Уоррен Мерфи - В объятиях Кали
– Извините, но, кажется, у вас сложности с машиной, – вмешался молодой человек с желтым платком в кармане пиджака. – Могу подвезти вас.
– Родди, сделан так, чтобы этого человека арестовали, – потребовала Саманта.
– За что? Он хочет нас подвезти.
– В “шевроле”, – презрительно прошипела Саманта. – И одет в полиэстр. Неужели, ты хочешь, чтобы я сидела в одном автомобиле с человеком в полиэстровом пиджаке.
– Говоря откровенно, мне безразлично, что на нем, пусть хоть фиговый лист. Ты только взгляни, какая очередь на такси.
– Мой автомобиль вполне комфортабельный, – произнес настойчивый молодой человек с обнадеживающей улыбкой.
Саманта испустила глубокий вздох.
– Ладно. Уик-энд все равно уже погиб. Пусть меня ждет полное фиаско, “шевроле” – так “шевроле”.
Она с капризным видом шагнула к голубому седану. С переднего сидения ей улыбался другой молодой человек. В руках он держал желтый платок.
– Вас мы тоже можем подвезти, – предложил молодой человек шоферу.
– Я не сяду рядом с обслугой, – визгливо запротестовала Саманта.
– Все будет хорошо, миролюбиво произнес юноша. – Он сядет впереди с нами. И мы примчим вас мигом.
* * *Номер 134.
Майлз Петерсон сидел в баре аэропорта, потягивая мартини; рядом на полу, у его ног, стоял изрядно потертый кожаный портфель. Петерсон уже двадцать пять лет летал на международных авиалиниях и за это время пришел к выводу, что пара рюмок чего-нибудь покрепче сразу же после полета помогает легче переносить дорогу. Пусть другие суетятся, волоча по коридорам аэровокзала пакеты, сумки и малолетних детей, а потом торчат до изнеможения в багажном отделении и выстаивают очередь на такси. Майлз Петерсон же предпочитал в это время спокойно потягивать мартини. Париж уже начинал казаться ему уютным и приветливым местечком.
– Не возражаете, если я присяду рядом с вами? – спросила Майлза хорошенькая девушка, когда он приканчивал второй мартини. На вид ей было меньше двадцати, волосы, как у Брук Шилдс, и кругленькие грудки. Никогда еще Париж не казался Майлзу таким прекрасным.
Он покачал головой – конечно, не возражает – а девушка робко спросила:
– Вы турист?
Майлз уставился на нее бессмысленным взглядом, с трудом возвращаясь в реальность.
– Нет. Я здесь по делу. Торгую ювелирными изделиями. Езжу сюда шесть-восемь раз в год.
– Боже, – произнесла девушка, глядя на кожаный портфель. – Если у вас там образцы, лучше быть поосторожнее.
– Их там нет, – ответил, улыбаясь, Майлз. – Образцы – на мне. Но здесь тоже есть свои недостатки. Проходить таможенный контроль – сплошная мука.
Девушка звонко рассмеялась, словно он необычайно удачно сострил.
– Как приятно встретить здесь американца, – продолжала она. – Иногда меня охватывает... не знаю, как сказать... прямо голод по таким мужчинам, как вы.
– Голод?
Майлз Петерсон почувствовал, как оливки из “мартини” переворачиваются у него в желудке.
Девушка утвердительно хмыкнула, облизывая губы.
– Где вы остановились? – быстро спросил он.
Девушка склонилась к нему и зашептала:
– Недалеко отсюда. Можно дойти пешком. Через поле с густой травой.
Грудь ее взволнованно вздымалась.
– Какое совпадение, – сказал Майлз. – А я как раз мечтал о хорошей прогулке. Люблю быструю ходьбу. – Он выдавил из себя смешок. Поднимаясь, девушка задела его грудью. С ее пояса свисал желтый платок. – Показывайте дорогу, – сказал Майлз.
– Покажу, – заверила его девушка. – Конечно, покажу.
Когда они вышли за пределы аэропорта, она выдернула из-за пояса платок растягивая в руках...
* * *Миссис Эвелин Бейнс была на этот раз не в сари. Все-таки Париж. Она красовалась в розовато-лиловом дорожном костюме от Карла Латерфилда – последняя модель; волосы уложены у “Синандр” в Нью-Йорке. На ней были самые неудобные туфли от Чарлза Джордана, которые только можно купить за большие деньги, и она чувствовала себя превосходно – впервые за много недель.
– А ну-ка, поторапливайтесь, – подталкивала она детей к дородной чете, ожидающей багаж. – Джошуа, возьми Кимберли за руку. И улыбнись. Мы первый раз за долгое время выбрались из этой ямы.
– Ашрам – не яма, – убежденно сказал Джошуа.
– А мне не нравится миссис Палмер, – заартачилась Кимберли. – Всегда лезет ко мне с поцелуями. Можно мне ее убить, Джошуа?
– Без сомнения, малышка, – успокоил сестру мальчик. – Только подожди моего сигнала. Эвелин Бейнс расцвела в улыбке.
– Ты показываешь хорошее знание психологии, – похвалила она сына. – Со временем станешь настоящим лидером.
– Со временем я стану Главным фанзигаром, – возразил мальчик.
– Хватит, не хочу больше слышать о том ужасном месте. Мы проведем целую неделю в Париже – достаточно, чтобы снова стать цивилизованными людьми. – Обнимая миссис Палмер, она радостно заверещала: – Эмми, милочка лишний вес тебя только красит.
– А ты превратилась просто в щепку, дорогая, проворковала в ответ миссис Палмер. – Надеюсь, ты не больна? Нет? Вот и чудесно. Слышала, вы жили в какой-то религиозной общине, это правда?
– Эмми, ну хватит... – вмешался Херб Палмер.
– Все соседи об этом говорят, дорогой. Мэдисоны даже переехали в другой район.
– Эмми...
– Это правда, – ответила миссис Бейнс, густо покраснев. – Ашрам – у нас еще в диковинку. Европейцы, те, что занимают высокое положение, багровеют от ярости, услышав про него.
– Мамочка, а ты называй его ямой, – влезла Кимберли Бейнс.
– Где же автомобиль? – выкрикнула в сердцах миссис Бейнс.
– За углом.
Приложив пальцы к фуражке, чернокожий шофер, улыбаясь, ждал, пока они усядутся. Джошуа помог забраться в машину миссис Палмер, матери и сестре. Затем хотел было тоже сесть, но передумал.
– Мне нужно в туалет.
– О, Джошуа. Потерпи немного. До города рукой подать.
– Я же сказал, что мне надо. И непременно сейчас.
Миссис Бейнс вздохнула.
– Хорошо, я пойду с тобой.
– Нет, я хочу, чтобы он пошел. – И мальчик указал на шофера.
– Нет проблем, – сказал Херб Палмер. – Я вырулю за угол и буду вас дожидаться там.
Палмер уже дважды объехал квартал, когда мальчик наконец появился на назначенном месте. Он был один.
– Шофер уволился, – объявил он.
– Что?
– Он встретил на аэровокзале женщину. Они сказали, чтобы я проваливал, и ушли вместе. И еще прибавили, что никогда не вернутся.
– Никогда бы не подумала... – растерянно произнесла миссис Палмер.
– Поглядим, как все это объяснит фирма, – процедил Палмер сквозь зубы.
– Ах ты, смелый маленький мальчик, – сказала миссис Бейнс, прижимая Джошуа к груди.
Они отъехали прежде, чем в мужском туалете обнаружили тело чернокожего мужчины, и началась паника. Номер 135.
* * *Номера 136,137 и 138.
– Мы хотим ехать в Булонский лес, мама, – сказал Джошуа.
– Не говори глупости, дорогой. Мы едем прямо в отель.
– Но там вас ждет сюрприз, – захныкала Кимберли.
– Да. Сюрприз. Мы с Кимми сочинили стихотворение и хотим прочитать его именно там. Всем троим. Нам это очень нужно.
– А почему бы и нет? – сказал Херб Палмер. – Мы отдыхаем. Забудем про всякие расписания.
– Какие милые у тебя детки, Эвелин, – проворковала миссис Палмер.
Они остановились у северной болотистой части лебединого озера.
– Может, лучше проехать дальше, ребятишки? – предложила миссис Бейнс. – Поближе к птичкам, туда, где гуляют люди?
– Нет. Пусть это произойдет здесь, – заупрямился Джошуа.
– Хорошо. Не спорим. Ну, читайте же ваше стихотворение.
– Выйдем из машины, – сказал Херб Палмер. – Поэзия нуждается в солнце, воздухе, воде и чистом небе.
Взрослые выбрались из машины, уселись на берегу, сбегавшему к воде, и стали разглядывать плавающих вдали лебедей.
– Ну, а как стихотворение? – напомнил Херб Палмер. – Давайте его послушаем.
Джошуа улыбнулся. Кимберли тоже улыбнулась. Из своих карманов они извлекли желтые платки.
– Они мне что-то напоминают, – сказала миссис Бейнс. – Вы что, взяли их в том месте?
– Да, мама, – ответила Кимберли. – И вы, все трое, должны их надеть.
– Нет, – смеясь, сказал мистер Палмер. – Сначала – стихотворение.
– На счастье, – настаивал Джошуа. Ну, пожалуйста, – умоляла Кимберли. – У Джошуа есть еще один, для тебя, мамочка.
Дети набросили платки на шеи взрослых.
– Можно это считать сигналом? – шепнула Кимберли брату.
– Можно.
Девочка подскочила со спины к мистеру Палмеру, и, крича “Убивай для Кали! Убивай для Кали!” – они затянули платки на шеях Палмеров.
– Убивай для Кали. Она возлюбила смерть. Убивай, убивай, убивай!
Миссис Бейнс любовалась лебедями. Не поворачивая головы, она произнесла:
– Странное стихотворение. Никакой рифмы. Это что, верлибр? Или белый стих?
– Убивай, убивай, убивай!
У Палмеров глаза вылезли из орбит. Язык миссис Палмер, синий и распухший, вывалился наружу. Херб Палмер силился освободиться, но металлическая пряжка на румале держала его крепко.
