Дуги Бримсон - Топ Дог
— Ну а что дальше? — поинтересовался Билли для поддержания разговора. — Собираешься расширяться?
— Естественно, — откликнулся Микки, заводя двигатель при виде двух пацанов, вышедших из паба. — Именно для этого мне и нужны твои ребята.
С такой силой это вообще превратится в увеселительную прогулку.
— Вряд ли это выйдет. Я тебе уже говорил, что мало кто согласится и на разовую работу. А так чтобы регулярно… Не знаю, старик. Мне надо подумать. Это не из того разряда вещей, о которых можно просто так попросить.
Микки протянул руку, взял конверт у двух залезших в машину пацанов и с усмешкой бросил его на колени Билли, прежде чем отъехать от поребрика и двинуться по направлению к их последнему месту назначения в Степни.
— Что это за место? — осведомился Билли, глядя на тускло освещенный бетонный фасад доисторического здания на пустынной улице.
— Нелегальное питейное заведение, — ответил Микки. — Его организовали боснийские беженцы в подвале, когда их отказались обслуживать в местных пабах. Все они ворюги.
Билли лукаво хмыкнул от комичности замечания Микки.
— Что-то твои ребята задерживаются. Микки посмотрел на часы.
— Да, пожалуй. Копаются. Пошли взглянем.
Микки вышел из машины и двинулся через улицу по пятам за оглядывавшимся по сторонам Билли. Он всегда чувствовал себя здесь неуютно и никогда не мог определить, почему именно. Что-то было здесь такое — неприятное, опасное. Даже для него.
— Что это? — спросил Микки, останавливаясь и прислушиваясь.
Билли подошел к нему и тоже прислушался. Из— за отдаленного гула транспорта до них долетел какой-то приглушенный звук.
— Крики. Там где-то драка.
— Твою мать! — разъяренно рявкнул Микки и, схватив свой телефон, набрал номер. Ответа не последовало, и он, запихав его обратно, уставился на здание. Крики стали громче.
— Подожди минутку. — Он бросился к машине, открыл багажник и через мгновение вернулся с двумя бейсбольными битами, вручив одну из них Билли. — Это может понадобиться.
Билли почувствовал, как у него засосало под ложечкой и в кровь начал поступать чистый адреналин. Микки с поразительной скоростью превратился из самоуверенного хлыща в агрессивного бойца. И это было тем ощутимее, что впервые за время их общения Билли почувствовал себя его подчиненным, готовым скорее следовать за Микки, нежели руководить. Он уже много лет не испытывал этого ощущения, и нельзя было сказать, что оно ему нравилось.
— Давай! — гаркнул Микки, бегом устремляясь к лестнице. — Покажем этим сукиным детям!
Билли двинулся следом, инстинктивно помахивая битой, чтобы привыкнуть к ее весу и разогреть мышцы, перейдя на бег, когда Микки без колебаний скатился вниз по ступеням и распахнул дверь, отчего шум выплеснулся на улицу. Неприятные голоса кричали что-то на иностранном языке, поразившем Билли своей откровенной кровожадностью.
А потом, еще до того, как он оказался в ярко освещенном помещении, крики заглушила ругань на англосаксонском наречии. Агрессивные гортанные звуки чужого языка начали перемежаться звоном разлетающегося стекла и глухими ударами деревянной биты.
Билли притормозил и крепко сжал биту обеими руками, оглядываясь по сторонам в ожидании нападения, которого так и не последовало. Так как, несмотря на свое численное преимущество, темноволосые выходцы из Восточной Европы, двумя минутами ранее избивавшие пацанов Микки, теперь жались к стенам, когда перед ними, круша все на своем пути, появился он сам.
— Барри? Дэйв? — крикнул Микки. — Где вы?
Раздавшиеся за их спинами звуки заставили их обернуться, и они увидели, как в дальнем конце помещения поднимается на ноги один из пацанов, помогая другому. При виде того, насколько крепко им досталось, Билли внутренне улыбнулся. Особенно пострадал темноглазый тип, с которым он встречался в «Святом Георгии».
— Пошли, — хмуро бросил Микки и, качая головой, повернулся спиной к бармену.
Когда его ребята, ковыляя, вышли из помещения, он подошел к стойке и со всей силы вмазал тому по физиономии. Нос хрустнул, и бармен отлетел к стене. Но Микки не дал ему упасть — он одним махом перелетел через стойку и схватил его за горло, отпустив лишь тогда, когда удостоверился, что преподанный им урок усвоен. Билли окинул взглядом перепуганных посетителей, когда Микки нанес бармену еще один удар. С мгновение он смотрел на неподвижное тело, потом опустошил ящик кассы, снова перепрыгнул через стойку и, не оглядываясь, вышел на улицу. Билли последовал за ним как перепуганная левретка.
— Что там у вас случилось? — рявкнул Микки, отъезжая от бара.
— Эти суки набросились на нас, едва мы переступили порог, — простонал Дэйв, который был повыше. — У нас не было ни малейшего шанса.
— Черт! Эти суки порезали меня! — выдохнул Барри. — Я весь в крови, как свинья.
— Тогда не запачкай мне обивку! — прорычал Микки. — Я не намерен потом объясняться. Сильно порезали? Ты там не взглянешь, Билли?
Билли повернулся и устремил взгляд на Барри. В машине было темно, но когда тот поднял рубашку, он отчетливо разглядел ножевую рану.
— Ничего страшного. Но швы надо бы наложить.
Микки кивнул.
— Где ближайшая больница?
— В Лондоне, в Уайтчепел, — ответил Билли. — Хотя не знаю, есть ли там травматологическое отделение.
— Годится, — сказал Микки. — Если нет, они подскажут, куда обратиться.
Он посмотрел в зеркальце на второго типа.
— А как ты, Дэйв?
— Жить буду. Несколько ссадин, но у меня, слава Богу, было с собой перо. Так что кое-кто от меня получил.
Билли покачал головой и, повернувшись, увидел, что Микки смотрит на него, широко улыбаясь.
— Видишь. Я же говорил тебе, что это очень интересно. Надо только подождать.
Забросив Барри в больницу, Микки завез Дэйва, после чего вместе с Билли направился к «Святому Георгию», чтобы выпить долгожданную пинту и забрать «рейндж-ровер».
— Знаешь, старик, — заметил Билли, опускаясь на скамейку. — Я потрясен. Когда мы были моложе, я всегда считал тебя балбесом. Но сегодня ты меня здорово напугал. А уж их-то!
Микки глотнул пива и пожал плечами.
— Тюремная жизнь. Она воспитывает. Ты сидел?
Билли покачал головой.
— Не довелось. Впрочем, я не особо стремлюсь туда.
— Разумно, — с легкой улыбкой заметил Микки. — Что бы тебе ни рассказывали, это сущий кошмар. Каждый день приходится сражаться — с тюремщиками, со временем, с другими заключенными. Скажу честно, мне довелось там познакомиться с несколькими хорошими парнями, но и подлецов я там повидал немало.
— Можно подумать, что ты сам ангел, — рассмеялся Билли.
— Нет. Но там я понял одну вещь: для того чтобы выжить, надо делать то, что ты должен. И надо всегда предвидеть последствия. Вот например сегодня — я вошел туда, бряцая оружием, но я знал, что они отступят и не станут вызывать полицию.
— Откуда ты это знал? — поинтересовался Билли.
Микки рассмеялся и закурил еще одну самокрутку.
— А ты сам подумай. Большинство людей, которые туда ходят, нелегальные иммигранты, поэтому меньше всего они хотят сталкиваться с законом. Но не менее важно, что там, откуда они приехали, с ними обращались как с последним дерьмом. И так продолжалось в течение многих лет. Они привыкли к рабству, и стоит только на них наехать, как они тут же отступают. Это же быдло.
Билли посмотрел на него и передернул плечами. Ему вдруг стало очень неуютно в присутствии Микки.
— Знаешь, старик, мне пора, — произнес он, бросая взгляд на часы, — Созвонимся в конце недели, о'кей? Обсудим дела.
Во всех окнах его дома, как всегда, горел свет, но Билли впервые не обратил на это внимания. Вместо этого он пытался избавиться от воспоминаний о прошедшем вечере. Так как на самом деле он не получил от него никакого удовольствия. Играть вторую скрипку при ком-то другом было не слишком-то приятно, не говоря уже о том, что он не любил чувствовать себя пешкой. К тому же его встревожило кое-что из сказанного Микки. Или, скорее, не то, что им было сказано, а то, как это было сделано. Одно дело назвать людей быдлом, и совсем другое вложить в это слово столько яда, сколько вкладывал Микки. Билли еще мог бы это понять, если бы это было связано с футболом, и они сидели в пабе, битком набитом ребятами из «Челси» или «Милволла». Они действительно были быдлом. Но там, где они были сегодня, собирались обыкновенные люди, пытающиеся жить тихо и мирно. Ладно, кое-кто из них решил дать сдачи, но разве они заслуживали того, чтобы их так отделали? Тем более из-за каких-то ста пятидесяти фунтов.
Вздохнув, он завел двигатель и свернул на подъездную дорожку к дому. Возможно, Хок был прав относительно всего этого. Одно дело было брать у Микки деньги и совсем другое участвовать в их выбивании.
Ян Миррен честно прожил всю свою жизнь. Положив руку на сердце он мог сказать, что никогда и ни в каком виде не преступал закон, если не считать редких нарушений правил уличного движения.
