Ник Гоуинг - Петля
Послышался испуганный возглас. Кто-то тихо вытирал слезы.
— Не бойтесь, господа и товарищи. Самое худшее, что мы можем сделать — перестрелять всех.
Всхлипы усилились. Запах дорогих духов и хороших сигарет заглушила кислая вонь немытых, потных бандитских тел. Официанты двигались с невероятной скоростью, выставляя первым делом бутылки, затем появились блюда с наваленными на них шашлыками, приготовленные с такой быстротой, которую в московских ресторанах в прежние времена не видывал никто.
Около полусотни посетителей ресторана были слишком напуганы, чтобы хоть как-то действовать, и ждали развития событий. Из своего темного угла Поляков видел, как крупные горошины пота стекают со лбов двоих явных гангстеров, сидевших по соседству. Каждый, вероятно, размышлял, не проявят ли инициативу и не наберутся ли храбрости их телохранители и шоферы, чтобы попытаться освободить хозяев. Только после того, как они, видимо, насчитали десятка четыре молодых налетчиков, они со всей очевидностью поняли тщетность таких надежд и опасность таких шагов.
Двое членов группы с крепкими мускулами и короткой стрижкой, видимо, недавно демобилизованных из армии, приволокли перепуганного, бледного владельца ресторана. Его держали за руки и весьма грубо вытолкнули на эстраду.
— Это тот товарищ, которого вы должны поблагодарить за угощение, — заявил, издевательски усмехаясь, Барсук. — Игорь Андреевич будет весь вечер вашим хозяином. Почему бы нам не выразить восхищение и признательность аплодисментами?
Рукоплескания были нестройными, едва слышимыми. Барсук держал хозяина за шиворот и поворачивал, как мясник увесистый кусок хорошего мяса.
— Игорь Андреевич добрый человек. Он любит таких гостей, как вы, и угощает даром. И очень обижается, если ему предлагают заплатить. Не так ли, Игорь Андреевич?
Съежившись от страха, Игорь Андреевич кивком дал понять, что готов потерять не только дневную, но и многонедельную выручку, ради которой явились сюда рэкетиры.
— И потом, Игорь Андреевич, по поводу ваших доходов. Вам ведь некуда девать эти рубли и доллары, правда? Для вас делать деньги так просто, что вы не станете из-за них расстраиваться, не так ли, милостивый государь?
Из кабинета владельца, устроенного в алькове, послышался звук открываемого несгораемого ящика и шлепки увесистых пачек банкнот. Затем глухой взрыв — раскурочили дверцу главного сейфа.
— Игорь Андреевич! Глава «Братства» будет очень рад сотрудничеству. И думаю, для всех вас это послужит уроком, господа и коллеги. Ни Совет, ни милиция, ни КГБ не правят этим городом. Хозяева — мы, «Братство».
«Братство»? Поляков и Наташа молчаливо размышляли, не связан ли Барсук с золотыми делами коммунистической партии или даже со смертью генерала Трофименко.
— И пока все вы здесь, мы предложили бы каждому сделать благотворительный взнос в фонд «Братства». — Барсук говорил ханжеским тоном, как священник, обращающийся к пастве: — Мои молодые друзья и товарищи подойдут к вам для получения даров. Их старшие собратья будут находиться рядом и проследят за тем, чтобы в ваших бумажниках не осталось крупных купюр. Все они бывшие воины-афганцы, да будет вам известно.
Вдоль стены выстроились десять мускулистых парней чуть старше двадцати, все в маскировочных комбинезонах, с пистолетом или автоматом в руках.
Начался обход. Двое нахально встали по обе стороны от Полякова на расстоянии вытянутой руки. Вооруженные кастетами мальчишки из банды передвигались между столиками. Они забирали все, что имело реальную цену на уличных базарах. Забирали драгоценности, безделушки, электронные устройства, часы, деньги, передавая их кому-то вроде казначея, валившему награбленное на скатерть, расстеленную у лестницы. Каждому, кто колебался, грозили устроить прижигание сигаретой.
Барсук вновь встал в центре эстрады и подхватил микрофон.
— Товарищи, леди и джентльмены. Продолжайте наслаждаться вашим ужином. От Игоря Андреевича зависит, вернемся мы сюда или нет. Уверен, с вашей помощью мы легко уговорим владельца сотрудничать. Прав ли я, коллеги?
Никто не отозвался. Гангстеры, жулики и «ночные бабочки» пребывали в полном молчании. Барсук сошел со сцены, взведя курок пистолета и подняв ствол на уровень плеча. Подбитые железными пластинами военные башмаки угрожающе громыхали по паркету. Он остановился, обернулся, чтобы насладиться впечатлением от своей силы: полсотни толстосумов сидели застыв от страха.
— Ты прекрасно смотришься в этом освещении, — крикнул бандит Игорю Андреевичу, стоявшему на эстраде под софитами, сверкающими яркими цветами радуги. Барсук замолчал и начал пристально всматриваться в лица, остановив взгляд на том, кого искал.
Барсук направил пистолет в дальний угол между опустевшей сценой и окном.
— Поляков! — проревел он, прежде чем повернуться на каблуках, и, чеканя шаг, направился к выходу.
Это был всего лишь сигнал для двух здоровенных афганцев, стоявших рядом с полковником. Они сделали шаг вперед, взяли Полякова под руки и потащили между столиками так, что его ноги волочились по полу. Наташа вскочила, чтобы вмешаться, но тяжелая рука третьего грубо толкнула ее на прежнее место. Тут не помогли бы даже многие годы тренировок в КГБ, Наташа не переставала дрожать от ужаса и возмущения. А Поляков больными ногами грохотал по ступенькам лестницы, когда его спускали до нижнего этажа. Наташа через окно слышала, как тронулась первая машина, затем вторая и другие.
Ресторанные посетители не двигались, объятые страхом, опасаясь еще какого-нибудь подвоха. Может быть, Барсук оставил нескольких бойцов, чтобы прикрыть свой отъезд? Гангстеры знали, что может произойти. Тактика у Барсука была та же, к какой они сами прибегали почти каждый день.
Рискнул медленно подняться со стула один из кавказцев. Его друзья тоже встали. Затем какой-то таджик, затем грузин. Упал стул. Официант грохнул на пол стопку тарелок.
Но ни один бандит не появился. Напряженность спала. Барсук с бандой исчезли. На сцене все еще стоял пораженный страхом владелец. Напуганный до смерти, он никак не мог понять, почему Барсук не взорвал его ресторан.
Мысли Наташи обратились к Марченко. Это он велел ей привести Полякова в «Баку», пожелал ей хорошо отдохнуть и не тревожиться о затратах. Марченко обманул ее. Хотя ужин оплатил заранее, о чем ей шепнул официант, принеся вместо скудного заказа дорогие блюда. В денежных делах Марченко отличался щепетильностью.
Глава 18
Придя в сознание, Поляков обнаружил, что находится в машине, мчащейся на полной скорости. Вспомнился перелет из Узбекистана в Москву, когда он лежал на носилках около слитков золота. Но на этот раз Поляков Олег Иванович валялся лицом вниз с повязкой на глазах, со связанными за спиной руками, уткнувшись во что-то воняющее медициной и сухой кровью, предположительно в больничные простыни.
Машину трясло и качало, подвеска на ухабах скрипела. Шофер, как определил Поляков, изворачивался всеми способами, чтобы пробраться сквозь уличные пробки. Он задыхался и, когда закашлялся, получил удар прикладом по почкам.
— «Скорая» четыре-десять, «скорая» четыре-десять…
Мужской голос хрипел из радиодинамика. Он звучал так, будто шел из жестянки, запрятанной где-то под щитком приборов.
— Несчастный случай на Тверской, скорая четыре-десять, несчастный случай на Тверской…
Поляков ждал, что голос произнесет «дом двадцать четыре» или «ресторан Баку». Вместо этого последовала тишина. Неизвестно, что произошло после того, как его выволокли из ресторана, бросили в машину и вышибли сознание ударом тяжелого пистолета.
Второй такой же удар заставил Полякова вновь уткнуться во что-то головой. Резкое движение сдвинуло повязку на глазах, и он углядел три пары армейских башмаков и приклады автоматов между ними. Затем сквозь драные занавески и изморозь, осевшую на окнах заднего стекла, он различил всполохи голубого света на фасадах. «Скорая» свернула опять в сторону, затем круто обогнула угол. Только твердая рука невидимого ему боевика не дала Полякову скатиться с носилок. Наконец шофер нажал на тормоза, и машина резко остановилась.
Поляков лежал недвижимо. Его тошнило, и этим обстоятельством он был обеспокоен больше, чем мыслями о побеге. Он слышал, как открыли заднюю дверцу. Машину качнуло, когда из нее кто-то выпрыгнул.
— Накрой его простыней. — Распоряжение поступило от стоящего внизу, и можно было понять, что они находятся в каком-то дворе. Один из боевиков в ответ грубо перевернул Полякова на спину. Затем закрыл туловище пленника вонючей окровавленной простыней, будто подобранной с пола в скотобойне.
Поляков почувствовал, как закачались носилки, когда их подхватили и понесли в здание. Одна за другой громко захлопали двери.
