
Меня пробирает дрожь при мысли о мальчике — одиноком, совершенно не приспособленном к выживанию. Он нищенствовал, ночевал в парках, а потом, на счастье, нашел приют на старом кладбище. В стене одной часовни мальчик обнаружил подземный бункер — небольшую бетонную нишу, в которой удобно уместились бы лежа два или три человека. Насколько в принципе может быть удобно в пустом склепе — ибо бункер оказался именно склепом. Однако он давал хоть какую-то защиту. И это стало для парнишки маленьким чудом.
К тому времени мальчик почти тронулся умом. Голодный, испуганный, нервный — и все больше отдаляющийся от мира. Подозревая, что от него уже воняет (наверняка так и было), мальчик избегал людей. Однако бедняга отчаянно нуждался, и поэтому ради пары грошей… Нет, я не в силах писать об этом.
Прошу прощения, не подумайте, будто я прикидываюсь скромнягой. Полагаю, и у вас есть пара секретов, которыми вы не готовы со мной делиться. У каждого есть скелет в шкафу.
Когда это произошло впервые, сознание отказывалось воспринимать жуткий опыт, и мальчик просто вытеснил его из памяти.
Второй раз было гораздо хуже: он закрыл глаза и стал вспоминать сумасшедшую на паперти, которая кричала прохожим, чтобы они предались в руки Иисуса и обрели спасение. Мальчик представлял, как бросается в объятия Христа и находит спасение. Но спасение все не наступало.
Позже, потрясенный и напуганный, он до рассвета не смыкал глаз; а дальше Юстонский вокзал, стаканчик кофе в руках… Только не думать, не чувствовать. Он просидел там весь час пик, несчастный беспризорник, а мимо шли толпы пассажиров, и никому не было до него дела. Мальчик с нетерпением ждал, когда откроются пабы и он купит выпивку.
И вот грязный паб через дорогу распахнул двери, приглашая всех заблудших и обездоленных. Мальчик отправился туда, сел за барную стойку, протянул наличные и заказал водку. Кстати, тогда парнишка попробовал ее впервые. Он опрокинул в себя стопку и скривился: алкоголь обжег горло.
Внезапно из дальнего конца бара донесся сиплый голос:
— Что в этой дыре делает такое милое создание?
Если вспомнить, это был первый и последний комплимент, которым она его удостоила. Мальчик повернулся — там сидела Барбара Уэст. Немолодая женщина с морщинистым лицом, крашеными рыжими волосами и с тонной туши на ресницах. Мальчик еще не видел таких темных глаз: проницательных, умных, пугающих.
Барбара разразилась странным визгливым смехом. Как потом выяснилось, она часто смеялась, особенно над своими шутками. С годами мальчик возненавидел этот смех. А пока он просто не обратил на него внимания. И вместо ответа постучал пальцем по пустому стакану.
Она поняла намек и кивнула бармену.
— Налей ему еще, Майк. И мне тоже заодно. По двойной.
Тем утром Барбара примчалась в паб прямиком из книжного магазина по соседству, где раздавала автографы, потому что страдала от алкоголизма. Характер определяет судьбу. Не приспичило бы Барбаре выпить джин-тоник в одиннадцать утра, они с мальчиком не встретились бы. Ведь они были из разных миров. И в итоге принесли друг другу лишь боль.
Выпили еще по две порции. Барбара не сводила с мальчика глаз, словно оценивала. Увиденное ей понравилось. Влив в себя еще порцию, «на дорожку», Барбара вызвала такси и отправилась вместе с мальчиком домой.
Она рассчитывала, что это лишь на одну ночь. Но потом последовала еще ночь. А потом еще. Мальчик так и остался. Да, Барбара Уэст использовала его, видя, что несчастный ребенок просто в отчаянном положении. Настоящая хищница — хотя, в отличие от алкоголизма, это не бросалось в глаза. У нее была на редкость черная душа. Страшно представить, во что могла бы превратиться Барбара, если б не ее писательский талант.
Однако не стоит недооценивать парнишку. Он прекрасно понял, во что ввязывается. Мальчик знал, чего хочет Барбара, и был готов дать ей это. В любом случае от их сделки он выигрывал больше. В обмен на свои услуги мальчик получал не только кров, но и образование, в котором нуждался не меньше.
В особняке в Голландском парке у мальчика появился доступ к библиотеке Барбары. Там было целое море книг. Барбара пожала плечами и сказала:
— Бери любую.
Мальчик наугад выбрал с полки книгу. Это оказались «Тяжелые времена» Диккенса.
— Ой, фу, Диккенс, — скривилась Барбара. — Слишком слезливо. Хотя… надо с чего-то начать.
Диккенс парнишке вовсе не показался слезливым. Напротив, это была невероятно
