Дэниел Силва - Сезон Маршей
— Потому что хочу поговорить с ним сам.
— Послушай, у нас были кое-какие разногласия, но сейчас я говорю с тобой искренне. Ты теперь канцелярский работник, а не оперативник. Тебе сорок восемь и год назад ты едва не погиб. Даже лучшие из нас теряют хватку. Послушайся моего совета: давай пошлем на встречу с Вестником моего человека.
— Я не потерял хватку. А что касается Северной Ирландии, она не изменилась и за четыреста лет. Надеюсь, я смогу позаботиться о себе сам.
Они вышли во двор, уже залитый ярким солнечным светом.
— Вестник предлагает воспользоваться старой процедурой. Если он не выйдет на контакт в течение двух дней, то ты должен покинуть Белфаст. Понял?
— Понял, Дэвид.
— И имей в виду, если проколешься, даром тебе это не сойдет.
Глава семнадцатая
Белфаст
Самолеты, следующие в Северную Ирландию из аэропорта Хитроу, отправляются с первого терминала, куда пассажиры попадают только после прохождения дополнительной проверки. Майкл представился писателем, собирающим материал о красотах Ольстера. Заняв свое место, он достал из сумки карту и путеводитель. Сидевший рядом английский бизнесмен спросил, приходилось ли ему бывать в Белфасте раньше, на что Майкл, глуповато улыбнувшись, ответил, что летит туда впервые. Самолет прошел над Ливерпулем и повернул в сторону Ирландского моря. Пилот объявил, что они только что покинули воздушное пространство Соединенного Королевства и приземлятся в Белфасте через двадцать пять минут. Майкл усмехнулся — похоже, даже британцы не всегда помнят, что Северная Ирландия вообще-то входит в состав Соединенного Королевства.
Начали снижаться. В разрыве облаков появилась земля. Сверху Северная Ирландия напоминает огромное поле с парой больших городов, Белфастом и Лондондерри, и сотнями мелких городков, поселков и деревней. Поле это разделено на квадратные участки — изумрудно-зеленые, цвета лайма и олив, бурые и коричневато-желтые. На востоке, где Белфастский залив сливается с Ирландским морем, Майкл успел заметить замок Каррикфергес. Белфаст расположен у подножия Черной горы, возвышающейся на самом берегу залива. Когда-то это был процветающий центр полотняного производства и кораблестроения — на здешней верфи построили, например, «Титаник», — но теперь Белфаст походил на любой другой промышленный город Британии, для которого наступили тяжелые времена.
Самолет совершил посадку в аэропорту Олдергров. Проверяя, нет ли наблюдения, Майкл немного задержался в зале для прибывающих: выпил чашку чая в кафе, заглянул в сувенирный магазин. На полках у стены стояли книги, посвященные северо-ирландскому конфликту. Рядом висели яркие сувенирные футболки и шляпы с громкими надписями Северная Ирландия! — как будто туристов приглашали в Канны или на Ямайку.
Стоило сделать шаг на улицу, как порыв ветра едва не сорвал с него пальто. Майкл прошел мимо стоянки такси и сел в автобус, направляющийся в центр города. Обычно услышав слово «Белфаст», человек представляет сцены гражданской войны, затянутые дымом улицы и запах пороха, но Майкла столица приветствовала запахом навоза. Автобус проехал мимо контрольного пункта, на котором пара полицейских разбирала на части пикап. Через пятнадцать минут Майкл был уже в центре.
Центр Белфаста — малоприятное, безрадостное место, холодное и чистое, местами слишком новое, местами слишком старое. В прошлом ИРА регулярно устраивало здесь взрывы, например, на 21 июля 1972, Кровавую пятницу, их пришлось двадцать два. Северная Ирландия была, пожалуй, единственным на земле местом, где Майкл чувствовал себя неуютно. Насилие здесь отдавало злобой, беспричинной ненавистью и чем-то средневековым. Ощущение некомфортности усиливалось и из-за языковых проблем. Майкл свободно говорил на итальянском, испанском, французском, арабском, неплохо на иврите, сносно на немецком и греческом, но английский с резким акцентом Западного Белфаста ставил его в тупик. Гаэльский, на котором свободно общались едва ли не все католики, представлялся ему бессмысленным набором звуков, напоминающим скрежет зарывающейся в гравий лопаты. Люди, однако, в большинстве своем были необычайно дружелюбны, особенно по отношению к приезжим, и, едва познакомившись, охотно угощали выпивкой или сигаретой, сдабривая угощение особым черным юмором, без которого, наверно, было не обойтись в мире, который сошел с ума.
Майкл зарегистрировался в отеле «Европа» и минут десять потратил на проверку номера. Не обнаружив «жучков», он лег на кровать и даже ухитрился уснуть, но был разбужен пронзительным завыванием сирены и голосом, требовавшим немедленно покинуть комнату. Майкл позвонил портье, и какая-то девушка бодро сообщила, что ничего страшного не случилось — обычная проверка сигнализации. Майкл заказал кофе, принял душ и оделся. Спустившись вниз, он спросил, прислали ли заказанную ранее машину, и получил положительный ответ. На площадке перед отелем его ждал ярко-красный «форд-эскорт». Майкл вернулся в холл и поинтересовался, нет ли в бюро чего-нибудь в более умеренных тонах.
— Боюсь, сэр, это все, чем они располагают.
Майкл сел в машину и поехал на север по Грейт-Виктория-стрит, потом свернул в переулок, остановился и вышел. Он поднял крышку капота и стал дергать провода, пока мотор не заглох. Он закрыл капот, забрал ключи и вернулся в отель, где объяснил, что «эскорт» сломался и его пришлось оставить.
Через двадцать минут из бюро проката прислали другой автомобиль, темно-синий «воксхолл».
За годы сотрудничества с ЦРУ Кевин Магуайр, кодовое имя Вестник, прошел через десяток разных процедур безопасности, но на этот раз он попросил вернуться к исходному варианту. Для встречи были заранее определены три места в центральной части города. Агент и его связник прибывали к первому, но если оба или кто-то один замечали за собой слежку или просто чувствовали неладное, встреча переносилась на второе место, куда они должны были прийти через час. Если и третье место не устраивало кого-то по любой причине, контакт переносился на следующий вечер с полной сменой мест.
Майкл подъехал к первому месту: набережной Донегалла, возле моста Королевы Елизаветы. Хорошо ориентируясь в Белфасте, он потратил около двадцати минут на стандартную процедуру проверки, но, исколесив прилегающие улицы и переулки, так и не обнаружил ничего подозрительного. Магуайра однако на месте не оказалось, и Майкл, не останавливаясь, проехал мимо. Просто пропустить встречу Магуйар не мог; видавший виды профессиональный террорист, он был не из тех, кто видит опасность там, где ее нет.
Кевин Магуайр родился и вырос в Баллимерфи в семье портового рабочего и швеи. Подростком он едва ли не каждый вечер уходил из дому, чтобы с другими ребятами бросать камни или бутылки с бензином в британских солдат и местных полицейских. Однажды он показал Майклу свою фотографию того времени: сорванец с коротко подстриженными волосами, в кожаной куртке и с ожерельем из стреляных гильз на шее. В Баллимерфи Кевин считался кем-то вроде героя, потому что умел переворачивать армейские бронетранспортеры с помощью всего лишь пустых бочек из-под пива. Как и большинство католиков в Западном Белфасте, он восхищался людьми из ИРА и одновременно боялся их — восхищался, потому что они защищали жителей от протестантских экстремистов; боялся, потому что они жестоко избивали и ломали ноги любому, кто нарушал установленные правила поведения. Именно так поступили с отцом Магуайра, наказав безработного докера за сбыт краденого.
К тому времени Кевин уже состоял в На фианна эйрин — организации наподобие скаутской, — и отец, несмотря на постигшее его несчастье, настоял на том, чтобы сын остался в ее рядах. В двадцать два года Магуайр вступил в ИРА. Церемония принесения присяги прошла в доме родителей в Баллимерфи. Он навсегда запомнил выражение на лице отца, в котором гордость за сына, ставшего членом могущественной организации, смешалась с унижением — ведь именно эта организация сделала его самого калекой. Кевина приписали к Бригаде Белфаста, а со временем включили в элитное подразделение, действовавшее на территории Британии. У него появились хорошие контакты в Армейском совете, военном командовании ИРА, и разведслужбе, что помогало добывать ценную информацию, когда он стал работать на ЦРУ.
Событием, подтолкнувшим Магуайра на путь предательства, стало нападение на колонну демонстрантов в День памяти 8 ноября 1987 в Эннискиллене. Тогда от взрыва мощной бомбы погибло одиннадцать и было ранено шестьдесят три человека. ИРА попыталась сбить волну общественного возмущения, заявив, что случившееся было ошибкой. Магуайр знал правду — он входил в состав группы, готовившей теракт.
То, что Армейский совет санкционировал нападение на гражданских, привело Магуайра в ярость. Он дал себе клятву, что в будущем не допустит ничего подобного. Ненависть и недоверие к британцам исключали возможность контактов с Интеллидженс сервис или Специальной службой Королевской полиции Ольстера, так что при следующем посещении Лондона он установил связь с ЦРУ. На встречу с ним в Белфаст вылетел Майкл Осборн. Магуайр отказался от денег — «ваших тридцати серебряников», — и постепенно Майкл проникся к нему, террористу ИРА, уважением.
