Хуан Рамон Бьедма - Рукопись Бога
Епископ Сесар Магальянес не знал, что и думать о разыгравшейся на его глазах кровавой сцене, но был намерен во что бы то ни стало во всем разобраться.
Твердо ступая и горделиво распрямив плечи, епископ спустился по мраморной лестнице на первый этаж, в приемную секретаря-канцлера.
– Он один? – спросил Магальянес у молодого священника, который при виде епископа лишился дара речи и сумел ответить лишь слабым кивком.
Епископ прошел в отделанный благородным деревом кабинет Норберто Наварро Наварро, второго человека в архиепископате. Клирик со слишком громким именем и слишком низким происхождением, чтобы сравняться с Магальянесом, перед которым Наварро трепетал настолько, что вознамерился уступить гостю собственное кресло.
– Я рад вас видеть, отец Наварро. К сожалению, раньше у меня не было времени к вам заглянуть. Садитесь, – предложил епископ и уселся первым.
– Ваше преосвященство, какая честь. Как вы себя чувствуете?
– Трудно сказать.
– Прискорбно, что вам довелось присутствовать при страшном конце брата Зенона Ункары. Вы, кажется, были знакомы? Брат Зенон как-то упоминал ваше преосвященство.
– Что же он говорил?
– В последнее время брат Зенон сделался немного странным, нелюдимым… Можно сказать, что членом нашей общины он так и не стал. По большому счету Ункара находился здесь исключительно в качестве хранителя сокровищ Ватиканской библиотеки. Брат Зенон отказывался…
– Что он говорил обо мне?
– Видите ли, он был довольно противоречивой личностью. И, очевидно, пребывал в депрессии. Мы не придавали его словам слишком большое значение.
– Что именно он сказал?
– Ничего не значащие фразы… Брат говорил, что Откровение начинает сбываться. Что сначала сотрется написанное слово, а затем память. Что только вы и ваши люди способны победить зло еще большим злом. Мы видели, что бедняга не в себе, но он ведь не подчинялся нам напрямую… Нам пришлось отправить рапорт в Ватикан, но ответа мы так и не получили.
Озадаченный словами библиотекаря Магальянес отмахнулся от дальнейших объяснений.
– Он жил здесь?
– Нет. Сразу после приезда в девяносто втором году мы поселили его в «Каса-де-лос-Меркадерес», отеле на улице Альвареса Кинтеро, совсем недалеко от дворца. Это очень спокойное место. Мы привыкли думать, что брат Зенон им доволен, по крайней мере, искать постоянное жилье он не пытался.
– Мне нужен точный адрес отеля. И сообщите персоналу, что я собираюсь осмотреть номер. Пусть там пока ничего не трогают.
9
Инспектор Бенарке уперла дуло пистолета в подбородок Ривена, а свободной рукой рылась в сумочке в поисках ключа.
Комиссар с каменным лицом прочел возникшее на дисплее пейджера сообщение. В руках у него все еще были обагренные кровью Эрнандес пассатижи. Пробормотав что-то вроде «Ах ты, сукин сын!», Арресьядо вытер орудие пытки носовым платком, надел пиджак и плащ и приказал помощнице стеречь задержанных до его возвращения.
Не опуская оружия, Бенарке освободила пленников от наручников и отступила на несколько метров назад.
– Валите отсюда. – Она бросила документы им под ноги.
Эрнандес и Альваро начали неуверенно пятиться к дверям, женщина зажимала рану платком священника. Ривен спросил, не двигаясь с места:
– Почему?
Романа несколько мгновений медлила с ответом.
– Потому что я сама боюсь этого комиссара. Потому что меня втянули в игру, а правил не объяснили. На первый взгляд, проиграть должны вы. Но никогда не знаешь заранее. И если вам выпадут хорошие карты, тогда уже вы окажете мне услугу. Неоценимую услугу.
Ривен не двигался.
– В последний раз говорю: пошел отсюда.
Священник и девушка ждали в дверях, но Ривен оставался на месте.
– Я не уйду без своего ножа.
– Вы что, спятили?
А то; нормальный человек давно сбежал бы, а Ривен не двигался с места и продолжал сверлить инспектора глазами.
Встретившись с ним взглядом, Бенарке поняла, что имеет дело не с тем, кто станет рисковать шкурой из-за паршивой безделушки, а с тем, кому и вправду не жаль собственной жизни, с тем, кого невозможно запугать.
Романа отдала парковщику нож и, когда троица скрылась на темной лестнице, почувствовала, что, несмотря на пистолет в руке, опасность все это время угрожала ей.
10
Казалось, что дождь идет целую вечность.
Комиссар Арресьядо ждал Амадора под не слишком надежной защитой балконного козырька.
Встреча была назначена у входа в давно закрытый кинотеатр «Делисиас» в конце мощенной брусчаткой улочки Хуана Нуньеса, примыкавшей к проспекту Красного Креста.
Чтобы не тратить время зря, комиссар решил привести в порядок хаос бередивших его сознание мыслей и чувств. В памяти отпечатался сладкий запах, исходивший от Бенарке, шелк ее раскинутых бедер, дрожащий голос, проклятия, которые она шептала ему на ухо, будто клялась в любви; в чем-то мучительно и неуловимо похожем на любовь. А любовь рифмовалась с кровью. Со всеми этими попами, умершими в последние дни. И с затеянной кем-то большой игрой, что лично для него означала пару сумок, доверху набитых наличными, и уверенность, что остаток дней он проведет не у разбитого корыта.
Пронзительный металлический скрежет за спиной у комиссара вывел его из задумчивости.
Одним прыжком отскочив от балкона, он выхватил огромный револьвер и направил его в пелену дождя, за которой скрывался предполагаемый противник.
Оказалось, что те, кого он ждал, уже внутри, а скрежетала ржавая калитка кинотеатра, которую пытался открыть молодой поводырь Амадора.
Бродяга послал револьверному дулу воздушный поцелуй и махнул комиссару, приглашая его войти.
Закрыв за собой калитку, молодой нищий достал фонарик, чтобы осветить своему спутнику дорогу. Мино-иав некогда роскошный вестибюль, они протопали по извилистому коридору, обогнули зал и остановились у входа номер семь.
Луч фонарика скользнул по лысой голове слепого, развалившегося в кресле в центральном ряду.
– Комиссар… Надеюсь, вы простите мне столь ранний звонок.
– Я вел допрос. Трудно было выбрать менее подходящее время.
– Не думаю, что задержанные с вами согласятся. И не забывайте, наше дело прежде всего. Присаживайтесь. Здесь полно места.
Слепой радушно широким жестом обвел зал, в руке он сжимал большой конверт. Комиссар остался на ногах и нетерпеливо спросил:
– Что вам от меня нужно?
– Нам нужны не столько вы, сколько источники, к которым вы имеете доступ. В последние дни мы получили несколько писем неизвестного происхождения. Не удивляйтесь. Эти письма содержат подсказки, которые очень помогают нам в поисках… того, что мы ищем. Во всех письмах, кроме последнего, его можно назвать своеобразным поэтическим эссе, были названы конкретные имена и адреса. Но мы, разумеется, не можем этим удовлетвориться. Нас интересует автор. Человек, взявшийся нам помогать, и, само собой, его мотивы.
– Странно, что вы обратились ко мне. Готов поспорить, ваша организация обладает ресурсами, которые моей и не снились.
– Вы правы. Один из членов нашего братства, глава Апостольского пенитенциария, привлек лучших экспертов Рима. И все без толку. Так что мы решили использовать местные силы. Вы лучше знаете здешнюю специфику и потому вам, возможно, будет проще отыскать автора посланий.
– Ясно.
– Взгляните.
Амадор вытащил из конверта лист формата A4 с вырезанными из газеты и аккуратно наклеенными буквами, образующими адрес «Проспект Пальмера, 93», имя «Онесимо Кальво-Рубио» и подпись «Велиал».
– Следы? – спросил комиссар, подхватив письмо кончиками пальцев.
– Целая туча. Не поддаются идентификации.
– А что касается содержания…
– Оно вас не касается.
От фонарика, который держал в руках молодой нищий, по провисшему экрану разбегались причудливые тени.
– На первый взгляд, это классическая анонимка. Довольно топорная. У меня есть приятель в экспертной службе. Посмотрим, что можно сделать.
– Помните, это срочно. Как и все, впрочем.
– Как и все… – Арресьядо задумчиво рассматривал письмо. – Я постараюсь узнать, кто он, ваш аноним. Или они.
– Обычно вещи оказываются такими, какими пред-ставялись. Но это не значит, что в мире нет тайн.
11
Поздним утром, под перекрестным огнем любопытных взглядов местных шлюх, сразу приметивших странную компанию, Ривен, Эрнандес и Альваро молча сидели в машине у подъезда, в котором жили Эфрен и Алеха.
Сбежав с Кирпичной улицы, они на такси добрались до парковки, где оставили автомобиль с чемоданом, и в бешеном темпе кружили по мокрым улицам, пока отчаявшийся священник не велел Ривену ехать сюда. Возвращаться в пансион было нельзя, туда в любую минуту могла нагрянуть полиция.
Вокруг дома Альваро сновали нищие.
Все трое ничего не ели почти сутки.
Все трое валились с ног от усталости.
Эрнандес нарушила молчание.
