Джеймс Гриппандо - Вне подозрений
Всему на свете есть причина. Любое, даже самое ничтожное, действие имеет смысл. Все это и определяет судьбу человека.
Он выпил сливовицы и взглянул на крыльцо. Джоди Фолдер стояла перед входной дверью. Стояла и переминалась с ноги на ногу — видно, хотела согреться. К ночи поднялся сильный холодный ветер. После относительно теплого дня он служил напоминанием о том, что и на юге бывает зима. Пальто на Джоди не было. Очевидно, она не ожидала такого перепада температур или не рассчитывала вернуться домой так поздно.
В прибор ночного видения он наблюдал за тем, как она шарит в сумочке в поисках ключей. Вот женщина отперла дверь и скрылась из виду. Он терпеливо ждал, взгляд был прикован к крыльцу. Прошло минуты две, не меньше, а фонарь продолжал гореть. Он решил дать ей еще немного времени, не стал торопить события. Он не видел, как она ходит внутри дома, но о перемещениях можно было судить по окнам. Вот свет загорелся на кухне, потом его выключили. Вот появился свет в ванной, а минуты через две окно ее погрузилось во тьму. И, наконец, загорелся свет в спальне. Но вот и он погас.
Он сощурился, словно пытался рассмотреть, что происходит в спальне, за этими окнами с задернутыми шторами. Нет, разумеется, ничего видно не было, но он довольно ясно представлял себе эту картину. Из-за резкого северного ветра в спальне наверняка холоднее, чем обычно. И соски у нее напряглись и затвердели от холода, это ясно. Она быстренько разделась, надела ночную рубашку и нырнула под одеяло. Только безумец мог выпрыгнуть из теплой постели, спуститься вниз и выключить свет на крыльце. Похоже, она сделала свой выбор. Быстро и безболезненно.
Повезло сучке.
Он опустил бинокль, но тут же снова поднес его к глазам. Свет на крыльце погас. Очевидно, контролировался электронным таймером. Каков поворот судьбы! Нет, не она приняла это решение, но правила есть правила. Раз света на крыльце нет, значит, ее ждет долгая и мучительная смерть. Вот оно, знамение времени. Все мы стали рабами электронных устройств.
Так что ничего хорошего тебя не ждет, детка.
Он стал натягивать резиновые перчатки, и на губах заиграла самодовольная улыбка. Сейчас он ну прямо как хирург. Он гордился своим профессионализмом и мастерством, с которыми доставлял жертвам такие чудовищные мучения и одновременно умудрялся сделать так, чтобы смерть не выглядела насильственной. Он взял сумку с инструментами и натянул на голову черную вязаную шапочку. Он надевал ее всякий раз, когда предстояла работа, — со времени первого своего задания. Тогда он был всего лишь одним из рядовых исполнителей в отряде, совершившем внезапное нападение на лагерь повстанцев. Шесть женщин, трое стариков и двое мальчишек-подростков — все они стали жертвами ночи «длинных ножей». Сегодня работа предстоит куда более тихая и чистая, но шапочку-талисман он не забыл.
Легким быстрым шагом двинулся через лужайку к погруженному во тьму дому. Ему не терпелось увидеть выражение лица жертвы, когда она будет смотреть ему в глаза, не способная шевельнуться, не в силах даже закричать, не способная предпринять ровным счетом ничего, кроме как встретить Судьбу.
25
— Я вернулась, — сказала Роза, когда Джек вошел в зал для совещаний.
— Быстро ты, — заметил он.
Власти редко ставят своей целью разрушить карьеру профессионального криминального адвоката, и утренний «налет» налогового управления вызвал у Розы ярость и бешеный прилив энергии. И она, оставив Джека в приемной травматологии, прямиком отправилась на слушания с целью запретить доступ налоговикам к компьютерам Джека. К счастью для Джека, осмотр и анализы не выявили каких-либо серьезных повреждений, из коих худшим было незначительное сотрясение мозга. И вот его напичкали болеутоляющим и снабдили пространным списком действий, которых следовало избегать в ближайшие дни. В частности, громких шумов, резких движений, переутомления и перевозбуждения. Так что о путешествии в «Диснейленд» не могло быть и речи.
— До сих пор не могу поверить, что эти остолопы забрали твой компьютер! — воскликнула она. — Ты криминальный адвокат, а не владелец скобяной лавки. И в твоих компьютерах содержится конфиденциальная информация.
— Что сказал судья? — спросил Джек.
— Отказался аннулировать ордер. Но я убедила его назначить независимого эксперта для ознакомления с твоим жестким диском.
— Так, значит, власти не узнают его содержания?
— Нет. Во всяком случае, до тех пор, пока независимый эксперт не определит, что там есть нечто такое, что может заинтересовать полицию.
— А что именно они ищут?
— Рада, что ты задал этот вопрос. Нам надо кое-что обсудить.
Джек поморщился. Что бы ни имелось в виду под словами «нам надо кое-что обсудить», ясно одно: ни о чем особенно для него приятном речь не пойдет.
— Да, конечно.
— Мне кажется, что следствие прежде всего интересует все, связанное с деньгами. Твоими и Мерил. В частности, имел ли ты доступ к вашему общему счету на Багамских островах.
Тут у Джека снова заболела голова.
— Ах, это…
— Может быть, есть нечто такое, о чем вы забыли рассказать своему адвокату, мистер Свайтек?
— Я узнал о счете только вчера вечером, от личного поверенного в делах Джесси — Клары Пирс.
— Очевидно, именно она и рассказала о нем налоговикам. Впрочем, сейчас это не важно. Что это значит: ты узнал вчера? О том, что на твое имя был открыт счет?
— Понятия не имею, как это получилось.
— А ты подумай хорошенько. Я просто не пойду в суд до тех пор, пока ты не предоставишь мало-мальски приемлемое объяснение.
Джек подошел к окну, покачал головой.
— Кларе я говорить об этом не стал, но, уверен, это как-то связано с угрозами Джесси.
— Какими угрозами?
— Я уже говорил. Как только Джесси поняла, что я знаю о ее обмане, она тут же стала мне угрожать. Сказала, что, если я только попробую поделиться с кем-то своими догадками, она заставит поверить всех в то, что я был участником аферы с самого начала.
— Так это она вписала твое имя в счет?
— Конечно. Сама знаешь, что творится в этих банках на Карибах. Большинство из них в глаза своих клиентов и не видели. Вписать чью-либо фамилию ничего не стоит.
— Но зачем она это сделала?
— Имело прямой смысл, — ответил он. — Единственный для нее способ показать зубы. Стоило мне намекнуть на обман — и она утянула бы меня за собой. Открытие общего счета подразумевает, что мы поровну поделили пирог.
— Довольно рискованный шаг с ее стороны. Ты — равноправный хозяин счета и запросто мог снять все деньги.
— Как, интересно, раз я ничего не знал об этом счете? Это же оффшорный счет. Никаких налоговых деклараций. Никаких уведомлений со стороны налогового управления.
— А банковские уведомления?
— Уверен, они отправлялись почтой на ее адрес. Возможно, в почтовое отделение где-нибудь в Катманду, до востребования. Если этот банк, «Гранд Багама траст компани», вообще рассылает какие-либо уведомления.
— Ее маленький секрет?
— Скорее ее тайное оружие, которое она могла применить, чтобы выставить меня соучастником.
— Теперь она мертва. И все выглядит так, будто это ты убил ее из-за денег.
Джек с самого начала понимал, что такой логический вывод неизбежно станет результатом разговора, однако слова Розы отозвались болью.
— Да, полтора миллиона долларов — это мотив. Раз Джесси больше нет, я становлюсь полноправным хозяином счета.
— Убийство соучастника. Так все это выглядит.
— Думаешь, эта версия пройдет? Что я убил ее ради денег?
— Ну, со мной не пройдет.
— Спасибо и на этом. Но ты не жюри присяжных. Нет, честно, что ты думаешь?
— Думаю, не стоит забегать вперед. Полегоньку, потихоньку. В данный момент у нас другая проблема — налоговое управление. Самый страшный зверь бюрократических джунглей. Так что взглянем на проблему с чисто философской точки зрения.
— Надеюсь, что под словом «философия» ты не имеешь в виду великих мыслителей — Гегеля, Канта, Мора, Ларройо, Кёлера?..
— Я говорю о своей философии. О том, как лучше разговаривать с налоговиками. Расследования налоговых преступлений я отношу к отдельному классу. И собираюсь настаивать на этом, поскольку далеко не все разделяют эту точку зрения.
— Любопытно.
— Вот тебе прекрасный пример. Допустим, ты собираешься выступить свидетелем на слушаниях и я должна подготовить тебя к перекрестному допросу.
— Знаю я эту процедуру. Отвечать только на поставленный вопрос. Не выдавать никакой лишней информации. Если на вопрос можно ответить «да» или «нет», отвечать именно так, не иначе.
— Правильно. — Она покосилась на наручные часы Джека и спросила: — Знаешь, который теперь час?
