Дэниел Силва - Англичанка
— Будем надеяться, что финал этой операции будет отличаться от финала прошлой, — сказал он с напускным весельем.
— Будем, — согласился Габриель и направился в дом.
23
Даунинг-стрит, дом 10
Джереми Фэллон ждал их в фойе. Он протянул Габриелю теплую, влажную ладошку и без слов проводил его в Белую гостиную. На этот раз в комнате было пусто. Габриель, не дожидаясь приглашения, опустился на диван, а Фэллон достал из кармана ключи от арендованного автомобиля.
— Седан «пассат», как вы и просили. Вернете в целости и сохранности — заслужите мою бесконечную благодарность. Мое благосостояние не столь велико, как у премьер-министра.
Фэллон вяло усмехнулся собственной шутке. Было видно, что улыбается он нечасто: зубы он имел, как у барракуды. Фэллон вручил Габриелю ключи и парковочный талон.
— Автомобиль ждет вас на стоянке, на станции Виктория. Вход с…
— …Экклстон-стрит.
— Простите, — искренне извинился Фэллон. — Порой я забываю, с кем имею дело.
— Зато я — нет.
Фэллон промолчал.
— Какого цвета машина? — спросил Габриель.
— «Айленд-Грэй».
— Что еще за «Айленд-Грэй»?
— Должно быть, там ужасно мрачно, поскольку машина довольно темного цвета.
— А деньги?
— В багажнике, упакованы в два чемодана, как и просили вымогатели.
— Долго они там лежат?
— С раннего утра. Я сам их туда поместил.
— Надеюсь, машина еще на месте.
— Вы за нее беспокоитесь или за деньги?
— За то и за другое.
— Это что, шутка такая?
— Нет, — сказал Габриель.
Фэллон нахмурился и, опустившись на диван напротив Габриеля, принялся изучать свои ногти, от которых, к слову, мало что осталось.
— Должен извиниться за свое вчерашнее поведение, — произнес немного погодя Фэллон. — Я действовал, как мне казалось, в интересах премьер-министра.
— Как и я.
Фэллон растерялся. Как и любой человек у власти, он не привык, когда с ним говорят откровенно.
— Грэм Сеймур предупредил, что порой вы бываете излишне прямолинейны.
— Только если на кону жизнь человека, — ответил Габриель. — Как только я сяду за руль предоставленной вами машины, моя жизнь окажется под угрозой. Значит, все решения принимать мне.
— Думаю, не надо напоминать, что дело надо уладить как можно тише и незаметнее.
— Не надо. В противном случае за все расплачиваться будет премьер-министр.
Фэллон не ответил. Только молча взглянул на часы: было 11:40. Оставалось двадцать минут до звонка похитителей. Фэллон поднялся на ноги с таким видом, будто толком не спал много дней подряд.
— Премьер-министр у себя в кабинете, у него встреча с министром иностранных дел. Я должен присоединиться к ним через несколько минут. После встречи я приведу премьер-министра сюда, к звонку.
— Что обсуждают на встрече?
— Политику Великобритании относительно арабо-израильского конфликта.
— Не забывайте, кому отвозить деньги.
Фэллон еще раз обнажил в улыбке страшные зубы и устало направился к двери.
— Вы знали? — спросил Габриель.
Фэллон медленно обернулся.
— Знал о чем?
— Об интрижке Ланкастера и Мадлен.
Помедлив в нерешительности, Фэллон наконец ответил:
— Нет, не знал. Если честно, я и представить себе не мог, что он вот так поставит под угрозу плоды наших многолетних трудов. Ирония еще и в том, что именно я их и познакомил.
— Зачем?
— Мадлен была неотъемлемой частью нашей политической операции. А еще она необычайно умна и способна, ее ждало блестящее будущее.
Однако… почему это Фэллон заговорил о Мадлен в прошедшем времени? Он и сам это заметил и поспешил оговориться:
— Я немного не то хотел сказать.
— Да? Что же вы имели в виду?
— Сам не знаю… — Это были три слова, которые Фэллон никогда не спешил произносить. — Вряд ли Мадлен останется прежней после всего пережитого.
— Люди куда гибче, чем вы себе представляете, особенно женщины. Если ей оказать должную помощь, довольно скоро она вернется к нормальной жизни. Однако в одном вы правы: прежним человеком ей уже не стать.
Фэллон взялся за ручку двери.
— Вам еще что-нибудь нужно? — спросил он, обернувшись.
— Заменитель сна.
— Как вам его подать?
— С молоком, без сахара.
Выйдя, Фэллон аккуратно притворил за собой дверь. Тогда Габриель встал и подошел к картине Тёрнера. Взявшись одной рукой за подбородок, он немного склонил голову набок и стал рассматривать полотно. Было 11:47, оставалось тринадцать минут до звонка.
***Фэллон вернулся почти ровно в полдень, в компании Джона Ланкастера. Габриель заметил в премьер-министре разительную перемену: это был уже не тот политик, который с экранов телевизоров обещал починить изношенное полотно британского общества. Вместо него Габриель увидел человека, чьи жизнь и карьера оказались под угрозой неминуемого разоблачения, самого аппетитного скандала за всю историю Англии. Казалось, еще немного — и Ланкастер сам во всем сознается общественности.
— Вы точно хотите присутствовать? — спросил Габриель, пожимая Ланкастеру руку.
— Почему нет?
— Вам может не понравиться то, что вы услышите.
Ланкастер присел на диван, всем своим видом давая понять: никуда не уйдет. Фэллон тем временем достал из кармана сотовый и положил его на кофейный столик. Габриель быстро вынул из него аккумулятор и сфотографировал серийный номер мобильника на камеру своего «блэкберри».
— Зачем это вам? — спросил Ланкастер.
— Позже вымогатели велят мне выбросить телефон в недоступном месте.
— Тогда для чего снимок?
— Для подстраховки.
Габриель убрал коммуникатор в карман куртки и снова включил сотовый вымогателей. Было 11:57, оставалось только ждать, а ждать Габриель умел. В ожиданиях он — по собственным подсчетам — провел около половины жизни: он ждал самолет или поезд, он ждал информаторов, ждал рассвета после ночи убийства, ждал, когда врачи скажут, будет его жена жить или умрет. Своим безмятежным настроем он думал успокоить Ланкастера, однако эффект оказался совершенно противоположным. Премьер-министр, не мигая, смотрел на дисплей мобильника. В 12:03 вымогатели все еще не позвонили.
— Какого дьявола? — в отчаянии спросил он. — Чего они тянут?
— Играют на ваших нервах.
— У них чертовски хорошо получается.
— Поэтому говорить с ними буду я.
Прошла еще минута тягостного ожидания, и наконец, в 12:05, телефон зазвонил. Вибрируя, сотовый пополз к краю столика; Габриель перехватил его и взглянул на определившийся номер. Как он и ожидал, звонили с нового телефона. Тогда Габриель открыл крышку «раскладушки» и как можно спокойнее произнес:
— Чем могу помочь?
Повисла пауза, и Габриель услышал, как кто-то набирает текст на клавиатуре компьютера. Потом механический голос произнес:
— Кто говорит?
— Сам знаешь кто, — ответил Габриель. — Давай к делу. Меня супруга заждалась. Я хочу побыстрее со всем разобраться.
Еще пауза, шелест клавиш. Затем компьютерный голос спросил:
— Деньги у тебя?
— Они прямо передо мной: десять миллионов евро. Немеченые, номера вразнобой, без маячков и пакетов с чернилами. Все как ты заказывал. Надеюсь, ты уже подыскал банк, отмывающий деньги? Он тебе пригодится.
Габриель мельком глянул на Ланкастера — тот кусал щеку изнутри. У Фэллона будто остановилось дыхание.
— Готов принять инструкции? — спросил голос.
— Давно уже, — ответил Габриель.
— Есть чем записать?
— Говори, — поторопил вымогателя Габриель.
— Ты в Лондоне?
— Да.
— Машина есть?
— Разумеется.
— В четыре сорок садись на паром из Дувра в Кале. Через сорок минут после отправления брось этот сотовый за борт. В Кале иди в парк на улице Ришелье. Знаешь, где это?
— Да, знаю.
— В северо-восточном углу стоит мусорный бак. Под днищем — новый сотовый. Забери его и садись в машину. Мы позвоним и скажем, куда следовать дальше.
— Еще что-нибудь?
— Приезжай один, без прикрытия, без полиции. Не пропусти паром — иначе девка умрет.
— У тебя все?
Повисла тишина: в трубке не было слышно ничего, ни шелеста клавиш, ни голоса.
— Молчание — знак согласия, — произнес Габриель. — А теперь слушай внимательно, повторять не буду: настал твой звездный час. Ты потрудился, и результат уже на горизонте. Смотри не сглупи и не облажайся. Мне самому выгодно вернуть девчонку живой и здоровой. Для меня это тоже работа, давай обстряпаем все как джентльмены.
— Никакой полиции, — через секунду напомнил голос.
— Никакой, — эхом повторил Габриель. — И напоследок: навредишь Мадлен или мне, и мои коллеги узнают, кто ты на самом деле, потом выследят и убьют. Ясно?
