Любовь в смертельной прогрессии (СИ) - Худякова Наталья Фёдоровна

— Вот потом вспомнишь мои слова. Сейчас не веришь, конечно. Ладно, пойду в магазин схожу, — буднично сказала она и вошла в лифт.

Дома я первым делом отправил смску Селене с просьбой перезвонить. Мой номер ей незнаком, поэтому на пропущенный звонок она вряд ли будет отвечать. Затем связался с Бородичем, поговорил с Марией Егоровной.

Надо бы пойти в кухню, подумал я, заняться ужином, но на меня навалилась липкая лень. Я сел на диван и прикрыл глаза. Из головы не выходил разговор с Ларисой. И еще эта картина, где она, как черная птица, сидит на скамейке, а вокруг бушует жизнь. И откуда весной всегда так много детей на улицах? Даже летом их как будто меньше. Никогда об этом не задумывался, странно…

Завибрировал мобильник. Я вздрогнул, и сердце опять гулко забилось — Селена!

— Добрый вечер, Селена.

— Здравствуйте, Алексей. Что-то случилось? — из трубки раздался встревоженный голос. — Вы просили позвонить.

— Да, я очень хотел с вами поговорить, — я перевел дыхание и как можно спокойнее добавил: — мне приятель дал пригласительные билеты на выставку. Не знаю, интересен ли вам сюрреализм, но мне бы очень хотелось сходить туда с вами.

Она не спешила с ответом. Какое-то мгновение я еще мог слушать тишину, но потом мои нервы не выдержали, и я торопливо заговорил опять:

— Селена, еще мне надо с вами поговорить. Не по телефону. Поймите, это важно. Это очень важно.

Я зажмурился и перестал дышать, как перед прыжком с большой высоты. Ну все, больше аргументов у меня не осталось.

— Да я, в общем, не возражаю, — наконец ответила она. — Давно уже нигде не была…

От счастья у меня задрожали руки. Я, как дурак, закивал головой.

— Вот и хорошо. Я тоже, доложу вам, не завсегдатай выставочных залов. Тогда до выходных. Я вам перезвоню.

Еще некоторое время я прижимал к груди телефон, пытался определить свое состояние словами. Но слов не было, одни эмоции, которые сейчас явно зашкаливали. Раздался неясный шорох. Я вздрогнул, обернулся на звук. Это был дождь, мелкий, спорый дождик штриховал косыми линиями окно. Откуда взялся? Ничто вроде не предвещало. Ну и хорошо, пусть будет дождь. Это очень хорошо, что дождь. Нельзя же, в конце концов, чтобы все время солнце светило. У природы свои персонажи, как в пьесе. Каждый из них должен себя проявить. Если артисты простоят все время за кулисами, то и пьеса не получится. Так и в жизни…

Я бросил пиджак в кресло, сам растянулся на диване. Состояние тихой неги постепенно окутало мое сознание. Мне было хорошо, будто все проблемы решились сами собой, и ничто больше не могло испортить мне жизнь. Какое-то время я пребывал в этом благоденствии. Но совсем немного, и спустя минут пятнадцать, я уже лежал с открытыми глазами. Моя пьеса как раз не складывалась именно потому, что не все персонажи были на сцене. То есть понятно, что они есть, но я их не вижу. Один персонаж — Серега Петренко — был и ушел. Роль у него непонятная совсем. Если бы я вовремя с ним поговорил, то, скорее всего, все встало бы на свои места. Но я был взбешен подлостью человеческой, этим взрывом, наконец. Теперь еще эта его болезнь. Лариса говорит, что не жаловался. Почему не жаловался? Не хотел расстраивать семью? Судя по его разговору со мной — болен он был на голову. Но это так, от злости мои выводы. А если серьезно… Его болезнь и его идиотское поведение, надо полагать, как-то связаны. Но это в том случае, если он знал, что болен. Вскрытие показало, но не факт, что ему самому было что-то известно. Такие случаи известны, к сожалению, когда человек живет, даже не подозревая, что дни его практически сочтены.

Глава 7

Ни врачей, ни больницы я терпеть не мог. Негативного опыта у меня в этом плане не было, но между тем, я их старался обходить стороной. Поликлиника, которая обслуживала Петренко, была самой рядовой, с обычными очередями в регистратуру и к врачам. К кому конкретно мне обратиться за помощью я не знал. Конечно, я понимал, что официально я должен обратиться к главврачу, но он мне однозначно не помощник. Поэтому, улучив момент, когда девушка из регистратуры со стопкой амбулаторных карточек направилась на второй этаж, я, как охотник, тихо пошел следом. И в тот момент, когда она уже спускалась вниз, я как бы случайно столкнулся с ней на лестнице.

— Извините, милая девушка, вы не могли бы мне подсказать, где найти доктора Васильева?

Она остановилась, удивленно подняла тонкие брови и с растерянной улыбкой пожала плечами:

— Не знаю, честное слово, не знаю. А разве у нас такой работает?

— А разве нет? — я нацепил одну из своих самых очаровательных улыбок. Так мне казалось, по крайней мере.

— Надо в регистратуре спросить. Может на днях кто-то новый на работу устроился? — она медленно продолжила свой путь вниз по лестнице. — А вам к какому специалисту нужно? Я подскажу, кто понадежней.

— Мне бы к такому, как вы, Машенька, — промурлыкал я, прочитав имя на бейджике.

— Мужчина! Что вы себе позволяете! — грозно отреагировала она и, прищурив глаза, посмотрела на меня, как бы мысленно готовясь составлять фоторобот. — Я, между прочим, на работе, а не на дискотеке.

Скрестив руки на груди и склонив голову ниц, я издал тяжелый вздох.

— Не подумайте ничего дурного, милая Машенька, — слезливо запричитал я, — но без вашей помощи я пропаду.

Девушка отступила от меня на пару шагов и строго спросила:

— Что случилось, в самом-то деле? Какие у вас проблемы? Я помогу, если глупости говорить прекратите.

— Перестану, ей-богу, перестану! Мне действительно очень нужна ваша помощь, — клятвенно заверил я и оглянулся. — Мы можем где-нибудь поговорить спокойно?

Девушка вытащила из кармана мобильник и посмотрела время.

— Идите во двор и ждите меня на скамейке. Я минут через десять понесу бумаги в другой корпус, вот тогда смогу уделить вам минут пять. Идет?

— Еще как идет! — обрадовался я.

Облюбовав укромное местечко, с которого хорошо просматривался вход в поликлинику, я присел на скамейку. Небо было хмурым, но дождя не было, лишь свежий ветер временами порывался высказать свою точку зрения на то, какой должна быть весна. Как бы то ни было, но сейчас погода гармонировала с моим внутренним состоянием — неспокойным и тревожным. И ничто вокруг меня не удивляло, ни ветер, ни люди, сутуло бредущие с поднятыми воротниками.

Я с тревогой ждал девушку из регистратуры. Мне трудно было сформулировать ту единственно правильную мысль, которая бы помогла мне убедить ее помочь мне. Я не обладал актерскими данными и уж тем более сноровкой детектива. Если сейчас я ничего не узнаю, придется звонить Подмазову, рассказывать ему про встречу с Ларисой, про болезнь Сереги. По большому счету я даже не знаю, как мне составить логическую цепочку, звеном в которой будет этот факт. Я заранее предвидел, как Подмазов со скучающим видом скажет мне: ну и что?

Маша, кутаясь в ветровку, вышла на крыльцо. Я привстал со скамейки и махнул ей рукой. Она быстрым шагом направилась в мою сторону.

— Ну, что у вас за проблема? — она присела на краешек скамейки и оглянулась по сторонам. — Рассказывайте, только учтите — у меня очень мало времени.

— Да-да, конечно… — я опустил голову и начал выразительно врать: — понимаете, Машенька, у моей соседки случилось большое горе — она похоронила мужа. Семья эта малообеспеченная, и для них очень важно было бы получить деньги по страховке. Он, покойный то есть, застраховал свою жизнь…

— Так причем тут наша поликлиника? — перебила меня девушка. — Вы ничего не путаете? Это надо в страховую контору со свидетельством о смерти. Или им не выдали свидетельство?

— Да нет, с этим все в порядке. Тут такой деликатный, я бы сказал, момент — страховщики пытаются улизнуть от выплат, начинают нести какой-то бред про то, что покойный был смертельно болен, а в таком случае страховать себя он не имел права. А соседка моя уверяет, что никогда он не болел и не жаловался ни на что.