Артём Патрикеев - Изменить этот мир
В общем, теперь у меня появилось оружие. Уколы закончены, ребра практически здоровы. Можно продолжить очищение нашего бедного мира от ереси. Я редко вспоминал в последнее время данное самому себе прозвище, но теперь слово «ИНКВИЗИТОР» звучало для меня как музыка, как труба или барабан, зовущие армию в бой. Газеты были неправы – никакой я не мститель, я скорее изгоняющий дьявола, изгоняющий ересь.
Но ночью, когда был выключен свет, вся бравада постепенно улетучилась, а страхи вернулись с новой силой. Ведь теперь у меня было оружие, теперь я был готов убивать, и этот момент мог наступить очень скоро, может, даже завтра. Сейчас я не чувствовал себя готовым. Возможно, я так и не смог бы оправиться от тяжелой психологической травмы, полученной с последними убийствами, но Судьба была на моей стороне, она прислала мне сон. Этот сон перевернул все мои представления о Смерти, сильно повлиял на мое отношение к окружающему. Он почти что сделал меня свободным.
Сон
Я сидел в тюремной камере, и через толстые стальные решетки мне был виден охранник. Яркое, ослепительно яркое солнце заливало долину. Я не знал, где нахожусь, не знал, почему я здесь. Складывалось ощущение, что моя камера посреди красивой зеленой долины. Через прутья я видел эту долину и Охранника. Он стоял ко мне спиной, любуясь видом. Двери в моей камере не было, только стены и решетки.
Неожиданно какая-то сила вошла в меня…
Я смотрел на долину и любовался замечательным видом, когда вдруг почувствовал что-то неладное. Земля стала дрожать. О землетрясении мысли даже не было. Я повернулся к пленнику. Он стоял, раскинув руки, и смеялся. Как я понял позднее, сначала затряслась камера, затем затряслась вся планета. Неожиданно земля покрылась трещинами – мир распадался на куски. Бежать было некуда, да и незачем, в душе страха не было, было непонимание.
Стены тюремной камеры разрушились, Узник продолжал стоять, раскинув руки, его хохот пронизывал насквозь. Подо мной разверзлась пропасть. Еще мгновение я удерживался ногами за землю, и все – я полетел вниз. В момент падения мельком, краем глаза я увидел, что узник не стоит на земле, а висит над ней, не меняя позы.
Дальше случилось чудо. Я летел вниз сквозь планету, которая еще несколько секунд назад была единым целым, а теперь она разрушалась прямо вокруг меня. Планета распадалась на мелкие кусочки, которые, в свою очередь, продолжали распадаться на все более мелкие части. Я понял, что это смерть. Страх не приходил, было ощущение чего-то чудесного и интересного. И тут меня не стало…
Точнее, не стало меня в привычном состоянии, не стало моего тела, остались только мои “глаза”. Я мог все видеть, но ничего не ощущал. Передо мной возникла живая картина: планеты, вращающиеся по своим орбитам, галактики – вся вселенная была перед глазами, и в то же время каждая частица, каждый мельчайший метеорит был в поле зрения. Я видел… я видел безумную красоту, я видел устройство вселенной, и я понял его…
Я шел по коридору школы с другом. Меня зовут Артем, сейчас перемена, и есть пара минут отдохнуть от уроков, но неожиданно я увидел Узника. Он проповедовал что-то группе ребят. Он говорил о том, что сможет показать им незабываемые вещи, картины, которые они никогда не смогут забыть. Дети слушали с открытым ртом. Одна чернокожая девчушка лет семи уже согласилась и шла к нему с сияющими глазами. Я знал, что эту красоту стоит увидеть, я знал, что ради такого мгновения и стоит жить, но также я знал, что это смерть…
Два чувства боролись во мне. Остановить Узника или нет? Наконец я не выдержал и подошел поближе. Я уже открыл рот, но тут Узник посмотрел мне в глаза. Я онемел. Между нами “прошел”, а точнее, пролетел в голове небольшой диалог.
– Почему ты хочешь меня остановить? Я хочу показать им правду, я хочу показать им красоту, разве я их обманываю? – голос Узника был уверенным и спокойным.
– Нет, ты их не обманываешь, но ты несешь им смерть. Они уже никогда не станут прежними, их тела разрушатся. Ведь тело слишком тяжелое, оно не дает воспринять сущность, – Мой ответ выглядел слишком жалко, да я и сам понял, насколько я жалок по сравнению с Узником.
Он наш пророк, он покажет людям правду, он даст им знания, пусть даже эти знания окажутся последними для человечества.
И тут я понял, что Охранником был я, и Узником тоже. Я был одновременно в трех лицах. Я понимал сущность происходящего, но не мог выразить ее словами.
И тут я проснулся. Проснулся тот настоящий “Я”, который ходит на работу, читает книги, очищает мир от ереси. Ошеломленный таким сном, я долго лежал в постели, приходя в себя. Вселенная, которую я видел, так и стояла у меня перед глазами, но рассказать кому-то о ней и объяснить все ее устройство я не мог. Теперь я не мог ее воспроизвести даже самому себе. Вероятно, это было на каком-то подсознательном уровне, или нужен был другой настрой души. Тело – это бремя, которое необходимо нести, но сбросить его, побывать в другой реальности возможно только во сне. Только когда пройдешь свой жизненный путь до конца, возможно, тогда откроются великие тайны…
Теперь я не боялся смерти, но все же понимал, что нет смысла ее торопить. У меня появилось ощущение, что я знаю, что будет дальше, но в то же время я знал, что надо сначала взять из этого мира все знания, все умения, все, на что я способен. Нужно помочь этому миру…
Суть сна уложилась в голове сразу и навсегда, ощущение знания устройства вселенной, ее бесконечной силы и гармонии уже не покидало меня. Мне так хотелось снова увидеть планеты, увидеть их движение во вселенной, увидеть саму жизнь вселенной, но моя память не способна была воспроизвести увиденное. Сейчас, как говорится, в здравом уме и доброй памяти, я не мог понять, как можно было видеть сразу всю вселенную и в то же время видеть в ней каждый метеорит, каждую комету – наверное, даже каждую космическую пылинку, которые в бесконечно большом количестве занимают космическое пространство. Все это не укладывалось в мое рациональное мышление. Создавалось ощущение, что Бог дал мне взглянуть на мир Его глазами. Обычный человек не способен на такое. Но главное – я понял, что меня ждет после смерти, я понял, что надо делать, теперь страха для меня не существовало. Страх ушел навсегда, и больше ему ко мне не вернуться.
Я находился под магией сна почти весь день. Особый подъем душевных сил переплескивал через край, на это даже обратили внимание сотрудницы, периодически интересуясь, почему я такой радостный. Приходилось всячески отшучиваться.
Вечером нож просто порхал в моей руке, я не уронил его ни разу. А на следующий день, проверив его на недобитой детской груше, которую вновь пришлось обматывать различным тряпьем, я смог убедиться, что он достаточно надежен и не должен подвести. Но торопиться не хотелось. Ошибки быть не должно. Вспоминая предыдущий бой, мне все время не давала покоя схватка с Максом и бугаями, ведь я же остался без топора. А что, если у меня выбьют нож? Тогда я останусь без оружия, а это грозит невыполненным долгом, если не смертью. Над этим стоило подумать. Класть второй нож в рюкзак было довольно глупо. Серьезно я рассматривал идею со второй ногой: что, если его повесить туда? Но существовала вероятность, что меня схватят за ноги, а тогда я лишусь сразу обоих ножей, поэтому оставался последний вариант – на руке. Сложность этого варианта состояла только в том, что ножны с ножом должны были легко укладываться между запястьем и локтем, ведь рука должна двигаться свободно. Кто знает, что и когда понадобится в бою? Этот вариант показался мне наиболее привлекательным. Но использовать скотч, как я пробовал в самом начале своей деятельности, было глупо, поэтому я решил найти что-нибудь более подходящее. Специальные ножны отыскались в армейском магазине на ВВЦ, а нож опять пришлось поискать, но теперь я был менее привередлив. Главным условием, на которое обращалось внимание, было соотношение рукояти и лезвия: чем лезвие длиннее рукояти, тем лучше, общий-то размер неизменен. Самое смешное, что такой нож я нашел очень быстро (конечно, не в армейском магазине – хватит и того, что я купил там ножны).
Дома, проверяя новый костюм, я понял, что это неудачный вариант: слишком тугие резинки на рукавах, из-за которых доставать нож, находящийся на руке, было очень сложно. Немного помучившись, я просто подрезал мешавшиеся резинки, сделав рукав намного свободнее. Теперь все было готово. Я снова стал тренировать быстроту выхватывания ножа из-под штанины и из рукава. Из рукава оказалось намного быстрее и эффективнее, но на ноге нож был длиннее. Так что действовать предстояло по обстоятельствам: будет много времени – можно достать нож из под штанины, мало – из рукава.
– Если я потренируюсь еще неделю, то уже буду, как фокусник или шулер, достающий из рукавов всякие предметы, – шутливая мысль, как всегда некстати попыталась меня рассмешить.
