Джон Гришэм - Клиент
Фолтригг и раньше горел на утечке информации. Он уволил тех, кто, по его мнению, слишком много болтал. Он потребовал пройти проверку на детекторе лжи всем: помощникам, следователям и секретаршам. Он хранил важную информацию под замком, опасаясь утечки по вине собственных сотрудников. Он наставлял и угрожал. Но Рой Фолтригг был не из тех людей, которые вызывают в других желание быть верными своему долгу. Многие из его помощников были о нем невысокого мнения. Он играл в политические игры, использовал дела для достижения собственных целей, любил быть в центре внимания и относил все удачи только на свой счет, а во всех неудачах обвинял подчиненных. Он выискивал всякую ерунду, в которой можно обвинить выборных чиновников, и все ради дешевых заголовков в газетах, собирал компромат на своих противников и обливал их грязью в прессе. Он был политической проституткой, чей единственный талант в юридическом смысле заключался в умении вести себя в суде, где он проповедовал присяжным и цитировал Священное Писание. Сотрудники постоянно агитировали его баллотироваться. На любую должность.
В восемь утра начали звонить новоорлеанские журналисты. Они просили сделать официальное заявление по поводу смерти Клиффорда. Они ничего не получили. Затем, в два часа, перед прессой выступил Уиллис Апчерч, рядом стоял сияющий Мальданно, и в конторе прокурора появилось еще больше что-то вынюхивающих репортеров. Сотни звонков в Мемфис и обратно.
Пошли сплетни.
* * *Они стояли у грязного окна в холле на девятом этаже и наблюдали за транспортом внизу. Был час пик. Дайанна нервно закурила сигарету и выпустила облако дыма.
— Кто эта адвокатша?
— Ее зовут Реджи Лав.
— Как ты ее нашел?
Он показал на Стерик Билдинг в четырех кварталах от больницы.
— Я пошел к ней в офис вон в том здании и поговорил с ней.
— Почему, Марк?
— Мам, меня напугали полицейские. И полицейские, и агенты ФБР — их тут полным полно. И газетчиков. Один сегодня меня поймал в лифте. Я решил, что нам нужен совет юриста.
— Юристы не работают бесплатно, Марк. Ты же знаешь, мы не можем себе позволить нанять адвоката.
— Я уже заплатил ей, — сказал он важно.
— Что? Как ты мог заплатить адвокату?
— Ей нужен был небольшой аванс, и она его получила. Я вручил ей доллар из той пятерки, что ты дала мне утром на плюшки.
— Она будет работать за доллар? Ничего себе адвокат!
— Она молодец. Отлично работает.
Дайанна удивленно покачала головой. Во время ее отвратительного бракоразводного процесса Марк, которому тогда было девять лет, постоянно критиковал ее адвоката.
Он часами смотрел по телевизору повторы передач про Перри Мейсона и никогда не пропускал «Закон в Лос-Анджелесе». Уже много лет ей не удавалось его переспорить.
— Что она успела сделать? — спросила Дайанна с таким видом, как будто она вылезла из темной пещеры и впервые за месяц увидела солнечный свет.
— В полдень она встречалась с агентами ФБР и разделала их под орех. Позже она снова встречалась с ними у нее в офисе. Я ее после этого не видел.
— Когда она придет сюда?
— Около шести. Она хочет встретиться с тобой и доктором Гринуэем. Тебе она понравится, мам.
Дайанна наполнила легкие дымом и выдохнула.
— Но зачем она нам, Марк? Я не понимаю, в чем ее роль. Ты ничего плохого не сделал. Вы с Рикки увидели машину, хотели помочь этому человеку, но он все равно застрелился. Зачем тебе адвокат?
— Ну, я ведь поначалу соврал полицейским, и это меня пугает. И я боялся, что могу попасть в беду, раз не помешал этому дяденьке застрелиться. Было довольно страшно, мам.
Пока он все это объяснял, она внимательно следила за ним, и он старался не встречаться с ней взглядом. Они долго молчали.
— Ты мне все рассказал? — спросила она медленно, как будто знала ответ.
Сначала он наврал ей в трейлере, пока они ждали машину «скорой помощи», а Харди ошивался рядом и все слышал. Вчера вечером, в палате Рикки, при докторе Гринуэе он рассказал ей первый вариант правды. Он помнил, как она отреагировала, услышав эту исправленную историю, и как сказала: «Ты никогда не врал мне, Марк».
Они через многое прошли вместе, и вот теперь он крутит и вертит, увиливает от вопросов и рассказывает Реджи больше, чем своей родной матери. Он чувствовал себя скверно.
— Мам, все вчера так быстро случилось. Вчера вечером у меня все смешалось, но сегодня я подумал хорошенько. Вспомнил каждый шаг, минута за минутой, так что многое всплыло.
— Например?
— Ну, ты же видишь, как это на Рикки повлияло. Наверное, и на меня тоже. Не так сильно, но сейчас я вспомнил вещи, которые должен был вспомнить вчера, когда говорил с доктором Гринуэем. Разве непонятно?
И в самом деле, в этом был резон. Дайанна неожиданно забеспокоилась. Два мальчика видели одно и то же. Один находится в шоке. Резонно предположить, что и на второго это повлияло. Дайанне это не приходило в голову. Она наклонилась к нему.
— Марк, ты в порядке?
Он понял, что убедил ее.
— Да вроде, — ответил он нахмурившись, как будто у него болит голова.
— И что же ты вспомнил? — спросила она осторожно. Он глубоко вздохнул.
— Ну, я вспомнил…
Раздался кашель, и неизвестно откуда появился Гринуэй. Марк резко обернулся.
— Мне нужно уйти, — сказал Гринуэй, вроде бы извиняясь. — Я вернусь через пару часов.
Дайанна кивнула, но промолчала. Марк решил наконец покончить с этим делом.
— Послушайте, доктор, я тут говорил маме, что вспомнил еще кое-что.
— Насчет самоубийства?
— Да, сэр. Весь день все это мелькало передо мной, и я вспомнил детали. Может, некоторые из них и важные.
Гринуэй взглянул на Дайанну:
— Давайте вернемся в комнату и поговорим.
Они прошли в палату, закрыли за собой дверь и долго слушали Марка, который старался восполнить не сказанное ранее. Было большим облегчением наконец-то иметь возможность все выложить, хотя говорил он, в основном опустив глаза вниз. Он устроил настоящий цирк, делая вид, что мучительно выуживает события из тяжело травмированного мозга, и справился со своей задачей блестяще, часто надолго замолкал, как бы подыскивая слова, чтобы описать сцену, врезавшуюся ему в память. Иногда поглядывал на доктора, но тот никак не выказывал своего отношения к рассказу мальчика. Дайанна, похоже, купилась полностью. На ее лице сохранялось выражение материнской заботы.
Но, когда он подошел к тому моменту, как Клиффорд схватил его, они заерзали. Он продолжал смотреть в пол. Дайанна вздохнула, когда он рассказывал о пистолете. Гринуэй покачал головой, услышав о выстреле сквозь окно. Иногда Марку казалось, что вот сейчас они начнут кричать на него, обвиняя во вчерашнем вранье. Но он продолжал…
Он рассказал обо всем, что Рикки мог видеть и слышать. Единственное, о чем промолчал, так это об откровениях Клиффорда. Зато живописал все его сумасшедшие выходки: о свидании с волшебником и всем остальном.
Пока Марк говорил, Дайанна сидела на раскладушке, потирая лоб, и, когда он закончил, попросила валиум. Доктор Гринуэй, сидящий на стуле, ловил каждое слово:
— Это все, Марк?
— Не знаю. Сейчас ничего больше не могу вспомнить, — пробормотал он с таким видом, будто у него болит зуб.
— Значит, ты действительно был в машине? — спросила Дайанна, не открывая глаз.
Он показал на свой слегка опухший левый глаз.
— Видишь? Он меня сюда ударил, когда я захотел выйти из машины. У меня долго голова кружилась. Может, я даже сознание потерял. Не знаю.
— Ты же сказал, что подрался в школе.
— Не помню, что я тебе говорил, мам, а если и сказал, то, наверное, я был в шоке или что еще. — Черт! Поймали еще на одной лжи.
Гринуэй погладил бороду.
— Рикки видел, как тебя схватили, швырнули в машину, и потом выстрел. Уф!
— Ага. Сейчас я все очень ясно вспоминаю. Мне жаль, что я сразу все не вспомнил, но у меня с головой что-то случилось. Вот как у Рикки.
Еще одна длинная пауза.
— Честно говоря, Марк, я не верю, что ты не мог всего вспомнить вчера, — сказал Гринуэй.
— Не давите на меня, ладно? Посмотрите на Рикки. Он увидел, что со мной случилось, и сейчас неизвестно где. И разве мы вчера разговаривали?
— Брось, Марк, — рассердилась Дайанна.
— Разумеется, мы разговаривали, — заметил Гринуэй, и на лбу у него появились по меньшей мере четыре морщины.
— Ага, наверное, говорили. Только я мало что помню.
Гринуэй нахмурился и встретился взглядом с Дайанной. Марк направился в ванную комнату и попил воды из бумажного стаканчика.
— Ну что ж, — сказала Дайанна. — А полиции ты это рассказал?
— Нет. Я же только что вспомнил. Забыла?
Дайанна медленно кивнула и выдавила улыбку. Ее глаза сузились, и Марк снова предпочел смотреть в пол. Она поверила его рассказу о самоубийстве, но этот неожиданный всплеск памяти ее не одурачил. Она разберется с ним потом.
