Алафер Берк - Город лжи
— Ты видел, как Такер уходила?
— М-м-м?
— Она так разоделась.
Молчание.
— И догадайся, кто ждал ее снаружи?
— М-м-м?
— Ник Диллон. Обалдеть можно.
Молчание.
— Нашел в списках Кита?
— Не-а.
— А еще что-нибудь интересненькое?
— Не-а.
— А может, ты все-таки скажешь еще несколько слов, чтобы у меня создалась иллюзия, будто ты меня слышишь?
— Прости, — извинился Роган, откинувшись наконец на спинку стула и переключив внимание на Элли. — Наверное, у меня просто хреновое настроение.
— Хм, ты так считаешь? Если нас поменять местами, ты бы уже, наверное, пятый раз шутил насчет ПМС.
— Ладно, так что ты там говорила про лейтенанта?
— Она только что вышла отсюда, причем выглядела в сто раз лучше, чем когда-либо раньше. А потом запрыгнула в машину к Нику Диллону.
— Она же вчера сказала тебе, что знает его.
— Одно дело знать, а другое — так расфуфыриться.
— А ты не торопишься с выводами? Он вчера звонил ей, предупредил, что тебя упекли за решетку. Они вспомнили прежние деньки, совместную работу, решили вместе выпить — что тут такого?
— Да ладно, ты просто ее не видел.
— Не придирайся. Она хочет выглядеть прилично рядом с таким парнем, как Диллон. А помнится, кое-кто тоже перышки чистил, познакомившись с Максом Донованом.
— Да, и куда меня это завело? Диллон ей небезразличен.
— А даже если так? Парень к нам неплохо относится, верно? — Роган наставил на нее указательный палец. — У тебя могли быть серьезные проблемы с Такер, если бы он не ублажал лейтенанта и ее неотразимую попку ради твоего блага.
Элли плюхнулась за стол напротив него.
— Возможно. Так что у нас с телефонами?
— Уйма перезвонов с родителями. Думаю, для студентки колледжа это нормально, еще не успела перерезать пуповину. Местные заведения с едой навынос раз в несколько дней. Несколько подружек — среди входящих девушки из списка, который ты получила от мамы.
— Включая Кортни Чан?
— Да, целая куча звонков между Меган и этой твоей Кортни. Никакого Кита. И других парней. Никаких случайных звонков. Черт, эта девушка была святой.
Элли покачала головой.
— Кортни тоже не помогла найти Кита. Хотя мне удалось раздобыть его фотку. Я решила поискать какие-нибудь упоминания его имени и пирсинга. Посмотрим, что выйдет.
У Элли на поясе зажужжал мобильный. Судя по надписи на экране, это был Джесс.
— Привет, — ответила она.
— Занята?
— Как всегда. А что такое?
— Пожалуйста, скажи мне, что у тебя нет никаких дел с диджеем Анус Ревматика.
— Ты это о чем?
— О твоей электронной почте.
— Сколько раз мне повторять, чтобы ты не лез в мой киберхлам? Между прочим, на этот счет даже закон есть. Я вообще-то полицейский, если ты еще не заметил.
— Да так вышло, Эл. На твоем ноуте включено оповещение о новой почте, и письма выскакивают сами, вклиниваясь в мою порнушку.
— Очень мило. Вот именно этой картинки мне целый день и не хватало.
— О, поверь, у меня тут картинки гораздо лучше.
— Ну извини. Так ты это все к чему?
— Твоя почта. Я просто не мог проигнорировать такую тему — «Хищник», правда? Открываю письмо, и что я вижу? Этого выпендрежника, любителя электроники. Слушай, если что, я готов раздобыть для тебя мальчонку поразвлечься, но этот заморыш…
— Серьезно, Джесс, о ком ты говоришь?
— Да о фотке в твоей почте! Его все знают, это диджей Анорэкзотика. — Джесс особо выделил это прозвище.
— Какая фотка? Погоди… Ты говоришь про письмо от некоей Кортни Чан?
— Кажется, да. Адрес отправителя: Чан-Бан собака макмейл. Да и тема письма, скажем так, заинтриговала меня.
— Боже мой, Джесс! Это касается нашего расследования. Хочешь сказать, ты знаешь парня с фотографии?
— Нутк, а я о чем толкую? Ты же не собираешься загулять с ним, правда?
Глава 24
18.00
В спальне своей квартиры, располагавшейся в Йорквилле (район Верхний Ист-Сайд), Кэти Бэтл извлекла из узкого верхнего ящика комода, где хранились украшения, жемчужное ожерелье и соответствующие длинные серьги. В тридцать один год Кэти все еще пользовалась тем комодом, который в свое время, после окончания колледжа, увезла из родительского дома.
Несколько лет назад, неплохо подзаработав на удачных сделках и обзаведясь собственной норкой, Кэти намеревалась шикануть и обставить ее новенькой мебелью. Рынок держался стабильно три года подряд. У нее на счете скопилась пятизначная сумма. Она чувствовала себя уверенно. Кэти принялась изучать каталоги, подбирая каждый предмет интерьера по отдельности и обводя кружочками те, которые, по ее мнению, должны хорошо смотреться вместе.
Но почему-то этот процесс она не завершила. Предчувствовала, что рынок просядет? Или знала, что лечащий врач мамы неожиданно придет к заключению, что та больше не может жить одна?
Накопления растаяли довольно быстро. Теперь Кэти жила от зарплаты до зарплаты, с трудом оплачивая проценты по кредиту на недвижимость, пребывание матери в доме престарелых и налоги на родительский дом в Форест-Хиллз, который она сдавала ради дополнительного дохода и в надежде, что сможет больше заработать на его продаже в будущем, когда оживет рынок. С непредвиденными затратами она справлялась при помощи кредитки, а потом, когда появлялась возможность, расплачивалась. Как только ей казалось, что самые тяжелые времена позади и можно снова начинать вить гнездо, откуда ни возьмись, возникали новые расходы, и опять она увязала в долгах.
Короче говоря, Кэти, будучи совсем взрослой, все еще играла в игрушки. Правда, финансовые.
Она вставила в уши сережки, приложила к оголенным ключицам ожерелье и защелкнула замочек под темно-каштановыми кудрями, спадавшими ниже плеч. Затем она закрыла ящик с украшениями, выдвинула другой, располагавшийся чуть ниже, и выбрала черный кружевной лифчик и подходящие к нему трусики танга. Побрызгав на себя лавандовым спреем для тела, стоявшим на комоде, она повернулась к кровати, где лежало черное коктейльное платье.
Перед выходом из квартиры она достала из серебристого клатча помаду ежевичного цвета и подкрасила пухлые губы. Прежде чем запереть дверь, она на секундочку сжала губы и с помощью карманного зеркальца проверила, ровно ли лежит помада.
Спускаясь в лифте, она приступила к перевоплощению. Следы Кэти Бэтл — любящей дочери, упрямого риелтора, виртуозного пользователя смартфоном «Блэкберри», — таяли на глазах. Она провела ноготком винного цвета по своему ожерелью, коснулась глубокого выреза на шелковистом трикотажном платье, словно вторая кожа облегающем все изгибы ее фигуры. Она стала прямее, выше. Откинула пряди волос со своего сердцевидного лица.
К тому моменту, когда ее такси подъехало к дому 44 по 44-й восточной улице, психологическая трансформация завершилась. До свидания, Кэти. Здравствуй, Миранда.
Глава 25
18.30
Джесс не знал настоящего имени парня, известного как диджей Анорэкзотика, но знал, что этот «Ан-экс», как он сам себя называл, будет выступать вечером в баре «Газовая лампа» в Нижнем Ист-Сайде.
Джесс заставил себя назвать «выступлением» то, что делает Ан-экс на сцене, лишь показывая в воздухе кавычки. А, изображая кавычки, он строил рожи из-за того, что ему приходится их изображать.
И даже выходя из метро на пересечении улиц Деланси и Эссекс, он продолжал сетовать на то, что ему приходится сопровождать Элли.
— У тебя же есть его фотка. Ты знаешь, где его найти, когда он типа «выступает». Зачем тебе я?
— Потому что ты знаешь этого парня, к тому же в «Лачужке-Поскакушке» тебя все равно не ждут в ближайшие три часа. — Ни Элли, ни Джесс так и не могли заставить себя называть стрип-клуб, где он работал, настоящим именем, поэтому развлекались, придумывая для него всякие забавные названия. — Кроме того, ты все равно не собирался ничего делать, кроме как смотреть бесконечный марафон «Реальных домохозяек Атланты»,[31] которыми ты последние две недели захламлял наш дивидишник.
— Ну, если они тебе так мешают, мне следует сидеть дома и досматривать их, верно?
— Джесс, пожалуйста, ради меня, прекрати вредничать.
Отношения брата и сестры, как и другие родственные отношения, в большинстве случаев подразумевают определенные компромиссы. Однако баланс взаимных уступок между Джессом и Элли был явно неравноценен, о чем они оба знали, и слова Элли «ради меня» обычно срабатывали.
У Элли были причины взять с собой брата, и этого, по идее, Джессу было достаточно.
Бар находился в здании с довольно неприметным фасадом, украшенным неоновой вывеской, деревянная входная дверь оказалась тяжелой. Джесс открыл ее; изнутри донеслась нестройная смесь каких-то ритмов, напоминающих испанские, и оглушительного шума, характерного для техно.
