Ричард Лаймон - Поведай нам, тьма
— Все дело в нашей культуре, — заметил Чед. — Мы, в сущности, довольно фривольно обращаемся со сверхъестественным. Во всем виноват Томас Эдисон.
— Да ну?
— Знаешь, пару лет назад на лыжной базе я встретил одну девушку. Беженку из Вьетнама. Ох, и рассказала она мне всякого. Просто кладезь жутких историй. По ее мнению, здесь, в Штатах, мы склонны пренебрегать сверхъестественным, потому что у нас так много света.
— Да, это чистое, хорошо освещенное место.
— Ты права, мамочка. А привидения не переносят света. Но там у них, во Вьетнаме, много темноты. И если будешь ходить по темным местам, непременно попадешь в лапы призракам. Местное население очень серьезно к этому относится. Родители там даже запрещают детям играть в прятки, потому что злые существа поджидают как раз в тех местах, где лучше всего прятаться.
— Вроде вьетконговцев?
— Не думаю, чтобы их так страшили вьетконговцы. Анна — так звали девушку — рассказала мне об одной своей знакомой девочке, которая ослушалась родителей и решила поиграть в прятки однажды вечером. Ее друзья долго искали ее, но так и не нашли. А обнаружили девочку только через несколько дней. Кажется, во рву или канаве или в чем-то наподобие этого. Во всяком случае, она была мертва. Скончалась от удушья. Рот ее был забит землей. Когда произвели вскрытие, обнаружилось, что девочка вся буквально нафарширована грязью. Под завязку. Пищевод, желудок, горло…
— Боже, какая жуть.
— Вот что случается, когда прячешься в темном месте.
— Теперь больше никогда не буду играть в прятки.
— Как бы там ни было, но Анна еще рассказала мне, что у них есть вьетнамский эквивалент нашей планшетки. Только они эту штуковину называют по-другому. И, судя по ее рассказам, в массовое производство этот предмет еще не запущен. А поступают они так: откапывают гроб девственницы и берут его крышку. Она не сказала, что используют в качестве указателя…
— Наверное, кость…
Чед улыбнулся.
— Что бы там ни было. Отрезанный палец.
— Фу, как грубо.
— Но я думаю, они пишут алфавит или что там у них имеется на крышке гроба, затем собираются вокруг и задают вопросы. Это гадательное приспособление точно такое же, как наша планшетка.
Кори почувствовала, что дрожит.
— Боже, у меня выступила гусиная кожа, — сказала она, растирая руки. — Не знаю, то ли от твоего рассказа об игре в прятки, то ли от упоминания о крышке гроба, но…
— От подобного и у меня мурашки ползут по коже. От одних разговоров. Но ты бы услышала Анну. Ты была бы по-настоящему потрясена, потому что она верит каждому слову. И по тому, как все это рассказывает, видно, что это путает ее. Но здесь у нас ей очень нравится. «Слишком светло для духов, — говорит она. — В Соединенных Штатах нет призраков». — Чед тихонько засмеялся. — Думаю, чушь собачья. Но, мне кажется, в чем-то она права. Легко быть скептиком, пока не сталкиваешься с темнотой. Довольно скоро перестаешь верить в то, что рядом может быть что-то такое: чудовища, или призраки, или демоны. Стоит потерять веру в это, и на очереди потеря веры в Бога.
Кори покосилась на него.
— Надеюсь, ты не собираешься цитировать Писание?
— А ты омылась в крови Агнца?
— О Господи!
— Богохульница.
— Сам такой.
Чед поднял руку, словно призывая ее остановиться:
— Я провел много времени вдали от света, вот и все. И это не проходит бесследно. Очень скоро обнаруживаешь, что в жизни есть немало загадочного, что не сразу бросается в глаза. Мне кажется, это нечто такое, о чем многие люди, как правило, забывают, живя в городе.
— Если только не балуются с планшеткой.
— Верно, верно.
— Она напоминает нам о том, что где-то есть еще что-то. Может быть, это совсем не то, о чем бы тебе хотелось знать, но оно существует. Ждет, пока ты его позовешь.
— «Протяни руку и обязательно на кого-то наткнешься».
— Да, — улыбнулась Кори. — Может, нам начать выпускать рекламные плакаты типа «Принесите планшетку в дом и ощутите вкус темноты». — Улыбка сошла с ее лица, и она пристально посмотрела на Чеда. — Их действительно следует делать из крышек гробов.
… Когда в доме погас свет, с телевизионного экрана исчезло «Еженедельное футбольное обозрение», и Джейк пробормотал:
— О, блин! Ну что ты на это скажешь!
Кори, готовившаяся к завтрашнему уроку, посвященному «Отелло», ответила:
— «Погаси свет, и свет погаснет».
— Но ради Бога, — вставил Чед, — не гаси телик.
— Веселенькое дельце.
На улице была гроза и сильный ветер, и Кори сомневалась, что причиной отключения электроэнергии был перегоревший предохранитель. Но она отложила книгу и тетрадь в сторону, поднялась из кресла и осторожно прошла через темную комнату. За дверью порыв ледяного ветра распахнул халат, раздул его за спиной, заполоскал ночнушку и скользнул под нее.
Улицы не освещались, и соседние дома лежали в темноте.
Кори увидела то, за чем выходила, но задержалась на пороге, наслаждаясь свежестью. От холода тело покрылось гусиной кожей, и ее охватила дрожь. Порывы ветра напоминали невидимые руки, исследующие и ласкающие тело.
Она представила себе, как выбегает на лужайку перед домом. Нагая. Ветер обтекает ее со всех сторон, по спине хлещет дождь. Она видит догоняющего ее Джейка. Тот ставит ей подножку, и она растягивается на прохладной мокрой траве. Джейк хватает ее за ноги и быстро взбирается на нее. Когда она поднимается на четвереньки, он уже сидит на ней верхом.
«Точно сцена из „Любовника леди Четтерлей“, — подумала она.
А где будет находиться все это время Чед? Стоять в дверях и наблюдать за ними?
Нет, такого он не сделает из робости.
Бедняга не будет знать, куда себя деть.
«А что, если в это время Джейк будет на дежурстве? — мелькнуло в голове. — А я вот так выскочу на дождь? Чед меня просто проигнорирует, притворится, что ничего не происходит, или…»
— Ты рехнулась? — выкрикнул Джейк. — Закрой эту проклятую дверь.
С большой неохотой Кори попятилась в дом и прикрыла дверь. Порывистые грозовые звуки присмирели. Неподвижный воздух в доме показался таким теплым и безопасным. Но буря заронила в нее какую-то частицу своей необузданности.
— Темно во всем районе, — сообщила она.
— Я уже догадался.
— Почему бы нам не заняться чем-нибудь увлекательным?
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Джейк. В его голосе все еще чувствовалось раздражение из-за пропущенной игры, но и проскользнула нотка любопытства.
— Ну, не знаю. Давай побегаем голышом под дождем.
— Скажешь еще.
Чед, невидимый в темноте, промолчал.
— Можно сесть кружком и рассказывать истории о привидениях.
— Звучит прекрасно, — донесся голос Чеда.
— А, бросьте, — возразил Джейк. — Сделай лучше что-нибудь полезное, например, принеси несколько свечей.
— Вечно ты портишь всем настроение.
— Я пойду с тобой, — отозвался Чед.
Она услышала, как скрипнуло кресло. Через несколько мгновений из темноты выплыла широкая тень.
— Я здесь, — окликнула его Кори.
— Вижу.
Она взглянула вниз. Халат все еще был распахнут. Следовало бы запахнуть его, но совсем не хотелось этого делать.
Велика беда. Что он, ног не видел, что ли?
Потянувшись, она взяла его за руку, и они вместе вышли в кухню.
— Может, поиграем в карты? — предложил он.
— Это не очень интересно, — заметила она и, отпустив его руку, присела на корточки, открыла буфет и стала шарить рукой внутри. — Нужно заняться чем-нибудь таким… ну, не знаю… более подходящим для темноты.
— Вроде спиритического сеанса?
— Думаю, тебе нужен настоящий медиум.
— Я не подхожу. Слишком огромная туша.
Кори засмеялась, и в этот момент ее рука нащупала коробку с целой коллекцией начатых свечей.
— Знаю! Нужна планшетка!
— Старая планшетка Джейка? Вы сохранили ее?
— Конечно. Джейк ничего не выбрасывает.
Когда она вытащила коробку и встала, Чед сказал:
— В детстве мы постоянно дурачились с нею. Она в самом деле способна напугать до смерти.
— Отлично. — Кори положила коробку на разделочный стол и, зачерпнув из нее пригоршню свечей, шагнула в сторону. Все, кроме одной, сунула в карман халата. — Возьми и ты несколько, — промолвила она и отошла к плите.
Там включила конфорку и подожгла фитиль свечи. Затем выключила газ и повернулась лицом к Чеду.
— Хочешь, я воспламеню тебя?
В дрожащем свете она увидела, как его лицо исказилось.
— Боже, Корин.
— О, не смущайся так. Я просто пошутила.
— Знаю, знаю. — Он наклонил свечу к ней.
Когда Кори поднесла к его свече свой огонек, то увидела, как вибрировал ее кончик.
— Господи, — прошептала она. — Погляди, как ты дрожишь. Что случилось?
— Ничего. Просто немного нервничаю.
— Из-за грозы? Или темноты?
Он пожал плечами:
— Наверное, и то и другое сразу. Не знаю.
