Стив Берри - Александрийское звено
— Делай то, что должна.
Указательный палец ее правой руки надавил на скрытую под тканью брюк тревожную кнопку. Меньше чем через минуту появятся ее люди.
Оставалось только ждать.
Внезапно глаза Хизер Диксон закатились, и она стала боком валиться на Стефани. Ее тело стало ватным, а пистолет вывалился из руки и упал на траву.
Стефани подхватила безвольное тело и только тогда увидела дротик с оперением, вонзившийся в шею израильтянки. Ей было хорошо известно, что это такое.
Стефани медленно обернулась. Позади, в нескольких футах от скамейки, стояла женщина с кожей цвета молочного шоколада и длинными черными волосами. На ней была дорогая кашемировая кофта и обтягивающие джинсы — одежда, позволяющая по достоинству оценить ее тренированную и в то же время женственную фигуру. В левой руке она сжимала пневматический пистолет.
— Благодарю за помощь, — сказала Стефани, пытаясь скрыть удивление.
— Для этого я сюда и пришла, — улыбнувшись, ответила Кассиопея Витт.
Малоун бегом спускался по лестнице. Убить Адама — задача не из легких. Профи никогда не бывают легкой мишенью.
Перепрыгивая через несколько ступенек кряду, он на бегу проверил обойму. Семь патронов. Достаточно. Израильтянин наверняка знает, что Малоун попытается его убить. Более того, он сам вовлек американца в эту гонку. Адам не взял пистолет Хаддада, а профи так не поступают. Всякая чепуха относительно «профессиональной этики» в данном случае не срабатывала. Наемным убийцам было плевать на формальные правила, они являлись «чистильщиками» разведки.
Свидетели мешали всегда и всем. Так почему Адам не «зачистил» всех? Может, ему был нужен конфликт? Убийство американского агента — пусть даже отставного — чревато последствиями, но если американец нападет первым, это уже будет выглядеть как самооборона.
К тому моменту, когда Малоун добежал до первого этажа, сомнений в его душе не осталось. Указательный палец правой руки лежал на спусковом крючке.
К нему вернулись прежние ощущения, давно ставшие неотъемлемой частью его сущности. Он полагал, что сумел заключить мир с этими демонами, но, находясь во Франции, понял, что всегда останется игроком — вне зависимости от того, в отставке он или нет. Вчера, в замке Кронборг, Пэм упрекнула его в том, что ему было недостаточно ее и Гари, что он постоянно нуждался в «бесконечной гонке». Этот упрек прозвучал обидно, поскольку был несправедлив. У него не было потребности в гонке, но, когда она начиналась, он знал, как действовать.
Выйдя на крыльцо, Малоун зажмурился — после сумрака, царившего в подъезде, свет октябрьского солнца показался нестерпимо ярким. Адам успел отойти от подъезда футов на пятьдесят и неторопливо шагал по тротуару. Малоун двинулся следом за ним.
По обе стороны узкой улочки выстроились припаркованные машины. Обоими концами улица выходила на оживленные автострады, и оттуда доносился шум транспортного движения. По противоположной стороне улицы шли несколько пешеходов.
Малоун не собирался тратить время на разговоры с убийцей и поэтому поднял руку с пистолетом. Но Адам, словно у него были глаза на затылке, резко развернулся.
Малоун упал на асфальт, а в следующую секунду над его головой просвистела пуля и вонзилась в одну из стоящих машин. Малоун перекатился и выстрелил в направлении Адама. Израильтянин, однако, предусмотрительно сошел с тротуара и укрылся за машинами. Малоун снова перекатился и оказался на проезжей части, между двумя припаркованными автомобилями. Затем он поднялся на колени и выглянул, ища глазами своего противника. Адам находился через десять машин от него. Он снова выстрелил в Малоуна, но промахнулся. Прохожие в панике разбегались. И вдруг Малоун услышал за своей спиной стон. Он обернулся и увидел Пэм, лежащую на крыльце дома Джорджа Хаддада. Из левой руки женщины хлестала кровь.
26
Вашингтон, округ Колумбия
Стефани была рада видеть Кассиопею Витт. В последний раз они общались во Французских Пиренеях, где совместно выполняли другое задание.
— Положи ее, и давай убираться отсюда, — сказала Кассиопея.
Стефани встала, и тело Хизер Диксон безвольно повалилось на деревянную скамейку.
— У нее останется уродливый шрам на шее, — проговорила марокканка.
— Плевать мне на это. Она едва не убила меня. Не хочешь рассказать, как ты здесь оказалась?
— Хенрик решил, что тебе может потребоваться помощь. Он пообщался со своими людьми в Вашингтоне, и у него возникло какое-то гадкое чувство. Я находилась по соседству, в Нью-Йорке, вот он и попросил меня приглядеть за тобой.
— Как ты меня нашла?
— Это было несложно.
Стефани не могла не восхититься предусмотрительностью Торвальдсена.
— Напомни мне послать ему поздравительную открытку на Рождество.
— Ему это наверняка понравится, — улыбнулась Кассиопея.
— Какое горькое разочарование! — вздохнула Стефани, указав кивком головы на Диксон. — А я-то считала ее своей подругой.
— В твоей работе подруг не бывает.
— Коттон — в еще большей беде.
— Хенрик считает так же. Он надеется, что ты сможешь помочь.
— В данный момент я сама превратилась в мишень, — откликнулась Стефани.
— Что ставит нас перед новой проблемой.
Американке не понравился тон, которым были произнесены эти слова.
— Мисс Диксон пришла на эту встречу не одна. — Кассиопея мотнула головой в сторону монумента Вашингтона. — За тем холмом стоит машина, а в ней — двое мужчин. И на израильтян они не похожи.
— Саудовцы.
— Вот это номер! Как тебе удалось разозлить стольких людей?
Двое мужчин уже спускались с холма, направляясь в их сторону.
— Нет времени объяснять, — сказала Стефани.
Женщины торопливо пошли прочь. От преследователей их отделяло ярдов пятьдесят — смешная дистанция, если мужчины вздумают стрелять.
— Я надеюсь, ты предусмотрела подобный поворот событий? — осведомилась Стефани.
— Не совсем. Но я умею импровизировать.
Малоун мигом забыл про Адама и, покинув свое укрытие, бросился к лежавшей Пэм. Ее одежда была в уличной пыли. Оглянувшись, он увидел убегающего Адама.
— Ты жива? — спросил он, склонившись над женщиной.
Ее лицо было искажено гримасой боли, правой рукой она зажимала раненое левое плечо.
— Очень больно! — выдавила она сдавленным шепотом.
— Дай мне взглянуть.
Женщина помотала головой.
— Нет, когда я зажимаю, мне легче.
Малоун принялся отдирать ее правую руку от раны. Глаза женщины расширились от боли и злости.
— Нет!
— Я должен осмотреть рану!
Он не произнес то, что вертелось на языке у обоих: почему она не осталась наверху?
Наконец Пэм сдалась и разжала испачканные кровью пальцы. Осмотрев плечо бывшей жены, Малоун убедился в том, о чем уже догадывался: рана пустяковая. Пуля задела плечо по касательной. Если бы ранение было серьезным, это было бы ясно давно: люди, получившие такие раны, впадают в шок.
— Всего лишь царапина.
Правая рука Пэм вновь легла на раненое плечо.
— Благодарю за диагноз.
— У меня имеется некоторый опыт в таких делах.
Ее взгляд смягчился. Женщина поняла, что он имеет в виду.
— Нам нужно уходить, — проговорил Малоун.
Ее лицо снова скривилось от боли.
— Но я истекаю кровью!
— Соберись. Выбора нет.
Он помог ей встать на ноги.
— Черт побери, Коттон!
— Я понимаю, больно, однако если бы ты осталась в квартире, как я просил…
Вдалеке послышался вой сирен.
— Мы должны убираться отсюда. Но сначала нужно кое-что сделать.
Пэм, похоже, удалось взять себя в руки, и он повел ее внутрь здания. Сирены звучали уже ближе.
— Зачем мы возвращаемся? — спросила Пэм, когда они добрались до площадки третьего этажа.
А дело было в том, что Малоун вспомнил слова, сказанные Хаддадом перед тем, как началась стрельба: «Ты многому меня научил. Я помню все твои уроки и до последнего дня старался следовать им неотступно. В том числе и относительно того, как сберечь самое важное». Когда Малоун спрятал Хаддада, он научил его держать все самое важное в собранном виде и наготове — на тот случай, если придется спешно спасаться бегством. Теперь настало время проверить, усвоил ли Хаддад эту науку.
Они вошли в квартиру.
— Отправляйся на кухню и найди чистое полотенце, — сказал он, — а я пока займусь делами.
У них в запасе оставалось две или три минуты.
Малоун кинулся в спальню. Пол тесной, не больше его собственной спальни в Копенгагене, комнаты был завален давно не читанными книгами и бумагами, постель была не убрана, прикроватные тумбочки и шкафчики напоминали лотки на блошином рынке. Стены и здесь были увешаны картами Израиля — старинными и современными, но рассматривать их у Малоуна не было времени.
