Виталий Вавикин - 47 отголосков тьмы (сборник)
– Пройдемте в зал, пожалуйста, – Теренс Лоранж все-таки появился, и не в форме официанта, каким его помнила Бейла, а в самой что ни на есть обычной одежде, линялых светло-синих джинсах и красной кофте с желтой надписью «Как вам детки из клетки?»
Они прошли за ним через длинный служебный коридор. Затем ушли правее, в одну из больших комнат, – там стоял большой круглый стол, заранее были расставлены стаканчики с газированным напитком, в центре стояло хрустальное блюдо с конфетами, а дополняли этот натюрморт две большие бутылки с содовой.
– Садитесь, пожалуйста, – сказал Теренс, сам сел во главе стола, когда приглашенная сюда троица занимала места кто как хотел.
– К чему этот балаган, Лоранж? – с вызовом бросила Бейла, так как была из этой троицы, наверное, самой смелой. – Я не вызвала полицию только затем, чтобы самой убедится в том, что вы всего лишь шайка преступных мерзавцев, промышляющими убийством.
– И развозом мебели! – дополнила за нее Сара.
– Я действительно думал, что вы решаете проблемы! А вы делаете только еще хуже! – сказал свое слово Унгер Прайтман.
– Выпейте воды, успокойтесь, – размеренным тоном предложил им Теренс Лоранж. – Ваше негодование мне ясно.
– ЯСНО?! Да что тебе ясно?!! – возмутился Унгер, стукнув кулаком по столу так, что стаканы даже подпрыгнули, однако такой порыв на Теренса Лоранжа не подействововал, он сохранял на лице беззаботную невозмутимость, и это не могло быть нормально.
– Ясно, что вы злитесь, и кстати, абсолютно напрасно, – мягко улыбнулся Теренс. – Потому что озвучив свое желание, вы стали частью нашей большой и, так уж сложилось, очень дружной семьи.
– Какой-какой семьи? – делано переспросила его Бейла.
– Дружной, – сдержанно произнес Теренс. – Видите ли, господа и дамы, вы ведь не можете отрицать того факта, что все вы решили свои проблемы. Вот вы, мисс Гейл, вернули себе работу и, как было заявлено и озвучено вами же, стали вице-президентом компании. – Теренс вынул из кармана три маленьких клочка бумаги, демонстративно перед собой разложил их веером и отдал один из листков в руки крайне изумленной Бейлы. Та ничего не могла сказать против этой правды.
– Вы, мисс Уитл, – продолжал Теренс, – отбили собственный дом, теперь вам есть где жить! – отдал клочок бумаги в ее руки, так что и Саре пришлось на время замолчать.
– Ну а вы, мистер Прайтман, чем недовольны? Вы избавились от безутешных скитаний, вернулись с грязной улицы в свою родную квартиру! – отдал последний клочок бумаги и ему.
Сам же сложил ладони в виде пирамидки, двусмысленно улыбнулся, изучающе всматриваясь в лица собравшихся здесь людей, все еще хранивших напряженно-взволнованное молчание.
– Помощь нужна не только вам, – мягко произнес Лоранж, – она нужна всем, кто в ней нуждается: скажите мне, разве мы отвернулись от вас, когда вы выходили из демонстрационного зала и мы устроили вам такой пышный прием?
– И что же вы хотите от нас? – сдержанно спросила его Сара Уитл, негромко, но голосом очень надрывным и жалостливым.
– Такой же помощи, – бесстрастно ответил Лоранж. – Мы организовали свои филиалы не только внутри этой страны, мы везде. И нам нужны люди, кто мог бы заниматься грузоперевозками, не зная о том, что он перевозит.
– Развозкой трупов? Нет уж, увольте! – возразила Бейла.
– Обязательно! На вас мы рассчитываем в первую очередь, мисс Гейл! – зло усмехнулся Лоранж, так что уже не казался таким милым и красивым, как в тот первый день. – Вы единственная из этих двоих, кто получил максимум выгоды от смерти вашего босса! Откажетесь – будете объяснить полиции, почему в вашем диване лежит бездыханный труп Митча Рейнгадса, конечно же, ублюдка, согласно вашему мнению, но для кого-то очень уважаемого человека! Поймите, такое рекрутерство не доставляет мне радости, но что делать? Приходится… В общем, решайтесь! Завтра у вас первый брифинг – ровно в 20.00 по тому же адресу. Полагаю, объяснять вам, что будет, если вы вдруг не придете, не требуется, я не сторонник угроз…
* * *– Зеленее уже не станет, – в негодующем нетерпении произнесла Бейла Гейл, наблюдающая за светофором, находясь на переднем сиденье небольшого грузового фургона. Марк Гиглз тяжело вздохнул, вдавил педаль газа; машина тронулась с места, пересекая оживленный перекресток дороги, он повернул левее, на Галсон-драйв.
– Почему именно диваны? Почему мебель? Я задаюсь этим вопросом вот уже второй год! И никто мне не может внятно ответить! – сказала Бейла, повернув лицо к водителю.
– Не знаю, Гейл, по мне, так лучше свалить с этой «работы» поскорее, становится все хуже, – тяжело вздохнул, потом продолжил, но уже полушепотом: – Как думаешь, сможем сбежать от них, ну скажем, после того, как закончим с грузом?
– Думаю, да… – поддержала его Бейла. – Но на этот раз надо все спланировать получше – все-таки у нас с тобой уже по два предупреждения, на третий…
– Не хочу об этом слышать! – сказал Марк Гиглз, сворачивая с Галсон-драйв и поворачивая правее мимо E-mart.
– Значит, решено! Сегодня после работы, – заговорщически тихо сказала Бейла. Оба переглянулись. За этот день им предстояло развезти три раскладных дивана, завернутых в полиэтиленовый мешок. Их получатели только через неделю услышат трупный духман. Не исключена встреча с Теренсом Лоранжем – несомненно, этот человек, возглавляющий кафе «Джонни Мо», умеет решать проблемы…
Побег
За окном все так же уныло накрапывал дождь. Он не утихал с восьми часов вечера, барабаня по крышам. Когда сгустились сумерки, а серое небо превратилось в черный непроницаемый купол, Джек приехал на место преступления и нисколько не удивился двум трупам, лежащим перед ним с застывшими, ничего не выражающими лицами. Их тела были аккуратно обведены мелом.
«Боль – вещь относительная. Когда смерть наступает быстро, ее особо и не чувствуешь», – подумал Джек. Такая мысль пришла к нему неспроста: два год назад он в полной мере ощутил всю глубину своего высказывания. Бреясь новым бритвенным станком, он привычно нажимал им на кожу (пользуясь как старым) и случайно порезал себе шею. Все бы ничего, да только лезвие задело сонную артерию. Понадобилось немало сил, чтобы добраться до телефона и вызвать бригаду скорой помощи. Время ожидания затянулось, как растянулась грань между жизнью и нечаянной смертью – последнее ощущалось более явно.
В это время судмедэксперты носились со своими приборчиками и записывали свои наблюдения в блокнот (а некоторые и в планшет), полицейские неодобрительно косились на зевак, пока криминалисты пытались найти следы преступника.
Джек прошел через запретную желтую линию. Обойдя суетливых людей в униформе (некоторым пришлось показать свою комиссарское удостоверение), он встал чуть поодаль от толпы, и взгляд его зацепился на человеке, записывающем свой голос на диктофон. Тот стоял обособленно, чуть поодаль от всей этой сумасбродной суеты. Зализанные гелем черные волосы, круглые очки в уродливой роговой оправе и черный с медными пуговицами плащ сильно выделяли его из общей массы. Он как раз заканчивал свой монолог при включенном диктофоне, когда Джек подошел к нему и равнодушно спросил:
– Личность преступника установлена?
– Не так быстро, – задумчиво ответил Спенс. – Я над этим сейчас работаю.
– Советую поторопиться!
– Знаю, знаю! Из-за рекорда! Как раз сейчас тот самый случай, когда гонка за рекордами и признанием совершенно неуместна.
– Странно от тебя это слышать, – ухмыльнулся Джек, впервые увидев, что его друг – Спенс Морит – не реагирует на его искрометные замечания, и даже взгляд его изменился, стал каким-то тусклым и невыразительным. Перед ним стоял не тот Спенс, которого он знал, а какой-то другой: хмурый, угрюмый и задумчивый.
– Это, наверное, первый случай в криминалистике, когда я ничего не могу понять, – спокойно произнес Спенс.
Джек не услышал в его голосе ни нотки сарказма. Только истинное бессилие и сожаление. Он был искренне удивлен: таким он видел друга первый раз за весь десяток лет их плотного общения. Джек не стал, как обычно, шутить, он промолчал, хотя его прямо-таки распирало выпустить какую-нибудь колкость в стиле «дерьмо, случается». Вскоре вокруг Спенса собралось несколько групп полицейских и экспертов в гражданском. Все отчаянно желали получить из его уст какую-нибудь умную подсказку, которая наверняка помогла бы найти и задержать убийцу этих двух несчастных жертв. Но ответа никто не дождался. Они разошлись. Полицейские полагали, что Спенс искренне лукавит, выдерживая красноречивое молчание только с одной целью: прославиться.
Впрочем, такое случалось довольно часто. Спенс Морит, «угадывая» убийства, карабкался вверх по служебной лестнице вместе со своим другом – Джеком Холивелом. Они теперь комиссары. Оба получают вдвое больше денег, чем их коллеги, а порой даже больше, чем начальник полиции Билл Уинфри, и это при том, что он майор.
