Рамона Стюарт - Безумие Джоула Делани
Она недоверчиво посмотрела на меня.
– Мы очень часто недооцениваем бессознательное, дорогая. Он искал то, что могло бы помочь ему оторваться от прошлого. Попробовал бежать в Марокко, потом – гашиш и ЛСД. Но ничто не помогало, и поэтому появилась вторая личность.
– Но почему? – вырвалось у меня.
– Все вполне объяснимо. У него были многочисленные психические травмы, характерные для ребенка из обеспеченной семьи. Депрессия у матери, ее самоубийство, отсутствие отца, переменчивая фортуна. Я не говорю уже об активно доминирующей сестре.
– Эрика! – Но в моем протесте не хватало искренности. Она даже не стала упоминать о том, как я бросила Джоула, уехав с Тедом.
– Кто знает, какие детские фантазии предшествовали этим событиям. Поводов для чувства вины и ненависти бесчисленное множество.
– А теперь что ты будешь с ним делать? – спросила я. Она вздохнула и поправила черепаховую заколку, скреплявшую ее густые черные волосы.
– Пентотал… чтобы выявить причину. Гипноз, внушение. Все зависит от того, что мы найдем.
– Как ты собираешься…
– Назавтра у нас назначена встреча.
– И ты думаешь, он придет?
– Думаю, да, – уверенно ответила она. – Раз ты ушла, у него не осталось никого, кроме меня. – Она сделала небольшую паузу. – Кстати, тебе нельзя возвращаться домой после того, что произошло сегодня.
Я кивнула.
– Где же ты остановишься? – спросила она.
– Не знаю. Как видишь, у нас целый табор.
– А у Теда нельзя?
– Я не могу там оставаться.
Она удивленно взглянула на меня, и я вспомнила ее мирное соглашение с фрау Райхман.
– Да, у меня варварские представления, – согласилась я. – Но мое эго неизлечимо. Наверно, еще можно найти отель. Хотя в такое время с овчаркой, двумя детьми и без багажа… – Я задумалась. – А что бы ты сказала по поводу Файя-Айленда?
Она посмотрела на меня вопросительно, и я пояснила:
– На следующей неделе – пасхальные каникулы. Завтра последний учебный день. Ничего страшного, если они его пропустят. Мы можем открыть наш коттедж на побережье.
Она немного подумала.
– Неплохая идея. Вам лучше покинуть город. Могут быть неприятности с репортерами.
Я совсем забыла про репортеров. Они вполне могут все разнюхать. «Приятель Шерри отправлен в психиатрическую клинику». Я с ужасом представила себе содержание подобных статей и решилась окончательно.
– Первым делом включу телефон, чтобы ты могла мне позвонить. Если я тебе понадоблюсь – до городка всего два с половиной часа пути.
Я уже стала подниматься, когда в голову пришла новая беспокойная мысль.
– А эта завтрашняя встреча не будет для тебя опасной?
Она покачала головой.
– Есть хороший отвлекающий фактор: я ему нравлюсь.
– Шерри тоже ему нравилась, – внезапно вырвалось у меня, и я испугалась звуков собственного голоса.
– Во всяком случае, он придет ко мне в больницу, – возразила Эрика, – там есть охрана в холле.
Я все еще колебалась, и она улыбнулась мне.
– Понимаешь, он одержим только потому, что сам так считает. Нет никаких демонов и сверхъестественных сил.
– Ты не встречалась с доктором Сингхом? – спросила я.
– А, этот старый мошенник! Как не стыдно Гансу! Она взяла меня под локоть своей тонкой изящной рукой и вывела из кабинета. Когда мы спускались по лестнице в гостиную, Питер снимал Барона, сидевшего возле ритуального барабана, украшенного человеческими челюстями.
Глава 13
Только когда мы уже сидели в поезде, отправлявшемся в 9. 49 на Бэй-Шо, я поняла, что, вероятно, нам не удастся завершить наше путешествие сегодня вечером.
Файя-Айленд – это песчаная коса шириной в несколько ярдов и длиной в тридцать миль, которая сообщается с Лонг-Айлендом паромом. Наш дом находился на побережье в Оушн-Бэй-Парке, и обычно, сойдя с поезда в Бэй-Шо, мы сразу садились на паром. Но это было в летний сезон. Совсем другое дело ночью перед Пасхой. Паромы не ходят в Оушн-Бэй-Парк с конца октября до середины мая. Это означало, что нам придется сначала добраться до Оушн-Бич, и, поскольку на острове нет машин, кроме грузовиков, мы должны будем идти к своему дому пешком по неосвещенной дороге. Кроме того, у меня не было расписания паромов на Оушн-Бич. Я почти не сомневалась, что, пока мы доедем на поезде до Бэй-Шо, последнее судно уже уйдет.
– Мы переночуем в Бэй-Шо и переберемся на остров утром, – объявила я своей команде.
Дети возмущались, пока я не разъяснила ситуацию с паромами.
– Мы могли бы взять водное такси, – предложила Кэрри.
– В апреле?
Она умолкла, смирившись. Но ненадолго.
– У нас нет ночных пижам, – заявила она.
На этот раз я не нашла что ответить. Только Барон оставался невозмутимым. Ему нравилось наше непредвиденное путешествие. (На поездах, идущих к Файя-Айленду, ваши собаки, кошки и канарейки едут вместе с вами.)
– Бедный Уолтер, – задумчиво произнесла Кэрри. – Мы нехорошо поступили, оставив его.
– По-моему, у нас не оставалось особого выбора, – возразила я. – К тому же это кот Джоула. Он позаботится о нем сам.
Но кем был теперь Джоул, я не знала.
– Ты думаешь, он будет заботиться о коте после того, как сошел с ума?
– Кэрри! – возмутилась я, и ее, кажется, озадачила моя чувствительность.
– Ну если и сошел, – спокойно сказал Питер, – у Уолтера есть «кошачья дверь». (Они вырезали дыру в задней двери и вставили в нее пластиковый цилиндр, достаточно широкий, чтобы Уолтер мог пройти в сад и обратно.) – Он будет ловить птиц и мышей.
– Если знает как, – мрачно заметила Кэрри.
Мы все умолкли, глядя в ночную тьму, и каждый размышлял о своей проблеме.
Я, конечно, о Джоуле. Кэрри, наверное, об Уолтере. Питер, очевидно, держал свою под контролем. Во всяком случае, он вскоре уснул и проспал до Бэй-Шо. Прибыв туда, мы с помощью местного таксиста нашли мотель, где принимают с собаками. И, судя по всему, мы получили собачью комнату. Обстановка была старой, и от ковров сильно несло псиной. Питер достал из шкафа раскладушку, а Кэрри пришлось разделить со мной двуспальную кровать.
Ночь прошла очень скверно. Я без конца ворочалась, вновь переживая «сеанс» в ботанике, и только перед рассветом забылась беспокойным сном.
Когда мы проснулись, за окнами плыл белесый прибрежный туман. Мы с отвращением влезли в наши сырые одежды и побрели по сыпучему гравию к шоссе ловить такси.
Но нам не удалось поймать его. Через полчаса, злые и голодные, мы добрались до причала и привязали Барона у дверей закусочной. Немного перекусив, мы вышли и стали смотреть на море, стараясь разглядеть в тумане очертания приближающегося парома.
– Он голоден, – заявила Кэрри, но Барон отказался от пончика, который она ему купила.
– Если он действительно голоден, он съест это. Во всяком случае, в Оушн-Бич мы его сможем покормить.
– В таком тумане паром может опоздать на несколько часов.
Пока мы ежились в неподвижном белом тумане, начали собираться другие пассажиры, в основном местные. Но среди них оказались и несколько горожан, которые также рискнули открыть свои дома на побережье.
Все выглядели раздраженными, и Кэрри оказалась права: мы опоздали с отплытием на час.
Послышался шум мотора, гудок и наконец паром показался в гавани. Когда пересекаешь водную гладь ясным утром, мимо лодок, в которых люди, вооружившись длинными шестами, добывают моллюсков, – на душе вдруг становится хорошо. Легкие наполняются свежим воздухом; жизнь кажется простой, ясной и доброй. Но в туманные дни все не так. Не видно ловцов моллюсков, и маленький паром пробирается г белесой мгле, как слепое животное.
Мы стояли под навесной палубой, продрогшие и безмолвные, и пошевелились только тогда, когда матросы спрыгнули иг причал, чтобы закрепить швартовы в Оушн-Бич.
Прибытие на побережье в тумане также безрадостно. Мои дети, которые обычно прыгали на берег вместе с матросами, на этот раз вели себя чересчур пристойно. Я послала их в бакалейную лавку, а сама отправилась в офисы телефонной и электрической компаний.
Потом я зашла к мистеру Ольсену, который был у нас водопроводчиком и вообще мастером на все руки. Он подключал нам воду и снимал ставни. Его не оказалось дома. Миссис Ольсен сказала, что он теперь красит лодки на берегу, и она пришлет его, когда увидит. Я взяла у нее нашу запасную связку ключей и поспешила к Кэрри г Питеру.
Судя по их покупкам, они собирались провести остаток дня у плиты. На прилавке перед ними громоздилась целая куча пакетов с сосисками, банок с воздушной кукурузой и прочая провизия.
Наконец мы вышли из магазина, взяв с собой лишь самое необходимое и получив заверения, что все остальное будет доставлено в ближайшее время. Песок скрипел под нашими подошвами. Мы побрели в холодном тумане, то и дело задевая ногами стебли травы, которые росли вдоль дороги.
Оказалось, что некоторые дома уже открыты. На верандах мы могли видеть слой пыли, недавно покрывавший мебель. Кое-где ржавели оставшиеся с прошлого сезона велосипеды и тележки. В тумане знакомые предметы выглядели очень странно. Дома казались покинутыми и одинокими. Когда Оушн-Бич остался у нас позади, дорога, идущая среди низкорослых сосенок, стала уже, а трава выше. Время от времени неожиданно появлялись из своих нор кролики. Летом здесь катаются на велосипедах, но в то утро мы никого не встретили. Над нами кружились чайки, и Барон лаял.
