Бег в темноте - Михаил Широкий
– Вот уж не думал, что так скоро вернусь сюда снова, – озвучил Никита мысль, очевидно, владевшую сейчас ими обоими.
Егор, задумчиво глядя куда-то в угол класса, молча кивнул.
Никита, мельком осмотревшись, слабо улыбнулся.
– Я только что заметил, что случайно – или нет – сел за ту самую парту, за которой мы с тобой когда-то сидели. Помнишь?
Егор опять не ответил, а Никита, словно эта мысль была ему приятна, откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и с интересом, будто впервые, принялся оглядывать просторное помещение, наполненное тьмой – густой в глубине и понемногу бледневшей и рассеивавшейся возле окон. Медленно переводя взгляд с предмета на предмет, он, казалось, всё дальше уходил от настоящего момента – страшного и не обещавшего впереди ничего отрадного – и с удовольствием погружался в не слишком далёкое, ещё живое и по-прежнему немного волновавшее его прошлое, связанное с окружавшей его сейчас школьной обстановкой.
Однако когда его рассеянный, замутнённый розовыми воспоминаниями взор упёрся в сооружённую ими баррикаду напротив двери, короткая иллюзия мгновенно закончилась. Ностальгическая улыбка сползла с его лица, лоб прорезала глубокая морщина, взгляд вновь сделался озабоченным и тревожным. Он беспокойно заёрзал на стуле, пожевал губами и тихо произнёс:
– Что-то слишком долго его нету.
Егор косо усмехнулся.
– А ты соскучился?
Никита тоже чуть скривился.
– Да нет, не очень… Но всё же как-то странно. Куда он провалился?
– Скоро явится! – уверенно пообещал Егор, также обратив хмурый взгляд на заграждённый партами и стульями вход. – Не беспокойся, он не забудет о нас. Рано или поздно объявится. Своё последнее слово он ещё не сказал.
Никита тяжело вздохнул и сокрушённо покачал головой. Затем обернулся к окну и едва слышно промолвил:
– Скорее бы рассвело… Скорее бы…
Придвинувшись к подоконнику и опёршись головой на локоть, он выглянул наружу. Окинул томным взглядом погружённую в мягкий полумрак землю – пустынную улицу, тёмные угловатые контуры домов, густые кроны деревьев – и уже скорее светлое, хотя ещё мутноватое, голубовато-серое, будто насупленное и ещё не совсем проснувшееся небо, на котором погасли почти все звёзды, за исключением нескольких самых крупных и ярких. А на краю небосвода, над крышами дальних домов, слабо мерцала бледная, чуть размытая луна, утратившая весь свой недавний блеск и великолепие и как будто стыдливо прятавшаяся теперь в зыбкой, мглистой дымке.
– Да-а, – вздохнул он, провожая глазами эту немую и безучастную свидетельницу их ночных злоключений, – только бы дотянуть до рассвета. Только бы поскорее закончилась эта проклятая ночь.
Егор угрюмо кивнул.
– Хотя мне кажется порой, что она никогда не закончится, – с мрачным выражением продолжал Никита . – Что этот кошмар будет длиться вечно…
– Всё когда-нибудь заканчивается, – заметил Егор с невесёлой усмешкой. – И эта ночь тоже… Вопрос только: как? С каким результатом? Для нас…
Никита опять испустил продолжительный вздох, сдвинул брови к переносице и вновь поднял взор к хмурому, неприветливому, но уже лишившемуся последних остатков тьмы небу, точно в надежде, что спасение придёт откуда-то оттуда, из этой бескрайней, постепенно проясняющейся выси.
– И кто же он всё-таки такой? – раздумчиво промолвил он чуть погодя. – Откуда он взялся? Чего ему надо?
Егор вновь скривил лицо в натянутой улыбке.
– Ну, об этом скорее тебя нужно спросить. Он же вроде твой старый знакомый. Не в первый раз видитесь.
Никита не ответил, и Егор после небольшой паузы снова заговорил, теперь уже более серьёзно и значительно:
– Кто он такой, я не знаю. И не очень-то стремлюсь это узнать. Потому что, боюсь, это будет последнее знание в моей жизни… А вот чего ему надо, догадаться, по-моему, нетрудно. Он хочет познакомиться с нами поближе. Очень хочет! И ни перед чем ради этого не остановится. Пойдёт до конца, до последней черты… В прошлый раз, по твоим словам, у вас с ним всё ограничилось только взглядами. Очевидно, теперь ему этого мало. Он хочет большего!
– Но зачем? Зачем?… – забывшись и немного повысив голос, воскликнул Никита. – Я не могу этого понять! Что мы ему сделали плохого? В чём перед ним провинились? Почему он выбрал именно нас? Почему?!
– Не ори! – оборвал его Егор. – Не хватало ещё, чтоб он услышал твои вопли и нагрянул сюда.
Никита осёкся, будто поперхнувшись словами, и замер, понурив голову и весь точно сжавшись, словно пытаясь сделаться как можно меньше и незаметнее. А затем, видимо не в силах выдержать тягостного ожидания и неизвестности, встал, тихо ступая, прошёл по классу и, приблизившись к загороженной, будто приготовившейся к вражескому приступу двери, застыл, весь обратившись в слух.
Минуту спустя, так же осторожно и неслышно передвигаясь, он вернулся и, опустившись на своё место, протяжно выдохнул.
– Нет никого. Тишина.
Егор рассеянно кивнул и, чуть склонив голову, прикрыл глаза. Никита, видя, что приятель не настроен продолжать разговор, и не зная, чем занять себя, вновь устремил пристальный, ищущий взгляд за окно, как будто старался различить что-то в застывшей там смутной, неверной полутьме, сквозь которую мало-помалу начинали проступать неявственные, стёртые очертания зданий, деревьев, припаркованных автомобилей и различных, не всегда угадываемых в темноте предметов.
– А может быть, он ушёл? – вполголоса промолвил он немного погодя, точно проговаривая вслух свои заветные мысли. – Ведь может же быть такое. Почему нет?.. Может, ему надоело наконец гоняться за нами… Или он устал… Или испугался, что сейчас рассветёт, и его увидят… Мало ли…
Егор никак не отозвался на эти наивные, беспомощные мечтания. Лишь слегка, чуть презрительно усмехнулся.
Да и сам Никита, видимо тут же осознав всю иллюзорность и беспочвенность своих надежд, умолк и горько скривил губы.
– Да, да, я понимаю, что несу чушь. Выдаю желаемое за действительное… Но всё же странно, что его так долго нету. Уже полчаса, наверно… Куда это он подевался?
Егор повёл бровью в его сторону и после короткого раздумья медленно, внушительно проговорил:
– Одно из двух: либо он бродит вокруг школы и ждёт,
