Черное солнце - Джеймс Твайнинг
— Как вот это? — Том подал Лашу фуражку, снятую с манекена в доме Вайссмана, и показал на кокарду. Трясущимися руками Лаш схватил фуражку, на лице его мелькнул проблеск узнавания.
— Да-да, все как я и думал, — он буквально задыхался от восторга, с трудом выдавливая из себя слова, — вот он, символ ордена, искаженный образ германского колеса-солнца, что был известен еще в третьем веке до нашей эры. Он призван был воплощать наступление новой эры, когда СС воссияет над миром, утвердив свое расовое превосходство.
Повисла пауза: Том не знал, что сказать.
— И что в конце концов стало с орденом?
— Хм, — пожал плечами Лаш, — вопрос на миллион долларов, как говорят у вас. А ответ простой. Никто не знает.
— Никто?
Лаш улыбнулся, обнажив беззубые десны:
— В точности — никто, хотя…
— Хотя — что?
— Ну, у меня есть на этот счет кое-какие соображения. — Том кивком попросил его продолжать. — Видите ли, Гиммлер при всех его просчетах все же имел более здравый взгляд на вещи, нежели Гитлер. На исходе войны он даже пытался заключить с Антантой сепаратный мир. И он понимал, что в мареве проигранной битвы не сумеет уберечь своих бесценных рыцарей от тюрьмы и унижения.
— И что же он сделал?
Лаш помолчал, словно собираясь с силами.
— Вы знаете, что сделал король Артур, когда лежал при смерти? — наконец выдохнул он.
— Он попросил одного из своих рыцарей бросить Эскалибур в реку.
— Да. Сэра Бедивера. Который трижды отказывался, совсем как Петр, когда он отрекался от Христа. И когда он наконец это сделал, показался челн под черным парусом и повлек тело Артура к Авалону, откуда, согласно предсказанию, он однажды восстанет, дабы спасти свой народ от смертельной опасности.
— Не понимаю, — нахмурился Том.
— У многих народов есть подобные легенды. В Дании бытует верование, что Хельгер Датский упокоен под замком Кронборг и прервет свой сон, когда будет нужен своему Отечеству. Про императора Фридриха II, именуемого также Барбароссой, говорят, что он спит под горой Киффхаузер и проснется, когда настанет конец времен. Мне думается, Гиммлер хотел, чтобы конец его рыцарей был столь же эпическим и овеянным легендой. И вот в декабре 1944 года он собрал свой орден в последний раз. Какие указания дал он им, я не знаю, но вскоре после этого все они исчезли, и никто никогда их больше не видел.
— Вы думаете, они бежали?
Лаш пожал плечами:
— Все может быть. Возможно, они были убиты наступающими советскими войсками. Или спокойно прожили свой век, выращивая бананы в Парагвае. А может быть, они вот так же ждут, затаившись под какой-нибудь горой или замком, того времени, когда будут призваны восстановить величие рейха.
Глава 28
Отель «Времена года», Мюнхен, Германия
7 января, 15.32
— Ну наконец-то, — выдохнул Гехт.
— Прежде всего меня интересует, что было в том поезде! — требовательно заявил голос из динамика.
— Вы правы, — кивнул Ренуик, — здесь-то и начинается самое интересное. Видите ли…
Но прежде чем он успел продолжить, дверь распахнулась, и в комнату ворвались трое бритоголовых мужчин с автоматами, в защитных костюмах. Ренуик глянул на Гехта, но тот и ухом не вел. Автоматчики явно были ему знакомы.
— Что такое, Конрад? — спросил он коренастого белобрысого парня с невыразительным, тупым лицом.
— Fünf Männer, — выпалил Конрад. — Mehr draußen. Stellen unten fragen[5].
— Какие-то проблемы? — спросил Ренуик, решив пока не выказывать свое недовольство тем, что Гехт, нарушив данное обещание, пришел не один. Напряжение в голосе Конрада подсказывало ему, что сейчас не время заводить этот разговор.
— У нас гости.
— Полиция?
Гехт вопросительно посмотрел на Конрада. Тот пожал плечами:
— Ja. Ut Bundesnachrichtendiest[6].
— Спецслужбы? — послышался голос Дмитрия. — Как они так быстро нас вычислили?
— Консьерж, — медленно проговорил Ренуик, вспомнив нервное постукивание пальцев по стойке, — я подумал, что он просто устал, но он явно что-то знал. Он ждал моего появления.
— Мы с ним после разберемся, — прорычал Дмитрий. — Вы продумали пути отхода, полковник?
— Конечно, сэр.
— Gut. Действуйте. Продолжим позже. — Он повесил трубку, и в комнате послышались громкие гудки. Гехт наклонился и выключил громкую связь.
— И как же мы выберемся? — небрежно спросил Ренуик, скрывая нарастающее беспокойство. Обычно в подобной ситуации он не особенно волновался. Он попадал и в куда худшие передряги, и ему всегда удавалось выйти сухим из воды. Вся разница была в том, что прежде он всегда действовал в одиночку, сам принимал решения, действовал так, как считал нужным, как подсказывала ему интуиция. В этот раз ему впервые, сколько он мог припомнить, пришлось положиться на действия людей, которых он очень мало знал и которым очень мало доверял. Ему это совсем не нравилось.
— Вот, — появился Конрад, неся несколько защитных костюмов, похожих на те, что были на нем и его приятелях. Он бросил костюмы на пол и жестом велел Ренуику одеваться. — Schnell[7].
Ренуик со скептическим видом подобрал один из костюмов. Он был сшит из плотного синего материала с серебристыми пуговицами и красным кантом по воротнику.
— Что это?
— Одежда пожарных, — пояснил Гехт, натягивая один из костюмов.
— А где пожар? — спросил Ренуик, застегивая куртку и принявшись за штаны.
— Там, где вы стоите. Карл, Флориан!
Гехт кивнул двум другим мужчинам. Они скрылись в спальне и через пару секунд вернулись с двумя большими армейскими канистрами. Затем они принялись методично расплескивать бензин по всей комнате — на ковры, диваны, занавески. В воздухе распространился сладковатый металлический запах, от которого Ренуика замутило.
В то же самое время Гехт и Конрад занимались тем, что протирали дверные ручки, столы, пустые бутылки — все, на чем могли остаться отпечатки пальцев. Стакан Ренуика они разбили о стену. Все было сделано быстро и профессионально — секунд за тридцать. У Ренуика немного отлегло от сердца.
— Возьмите. — Конрад протянул ему бледно-желтый шлем, настолько закопченный, что можно было подумать, что прежний владелец потушил не один десяток пожаров. После того как Ренуик надел шлем с респиратором и защитными очками, лица его стало не разглядеть.
— Готовы? — спросил Гехт.
Все кивнули, надели шлемы и последовали за Гехтом в коридор. Гехт подошел к системе пожарной сигнализации между двумя лифтами и с силой двинул по ней локтем.
Тишину коридора прорезал вой сирены, стали открываться двери, и из них выглядывали люди. Вид Ренуика и прочих в полном пожарном облачении способствовал тому, что тревога и отчасти раздражение сменились паникой.
