Лиза Гарднер - Исчезновение
Он присел на краешек стула, и в его голосе послышалась дрожь, которую он никак не мог унять.
— Вы не следуете инструкциям, — произнес голос в трубке.
— Я хочу заплатить выкуп, — твердо сказал Куинси. Нужно уговаривать, а не бросать вызов. Умилостивить, а потом заставить. — Я очень хочу сделать так, как вы велите. Но банк отказывается сразу выдать мне такую сумму. Есть определенные правила…
— Вы лжете.
— Я был в банке и…
— Вы лжете! — Незнакомец заметно повысил голос.
Куинси остановился на половине фразы и тяжело задышал. Они допустили ошибку. Похититель что-то знает — видимо, он располагал большей информацией, нежели они предполагали.
— Вы не были в банке, — сказал похититель.
Кинкейд яростно зажестикулировал, делая вид, будто держит телефонную трубку. Нужно сказать, что он звонил в банк? Куинси покачал головой. Слишком много неизвестных. Может быть, похититель следил за банком. Или у него есть свой человек среди сотрудников, или, еще хуже, он сам там работает. Они не последовали его указаниям и теперь расплачиваются за это.
— У меня есть деньги, — сказал Куинси. — Дома. Сейчас не время обсуждать, где именно я их взял.
Намек сработал. Послышался смех — с металлическим призвуком.
— Я думал, этого будет достаточно, — быстро продолжил Куинси. — Я мог бы заплатить вам без свидетелей. Но когда я пересчитал деньги, выяснилось, что их не хватает. Я побоялся, что, если я приеду с половиной суммы, вы рассердитесь. Я не хочу, чтобы вы сердились.
— Вы подключили полицию.
— Я этого не делал. Полицию вызвал редактор «Дейли сан», когда получил ваше письмо. Потом полиция приехала ко мне. Я пытаюсь с вами договориться. Я готов сделать так, как вы просите.
— Почему?
Этот вопрос испугал Куинси, заставил его на секунду ослабить внимание.
— Рэйни — моя жена, — ответил он.
— Вы ее бросили.
Он не смог найти ответа. Откуда ему это известно? Или это уловка Рэйни? «В моем похищении не будет никакого проку, у меня нет никого, кроме мужа, но он меня бросил и, конечно, не захочет платить».
А может, похититель вовсе не посторонний человек? Может, это коллега или даже друг? У Куинси возникло неприятное подозрение. И это ему совсем не понравилось.
— Вы любите свою жену? — спросил механический голос.
Куинси закрыл глаза. Нехороший вопрос. Он чувствовал, что за этими словами стоит угроза, предвестие грядущей беды.
— Рэйни всегда была замечательной женой, — тихо ответил он. — Мы подумывали о том, чтобы усыновить ребенка. Она активно занималась общественной деятельностью. Собирала деньги на памятник маленькой девочке из Астории, которую убили этим летом. Наверное, вы об этом слышали.
Но Эн-Эс не заглотил наживку.
— Она обо всех заботится, — с издевкой произнес он. — Какое сострадание! Это делает честь ее полу.
— Вы сказали, что вы не чудовище. Наверное, такие вещи имеют для вас значение. Можно мне поговорить с Рэйни? Дайте ей трубку. Докажите, что вы тоже готовы к сотрудничеству.
— Вы не заплатили.
— У меня есть деньги…
— Этого мало.
— Я найду десять тысяч…
— Этого мало. Вы не подчинились и должны быть наказаны. Я человек слова. — Эн-Эс собирался отключиться.
— Подождите! — крикнул Куинси. — Дайте трубку Рэйни. Позвольте мне поговорить с ней. Если я пойму, что с ней все в порядке, то привезу вам больше денег. У меня есть счет в банке. Я люблю свою жену. Я готов заплатить выкуп!
— Любви не существует, — произнес Эн-Эс. — До свидания.
Звук пропал.
— Дьявол! — Куинси запустил мобильник через всю комнату, но ему показалось этого мало. Он схватил металлический складной стул и занес его над головой. Мак поймал его за левую руку, Кинкейд повис на правой. Куинси боролся с ними обоими. Он устал и замерз, перемазался в грязи и коровьем дерьме. Ужасный голос по-прежнему звучал в его ушах. Куинси чувствовал, как по его лицу текут слезы.
Он не справился. Задал слишком мало вопросов, вообще ничего не сделал. Ему следовало привезти деньги или хотя бы их часть, если уж таков был план. Нужно было проявить простую предусмотрительность — на тот случай, если кто-нибудь спросит, но ведь он был слишком занят спорами с Кинкейдом и собственным расследованием. Он слишком часто повторял себе: какой ты умный, Куинси, ты сделал первые шаги.
Он сглупил, и теперь Рэйни будет страдать. Она узнает, что он не справился. Она как никто другой способна понять, что это значит, когда преступник приближается к тебе с ножом.
Мак и Кинкейд повалили Куинси на пол. Он коснулся щекой прохладных досок, но едва почувствовал это — как и то, что двое мужчин навалились на него всей тяжестью, пытаясь удержать.
— Вызовите службу спасения! — крикнул Кинкейд. — Врача, живо!
Идиот, подумал Куинси. Помощь нужна только Рэйни.
А потом весь мир заволокло чернотой.
Вторник, 17.43
Кимберли ехала мимо ярмарочной площади, направляясь к департаменту защиты дикой природы, когда увидела «скорую помощь», которая выезжала с парковки. Она нажала на тормоз и выскочила из машины, прежде чем та успела остановиться. Слева, у больших металлических дверей, слонялась целая толпа полицейских. Кимберли протиснулась внутрь, ища Мака, отца или Рэйни.
— Что случилось, что случилось?
Мак заметил ее первым. Он быстро подошел и обнял, не сказав ни слова.
— Папа? Папа? Папа?!
— Ну-ну. Дыши глубже. Соберись. Успокойся.
Она не могла успокоиться. Ее отец лежал на полу, укрытый одеялом, мертвенно-бледный и очень прямой, а над ним склонился пожилой мужчина в темном костюме и со стетоскопом в руках. Этого не должно было случиться. Господи, она же оставила его буквально на минуту!
— Что произошло? — Ее резкий голос прокатился по всему помещению. Мак прикрыл ей рот ладонью и крепко прижал к груди, как будто его присутствие могло что-нибудь исправить.
— Детка, детка, все не так плохо, как кажется. У твоего отца сердечный приступ. Кинкейд позвонил в «Скорую помощь», а Шелли Аткинс прислала врача. Видишь, его осматривают.
— Но «скорая» только что уехала. Если у него сердечный приступ, разве его не должны были отправить в больницу? Что это значит?
— Он отказался ехать.
— Убью сукина сына!
— Успокойся. — Мак одной рукой поглаживал ее плечо, а другой по-прежнему крепко обнимал за талию. Кимберли поняла, что вся дрожит — трясется как осиновый лист. Если бы Мак ее не держал, она бы упала.
— Ему позвонили, — шепнул он; эти слова были предназначены только для ее ушей. — Позвонил похититель. Дела пошли не слишком хорошо. Эн-Эс намекнул, что, раз мы отказались выполнить его требования, он отыграется на Рэйни.
— Нет!
— Твой отец… переволновался. Когда мы попытались его успокоить, он словно с цепи сорвался, честное слово.
— Как он себя чувствует? — испуганно спросила Кимберли.
— Не знаю, детка. Я не врач. Но, судя по всему, твоему отцу нужен отдых.
Она кивнула, уткнувшись ему в грудь. Она обнимала Мака так же крепко, как и он ее, не в состоянии смириться с тем, что ее отец неподвижно лежит на земле.
— Он еще никогда не выглядел таким старым, — шепнула Кимберли.
— Понимаю.
— Они с Рэйни собирались уйти на покой и усыновить ребенка. Я всегда думала, что у него еще целая жизнь впереди.
— Понимаю, малыш.
— Ох, Мак, — выдохнула Кимберли. — Бедный папа… Бедная Рэйни…
Вторник, 18.04
Врач наконец закончил осмотр. По его требованию Мак подогнал машину. Вместе с Кинкейдом они помогли Куинси забраться внутрь и усадили его на заднее сиденье, где он мог устроиться поудобнее. Кимберли дважды пыталась прорваться к нему, но Мак не пускал.
— Сначала поговори с врачом, — настойчиво советовал он.
— Ты просто боишься, что я на него наору.
— Ты и так на него наорешь. Но сначала поговори с врачом.
Доктор был готов с ней побеседовать; Кимберли и в самом деле хотелось на кого-нибудь наорать.
— Это был сердечный приступ? — спросила она.
— Давление повышено, пульс учащенный, — сообщил врач. — И это наводит меня на мысль о том, что возможность приступа не исключена. Нужно тем не менее провести ряд исследований, прежде чем делать выводы.
— Так проведите!
— Ваш отец должен отправиться в больницу.
Кимберли прищурилась:
— Он по-прежнему отказывается ехать?
— Ваш отец полагает, что он всего лишь переволновался, — и это, судя по всему, не исключено.
— Кто здесь врач, вы или мой отец?
— Вашего отца очень трудно переубедить.
— Кто-нибудь мне поможет? Если у него нет с собой пистолета — значит, я единственный член нашей семьи, у которого есть оружие. Следовательно, полагаю, мне удастся настоять на своем.
