Лорел Гамильтон - Смертельный танец

Я обернулась на Ричарда.

Пока. Если я тебя поцелую на прощание, у тебя опять помада размажется.

На тебе и без того достаточно помады, Ричард, – сказал Жан-Клод, и я впервые за вечер услышала горячую нотку ревности.

Ричард сделал два шага вперед, и напряжение в комнате взлетело до потолка.

Я могу снова ее поцеловать, если это тебя обрадует.

Прекратите оба, – сказала я.

Как вам угодно, – сказал Жан-Клод. – Она моя на весь вечер, и я могу себе позволить быть щедрым.

Руки Ричарда сжались в кулаки, первые струйки силы потекли в комнату.

Я ухожу, – сказала я и пошла к выходу, не оборачиваясь. Жан-Клод успел меня догнать еще до двери. Он взялся за ручку, но потом выпустил, предоставляя взяться мне.

Я все время забываю ваше предубеждение насчет дверей, – улыбнулся он.

А я нет, – тихо сказал Ричард.

Я обернулась. Ричард стоял в джинсах, в облегающей футболке, с волнистой массой спутанных волос. Если бы я сейчас не уходила, мы бы сели, обнявшись, на диван и стали смотреть один из его любимых фильмов. У нас уже появлялись общие любимые фильмы, песни, пословицы. Может быть, прошлись бы при луне. Он ночью видел почти так же хорошо, как я. Может быть, потом мы бы вернулись к тому, что прервали перед собранием.

Жан-Клод переплел свои пальцы с моими, привлекая мое внимание. Я глядела в эти глаза, синие-синие, как небо перед грозой, как морская гладь, под которой лежат камни. Можно было потрогать эти три бусины и проверить, такие ли они древние. Мой взгляд ушел вниз, к бледному овалу груди. Я знала, что крестообразный шрам на ощупь гладкий и бугристый. Я смотрела на Жан-Клода, и у меня дыхание перехватывало. Он был дьявольски красив. Неужто всегда мое тело будет тянуть к нему, как подсолнух к свету? Может быть, но сейчас, стоя рядом и держась за руки, я поняла, что этого мало.

У нас с Жан-Клодом мог бы быть блестящий роман, но жизнь я себе представляла только с Ричардом. Любви одной – хватит? Если даже Ричард сможет убить ради того, чтобы остаться в живых, как ему будет мой счет трупов? Жан-Клод принимал меня с потрохами и с пистолетом, но я не принимала его. То, что мы оба смотрим на мир через черные очки, не значит, что мне это нравится.

Я вздохнула, и это не был счастливый вздох. Если сейчас я последний раз вижу Ричарда, мне надо было стиснуть его в объятиях и поцеловать так, чтобы он запомнил навеки, но я не могла. Держа за руку Жан-Клода – не могла. Это было бы жестоко по отношению ко всем нам.

Пока, Ричард, – сказала я.

Будь осторожна. – Очень одиноко прозвучал его голос.

Вы с Луи сегодня вечером собирались в кино? – спросила я.

Он кивнул:

Луи скоро придет.

Ну и хорошо. – Я открыла рот еще что-то сказать, но промолчала. Я уходила с Жан-Клодом, и никакие слова этого изменить не могли.

Я тебя подожду, – сказал Ричард.

Лучше бы не надо.

Я знаю.

Я вышла – чуть быстрее, чем надо, – к ожидающему лимузину. Он был белый.

Ну, какой шик и блеск! – сказала я.

Я решил, что черный будет слишком похож на катафалк, – ответил Жан-Клод.

Эдуард тоже вышел и закрыл за нами дверь.

Я буду на месте, когда буду тебе нужен, Анита.

Посмотрев ему в глаза, я ответила:

Это я знаю.

Он еле заметно улыбнулся.

Но ты на всякий случай оглядывайся, что у тебя за спиной.

Это я всегда делаю, – улыбнулась я.

Он глянул на вампира, стоящего возле открытой дверцы лимузина.

Не так хорошо, как я раньше думал.

И Эдуард ушел в темноту к своей машине раньше, чем у меня мог сложиться ответ. Но он был прав. В конце концов, монстры меня зацапали. Соблазнить меня – это почти так же хорошо, как убить. Или изувечить.

14

Название клуба «Данс макабр» горело красными неоновыми буквами почти восемь футов высотой. Они были выгнуты и наклонены под углом, будто их только что написала чья-то гигантская рука. Располагался клуб в здании старой пивоварни в Приречье, в здании заброшенном и пустующем многие годы. Единственная была соринка в глазу среди безупречно шикарных ресторанов, баров и дансингов, владельцами которых были в основном вампиры. Приречье еще называли Округ или Площадь Крови – последнее не произносилось вслух в приличной вампирской компании. Это прозвище им не нравилось – кто знает почему?

Толпа выплескивалась с тротуаров на проезжую часть, становясь все гуще, пока лимузин не был остановлен просто людской массой. Настолько плотной, что я даже заметила полисмена в форме, который пытался заставить людей пропустить машины. Я выглянула через тонированное стекло. А убийца – здесь? Среди этих хорошо одетых и в хорошем настроении людей, ждет момента, чтобы меня убить?

Я открыла сумочку и достала «сикамп».

Жан-Клод глянул на пистолет:

Нервничаете, ma petite?

Да.

Он поглядел на меня, склонив голову набок:

Да, вы действительно нервничаете. Почему один человек-убийца нервирует вас сильнее, чем все противоестественные создания, с которыми вы имели дело?

Все остальные, кто хотел меня убить, хотели сделать это по личным причинам. А этот хочет меня убить, потому что для него это бизнес. Просто бизнес.

Но почему же это пугает вас сильнее? Вы же будете одинаково мертвы, каковы бы ни были мотивы убийцы?

Ну спасибо.

Он коснулся моей руки, сжимающей пистолет.

Я же просто пытаюсь понять, ma petite, вот и все.

Не знаю, почему это меня тревожит, – сказала я. – Тревожит – и все. Я хочу, чтобы у врага было лицо. Если тебя кто-то убьет, это не должно быть просто ради денег.

То есть заказное убийство оскорбляет вашу моральную чувствительность? – спросил Жан-Клод. Голос его был вкрадчив, вежлив, даже чуть слишком, будто он смеется про себя.

Да, черт побери!

И вы при этом дружите с Эдуардом.

Я никогда не считала себя последовательной, Жан-Клод.

Вы – самый последовательный человек, которого я только знаю, ma petite.

Ничего себе последовательность – встречаться с двумя мужчинами!

Вы считаете, что невозможность выбора между нами делает вас легкомысленной?

При этих словах он чуть наклонился ко мне, погладив рукав моего жакета.

Беда была в том, что я почти уже выбрала. Почти ему сказала, но все же не сказала. Во-первых, я не на сто процентов была уверена. Во-вторых, Жан-Клод заставил меня с ним встречаться угрозой. Встречаться, а то он убьет Ричарда. Он хотел иметь шанс отбить меня у Ричарда, то есть встречаться по-настоящему. Как сформулировал он сам, «если Ричарду можно вас целовать, а мне нет, то это нечестно». Предполагалось, что, если я выберу Ричарда, Жан-Клод отойдет в сторону. Я думаю, он был достаточно эгоцентричен, чтобы именно это и иметь в виду. Мастер города не может себе представить, что кто-то не будет им в конце концов покорен. Тем более женщина, имеющая доступ к его прекрасному телу. Он все предлагал этот доступ, я все отказывалась. Если я окончательно выберу Ричарда, он действительно отойдет с поклоном или устроит кровавую баню?

Я смотрела в его темно-синие глаза и не знала. Мы были знакомы много лет, встречались много месяцев, но он был для меня загадкой. Я просто не знала, что он сделает. И не хотела нажимать эту кнопку – пока что.

О чем вы так серьезно думаете, ma petite? Только не говорите, что о наемном убийце, я вам не поверю.

Я не знала, что сказать, и потому покачала головой.

Его рука скользнула по моим плечам, он меня обнял. От такой близости его тела что-то затрепетало в животе. Он наклонился, будто хотел меня поцеловать, и я его остановила, упершись тыльной стороной ладони ему в грудь. Поскольку я теперь касалась его кожи, это вряд ли улучшило ситуацию.

Вы себя прилично вели всю дорогу, что случилось теперь?

Я просто хочу успокоить вас, ma petite.

Ага, как же.

Он другой рукой обнял меня за талию и повернул к себе. Пистолет был у меня в руке, но казался как-то неуместным. Стрелять в Жан-Клода я не собиралась, и убийца не войдет в запертую дверцу. Такие действия в толпе, да еще и с копами-регулировщиками, были бы скорее наглыми, чем профессиональными.

Я завела руку ему за спину, все еще держа пистолет.

Если вы меня поцелуете, мне снова придется губы мазать.

Он наклонился очень близко и шепнул прямо над моими губами:

Это не обязательно.

И поцеловал меня в щеку, провел губами между щекой и подбородком, к шее.

Я легонько ткнула стволом ему в лицо, отодвигая его туда, где мне видно, что он делает. Глаза у него стали бездонно-синие.

Шею не трогать, – сказала я, и вполне всерьез.

Только однажды я согласилась дать ему кровь, и это было, когда он умирал. А вообще я телесными жидкостями с Мастером города не обмениваюсь.

Он потерся щекой о ствол:

У меня на уме было нечто более низкое.

И он опустил голову к моей ключице, вылизывая кожу. Я на миг подумала, насколько низко он собирается зайти, потом оттолкнула его.

Да нет, вряд ли, – сказала я наполовину со смехом.

Вам теперь лучше, ma petite?

Я глядела на него секунду, потом рассмеялась. Мне действительно стало лучше.