Дж. Лэнкфорд - Святой самозванец
Ресторан славился средиземноморской кухней. Один раз они нарядились в яркие мексиканские наряды и прошлись по городу, изображая художников Фриду Кало и Диего Риверу, кумиров этого города; история их искусства и страданий, любви, предательства и смерти все еще жила в биении сердца города. Один раз Корал села на колени Франсиско, и под прикрытием ее длинной юбки они занимались любовью на диване.
— Здесь легко делать вид, будто потерянных городов не существует, — сказал Франсиско. — Все спокойно в кварталах избранных — в Колониа Сентро, Чапультепек, Зона Роза и во всех других местах, куда ходят туристы и богачи.
— Кроме тех случаев, когда их похищают? Кроме этих случаев?
— В некотором смысле мы похожи на наших предков. Мы знаем, что время от времени нужно приносить жертву — брата, жену или ребенка.
Корал читала об убийстве похитителями четырнадцатилетнего Фернандо Марти.
Пока Франсиско изучал карту вин, она смотрела на него и другими глазами видела окружающую роскошь.
— Франсиско, что бы ты делал, если бы не руководил организацией «Мексика Этерна» для Луиса? Где бы ты был?
Он ответил, не поднимая глаз:
— На ранчо в Мичоакане, разводил бы ацтекских лошадей, если бы нам удалось прогнать оттуда наркобаронов.
— Не знала, что ты разбираешься в коневодстве.
— Я мог бы научиться. А что бы ты делала, если бы не работала на Луиса? — он поднял взгляд от меню.
— Танцевала бы или растила кучу детей.
Франсиско казался удивленным.
— Не могу себе этого представить.
«Я тоже», — подумала Корал.
— Хочешь шампанского? — спросил он.
— Что в действительности случилось с родителями Луиса? — спросила Корал после того, как они сделали заказ. — С его братьями и сестрами?
Франсиско откинулся на спинку.
— Ты видела статуи?
— Да, но я не знаю всей истории. Знаю только, что они научили его не говорить «ni modo». Что это для него значит, на самом деле?
— Ya ni modo или ya que — это мексиканская фраза, с помощью которой пытаются свести к минимуму неправосудие. Это способ примириться с несправедливостью жизни. Это значит — не надо волноваться из-за того, чего нельзя изменить — потерянного бумажника, продажного правительства. Поскольку Луис верит в перемены, он не любит, когда я это говорю.
— Я тоже. А что его семья?
Франсиско сжал ее руку.
— После землетрясения Луис хотел всех их переправить в Нью-Йорк, но не было легального способа сделать это быстро, поэтому он велел им ждать. Они не послушались. Кто-то свел их с койотом, и тот бросил их в пустыне. Мы больше ничего о них не слышали.
Корал ахнула. Неужели Франсиско не знает правду? Ей потребовалось всего одно мгновение, чтобы решить воспользоваться этим преимуществом, она была уверена, что Луис не будет возражать, если это принесет результаты.
— Это неправда. — Она положила ладонь на его руку. — Это Луис нанял койота. Неужели ты не понимаешь? Вот почему он это делает. В этом причина создания «Мексика Этерна».
Франсиско откинулся на спинку и нахмурился.
— Ты уверена?
Она кивнула.
Франсиско поперхнулся, он казался растерянным. Потер лоб, словно у него заболела голова.
Корал охватило чувство вины, жалости и печали — эмоции, которые никогда не шли ей на пользу. Но мог ли Франсиско отказать Луису теперь, зная это? Она прислонилась к его плечу.
— Ты все же сделаешь то, о чем он просит? Ты похитишь ребенка?
Франсиско медленно поднял голову.
— Конечно.
Глава 14
Корал могла видеть офис Сэма даже с тротуара возле чугунного здания «Сохо» девятнадцатого века. Он находился на четвертом этаже, и в его окне красовалась нарисованная вывеска «ДЕТЕКТИВЫ ДАФФИ: КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫЕ РАССЛЕДОВАНИЯ».
Она открыла дверь и поднялась по металлической лестнице. Корал нарочно не пришла утром и во время ленча, думая, что Сэм, как детектив, в это время следит за кем-нибудь. Она выбрала три часа дня, думая, что он вернется за новыми делами или чтобы сделать записи в то время, пока мужья, за которыми он должен следить, не вернутся с работы. Она видела, как Сэм вошел с угрюмым выражением на лице.
У его двери Корал помедлила, взбила каштановые волосы, одернула лиф огненно-красного прозрачного платья, отчего вырез стал еще глубже. Из сумочки достала маленький флакончик-спрей с духами и освежила аромат, потом осмотрела помаду на губах в зеркальце пудреницы. Нет ничего лучше красного цвета, чтобы соблазнить мужчину.
Корал открыла дверь и крикнула: «Можно?» Услышав в ответ: «Сюда», она прошла мимо пустого стола секретаря во внутренний офис и там увидела Сэма. Он разговаривал по телефону, положив ноги на простой письменный стол. Стены вокруг него были ничем не украшены, не считая какой-то лицензии. Он по-прежнему оставался крепок физически, его окружала все та же мужская уверенность, которой он всегда отличался. В чем-то Сэм напоминал Франсиско, только он был типичным ирландцем, любителем пива и бейсбола, а мексиканец олицетворял гипнотические ночи.
Их взгляды встретились и застыли, словно со времени первой встречи прошло немного времени, словно Сэм с тех пор не сделал ничего такого, за что ему следовало бы просить прощения.
— Я перезвоню, — сказал он и положил трубку.
Корал улыбнулась.
— Я вижу, ты вернулся из Италии.
— Я понял, что это ты, раньше, чем увидел. Какими духами ты пользуешься, черт возьми? Никогда и нигде больше таких не встречал.
— Их сделали специально для меня. Здесь кто-нибудь еще есть, Сэм?
— Нет, Корал. Как ты меня нашла?
— Зашла в «Молли Мэлоунз» по старой памяти. Они мне сказали. — Она бросила на стул сумочку.
— Я теперь женат, — сказал Сэм.
Она склонила голову к плечу.
— Я не замужем.
Они рассматривали друг друга. Корал начала развязывать пояс своего красного платья. Когда она сделала это в прошлый раз, Сэм велел ей прекратить, но сейчас он откинулся на спинку стула и сплел пальцы рук за головой, наблюдая за ней.
— Скучал по мне? — шепнула Корал.
Сэм не ответил, только смотрел, как она нащупала под мышкой молнию красного платья и расстегнула ее. Медленно стянула через голову платье, открыв роскошную золотистую комбинацию. Сэм никогда не видел ее в комбинации. Она надела ее, чтобы возбудить его.
— Мне продолжать? — спросила Корал.
Сэм ничего не ответил, его взгляд бродил по ее телу.
— Хочешь знать, почему я здесь?
Он посмотрел в ее глаза:
— Нет, не хочу.
Корал увидела фото Мэгги на письменном столе, подошла ближе, взяла в руки.
— Значит, она твоя жена?
Сэм кивнул.
— Ты ее любишь?
— Очень.
Корал погладила себя по бедру.
— Может быть, мне следует уйти?
Сэм по-прежнему ничего не говорил, просто продолжал смотреть на нее взглядом, который Корал не могла разгадать. Она начала раскачиваться, и от ее движений комбинация соскальзывала все ниже с каждым движением, пока не очутилась на полу, а Корал осталась стоять обнаженной в красных туфлях на высоких каблуках.
— Ты по-прежнему убийственно великолепна, — тихо произнес Сэм. — Ты бросила ту жизнь после смерти Брауна?
— Да, более или менее. — Она не могла рассказать ему о Луисе.
Он указал рукой на дверь за ее спиной.
— Лучше бы ты заперла ту дверь.
Корал повернулась и без нужды низко нагнулась, чтобы задвинуть засов, потом выпрямилась с улыбкой.
— Что теперь?
— Наверное, тебе лучше подойти сюда, ко мне, — сказал Сэм со странным выражением лица.
Как только Корал обогнула письменный стол, Сэм протянул руку и рывком посадил ее к себе на колени, обхватив руками так, словно она была бесценным сокровищем. Он зарылся пальцами в ее волосы, уткнулся лицом в шею и втянул воздух.
— Как называется этот аромат? Обонятельным афродизиаком?
Поддразнивая его, Корал прошептала:
— У-у-у, я не знала, что тебе известно слово «обонятельный», Сэм.
Он издал сдавленный звук, словно запах ее духов был слишком сильным.
— Ох, прости. — И еще раз издал сдавленный звук.
Корал сидела неподвижно, пока Сэм Даффи старался не плакать ей в волосы, плечи его тряслись. Что происходит? Она обвила его руками.
— Когда я трахаюсь, я не валяю дурака, — пробормотал он.
Из всех реакций на ее обнаженное тело такое она видела в первый раз. Сэм обнимал ее и шептал «О, боже!», уткнувшись лицом в ее шею. Потом выпрямился.
— Прости. В последнее время со мной это часто случается.
Это был не тот Сэм, которого она знала.
— Простить за что?
— За все. Что не встретил тебя раньше, что не любил сильнее, что не сделал своей, что обижал тебя. — Он провел ладонями по ее плечам, потом по ногам, но это не были любовные объятия. Казалось, он просит прощения у каждого дюйма ее тела за свои прегрешения.
