Тень инквизиции - Максим Безликий
В центре избы, связанная по рукам и ногам, сидела Инесса. Ее светлые волосы были растрепаны, на лице виднелись следы побоев. Несмотря на это, она держалась прямо, ее взгляд оставался спокойным и твердым. Она казалась словно каменной, непоколебимой перед лицом надвигающейся бури.
Ефим откашлялся, нарушая тишину, и обвел взглядом собравшихся.
– Ну, что скажете? – спросил он, его голос звучал хрипло и устало. – Все видели, что случилось? Скотина гибнет, урожай гниет, дети болеют.
Тишина была ему ответом. Никто не решался заговорить первым. Все боялись высказать свое мнение, боялись навлечь на себя гнев старосты, боялись разделить судьбу Инессы.
– Говорите же! – повысил голос Ефим. – Нечего молчать, как воды в рот набрали! Или вы думаете, это просто так случилось? Думаете, это случайность?
Вперед выступил Степан, крепкий мужик с обветренным лицом. Он был пахарем, его руки знали тяжелый труд.
– Ефим, – сказал он, его голос звучал неуверенно, – я… я не знаю. Может, и случайность. Всякое бывает.
– Случайность? – усмехнулся Ефим. – Три коровы за одну ночь! Да таких случайностей не бывает! Это не случайность, Степан, это… это порча!
Марфа, прижимая ребенка к груди, тихо всхлипнула.
– Не говори так, Ефим, – прошептала она. – Нельзя так говорить…
– А как надо говорить? – огрызнулся Ефим. – Когда скотина дохнет, а дети болеют? Молчать надо? Нет, Марфа, молчать больше нельзя! Мы должны узнать правду!
Отец Павел поднял руку, пытаясь успокоить страсти.
– Ефим, прошу тебя, – сказал он мягко. – Не торопись с выводами. Нужно все тщательно обдумать, прежде чем обвинять кого-либо.
– Обдумать? – воскликнул Ефим. – А что тут обдумывать? Все и так ясно! Вон она, сидит, колдунья!
Он указал пальцем на Инессу. Та продолжала молчать, ее глаза не выражали никаких эмоций.
– Ты это брось, Ефим, – подал голос Митрофан, местный охотник. – Знаю я Инессу, добрая баба, всегда помогала. Травами лечила, советом помогала. Не колдунья она, точно говорю.
– Да ну? – прищурился Ефим. – А откуда ты знаешь? Может, она тебе привороты делала, чтоб ты ей дичь таскал?
– Не мели чушь, Ефим! – вспыхнул Митрофан. – Не было ничего такого. Просто я знаю, что Инесса никогда зла никому не желала.
– Знать ты ничего не можешь! – отрезал Ефим. – Ты что, в ее душу заглядывал? Видел, что у нее там творится?
Ефим повернулся к Инессе.
– Говори! – закричал он. – Говори, признавайся! Это ты на нас порчу наслала? Это ты скотину извела, урожай погубила?
Инесса подняла голову и посмотрела на старосту. В ее глазах не было страха, только печаль и усталость.
– Я не делала ничего плохого, – сказала она, ее голос звучал тихо, но твердо. – Я никому не желала зла.
– Врешь! – закричал Ефим. – Врешь, колдунья! Мы все знаем, что ты ведьма!
– Я не ведьма, – повторила Инесса. – Я просто знаю травы и умею лечить. Это не колдовство, это знания.
– Знания? – усмехнулся Ефим. – Да какие у тебя знания? Ты даже читать не умеешь!
– Знания не всегда из книг берутся, – ответила Инесса. – Их можно от природы получить, от предков узнать.
– Ну, вот и скажи нам, какие такие знания ты от природы получила? – ехидно спросил Ефим. – Научи, как коров доить, чтоб молоко не скисло? Или как от порчи избавляться?
Инесса молчала. Она понимала, что бесполезно что-либо говорить. Они не хотят слушать, они хотят верить в то, во что им удобно верить.
– Молчишь? – воскликнул Ефим. – Значит, правду говорят! Значит, ты и есть колдунья!
– Не правду, – тихо сказала Инесса. – Вы просто боитесь. Боитесь того, чего не понимаете.
– Боимся? – рассмеялся Ефим. – Да чего нам тебя бояться, старую каргу? Мы тебя сейчас…
Он не договорил. В избу ворвался запыхавшийся мальчишка.
– Ефим! – закричал он. – Беда! Опять корова пала! У Петра!
Лицо Ефима побагровело от гнева.
– Вот! – закричал он, указывая на Инессу. – Видите? Это все она! Колдунья!
– Может, корова больная была? – предположил Степан.
– Больная? – усмехнулся Ефим. – Все коровы сразу больные? Нет, Степан, это не болезнь. Это колдовство!
Он повернулся к остальным.
– Что делать будем? – спросил он. – Будем и дальше ждать, пока она нас всех изведет?
В толпе зашумели.
– Надо что-то делать, – сказал кто-то.
– Нельзя ее так оставлять, – поддержал другой.
– Надо ее судить, – предложил третий.
– Судить? – переспросил Ефим. – А что тут судить? Все и так ясно! Она виновна!
– Но ведь надо же… по закону, – пробормотал отец Павел.
– Какой там закон! – отмахнулся Ефим. – Когда скотина дохнет, тут не до законов! Тут надо действовать!
– Но… – попытался возразить отец Павел, но Ефим его перебил.
– Все решено! – объявил он. – Завтра утром – суд! А после суда… сами знаете что.
Он посмотрел на Инессу, его глаза горели ненавистью.
– Завтра ты ответишь за все, колдунья! – пообещал он. – За все, что ты натворила!
Толпа зашумела, выражая свое согласие. Инесса молчала. Она знала, что ее судьба предрешена. Она знала, что завтра утром ее ждет смерть.
– А пока… – сказал Ефим, – заприте ее в погребе. Пусть подумает о своих грехах.
Два крепких мужика схватили Инессу под руки и поволокли ее к выходу. Она не сопротивлялась. Она знала, что сопротивление бесполезно.
Когда ее вывели из избы, она бросила последний взгляд на собравшихся. В их глазах она увидела не только страх и ненависть, но и… жалость. Жалость, которую они боялись признать даже самим себе.
Погреб был темным и холодным. В нем пахло сырой землей и гнилью. Инессу бросили на земляной пол и заперли дверь на засов.
Она осталась одна. В тишине и темноте погреба она могла слышать только стук своего сердца. Она знала, что завтра утром ее ждет смерть. Но она не боялась. Она была готова.
В голове мелькали воспоминания: детство, лес, травы, лица людей, которым она помогала. Она ни о чем не жалела. Она прожила свою жизнь так, как считала нужным.
Она закрыла глаза и попыталась уснуть. Но сон не шел. В голове продолжали мелькать воспоминания, лица, слова.
Инесса знала, что завтра утром ее сожгут на костре. Ее обвинили в колдовстве, в том, что она нанесла вред деревне. Она знала, что это ложь. Но никто не хотел ее слушать.
Она не понимала, почему они так поступают. Почему они так боятся ее? Почему они считают ее ведьмой?
Она просто знала травы и умела лечить. Она помогала людям, чем могла. Она никогда не желала никому зла.
Но они не хотели ее понимать. Они хотели верить в то, во что им удобно верить. В то, что есть зло, которое нужно уничтожить.
И она стала этим злом.
