Домохозяйка (ЛП) - МакФадден Фрида
Эндрю не смеется моей шутке.
— Не занимайся самоуничижением, Милли. Ты уже много месяцев работаешь у нас, у тебя безукоризненная рабочая этика и ты, без сомнения, умна. Я не понимаю даже, почему ты согласилась на эту работу, хотя, конечно, нам повезло иметь тебя у нас в доме. Неужели у тебя нет никаких карьерных амбиций?
Я тереблю салфетку, избегая смотреть ему в глаза. Он же ничегошеньки обо мне не знает! Если бы знал, то все понял бы.
— Не хочу говорить об этом.
Он секунду колеблется, затем кивает, уважая мое пожелание.
— Хорошо. В любом случае, я рад, что ты вышла в город сегодня вечером.
Я поднимаю взгляд — его карие глаза смотрят на меня не отрываясь.
— Я тоже.
Кажется, он хочет сказать что-то еще, но в этот момент звонит его телефон. Эндрю вынимает его из кармана и смотрит на экран, а я делаю еще один глоток вина. Оно так великолепно, что хочется выдуть его залпом. Но нет, так не годится.
— Нина звонит, — произносит Эндрю. Может, это мне лишь кажется, но на его лице страдание. — Мне лучше ответить.
Я не могу различить слов Нины, но ее резкий голос слышен через стол. Кажется, она чем-то раздражена. Эндрю держит телефон на расстоянии сантиметра от уха, морщась при каждом ее слове.
— Нина, — говорит Эндрю. — Слушай, это… да, я не стану… Нина, расслабься! — Он поджимает губы. — Я не могу говорить об этом сейчас. Увидимся завтра, когда ты вернешься домой, окей?
Эндрю нажимает на кнопку отбоя и с силой грохает телефон о стол. Затем хватает свой бокал и одним глотком выпивает половину.
— Все хорошо? — спрашиваю.
— Да. — Он прижимает кончики пальцев к вискам. — Я только… Я люблю Нину, но иногда задаюсь вопросом, как так получилось, что наш брак превратился… вот в это. Наше общение на девяносто процентов состоит из ее крика на меня.
Не знаю, что на это сказать.
— Я… мне очень жаль. Если тебя утешит, что и мое общение с ней на девяносто процентов состоит из ее крика.
Кончики его губ подергиваются:
— Значит, у нас с тобой есть что-то общее.
— Э… А раньше она была другой?
— Совсем другой. — Он опять хватает бокал и осушает его до конца. — Когда мы встретились, она была матерью-одиночкой, работающей на двух работах. Жизнь у нее была тяжелая. Я восхищался ею. Сила ее духа — вот что притягивало меня к ней. А сейчас… Она только тем и занята, что ноет и жалуется. Работать она не хочет. Избаловала Сесилию до крайности. А самое худшее, что…
— Что?
Он берет бутылку и наполняет свой бокал. Проводит пальцем по ободку.
— Ничего. Забудь. Не надо мне было… — Он окидывает ресторан взглядом. — Куда запропастился наш официант?
Я умираю от желания узнать, что хотел доверить мне Эндрю. Но тут к нам подбегает официант, ожидающий получить огромные чаевые со столь дорогого ужина. По всей видимости, он упустил свой шанс.
Эндрю делает заказ для нас обоих, как мы и условились. Я даже не спрашиваю, что он заказал — пусть это станет сюрпризом. Все равно, блюдо, я уверена, будет восхитительным. На меня также производит большое впечатление французское произношение моего спутника. Мне всегда хотелось выучить какой-нибудь иностранный язык. Но, наверное, для меня уже поздно.
— Надеюсь, тебе понравится мой заказ, — произносит Эндрю почти застенчиво.
— Конечно понравится! — улыбаюсь я. — У тебя отличный вкус. Посмотри хотя бы на свой дом. Или это Нина все устроила?
Он отпивает из бокала.
— Нет, дом принадлежит мне, и дизайнерские работы были выполнены еще до того, как мы поженились. Даже еще до того, как мы встретились.
— Правда? Большинство мужчин, работающих в городе, предпочитают холостяцкую квартиру, прежде чем остепениться.
Он фыркает.
— Нет, меня это никогда не привлекало. Я был готов обзавестись семьей. Фактически, как раз перед тем, как познакомиться с Ниной, я обручился кое с кем другим…
Прямо перед знакомством с Ниной? Что он хочет сказать? Что Нина разлучница?
— В любом случае, — продолжает он, — я всегда хотел остепениться, купить дом, завести много детей…
При последних словах уголки его губ опускаются. Хотя он больше ничего не прибавил, явственно видно: он все еще испытывает боль от того, что у Нины не будет детей.
— Мне очень жаль, что… — Я кручу в пальцах бокал, помешивая вино. — Ну ты понял, я про проблемы с фертильностью. Должно быть, это тяжело для вас обоих.
— Да… — Он отрывает взгляд от своего бокала и вдруг выпаливает: — После того визита к доктору у нас не было секса.
Я едва не опрокидываю бокал на скатерть. В этот момент возвращается официант с закуской — маленькими круглыми кусочками хлеба, покрытыми чем-то красным. Но после признания Эндрю я едва удостаиваю еду взглядом.
— Mousse de saumon canapés, — объясняет Эндрю после ухода официанта. — Собственно, это мусс из копченого лосося на кусочке багета.
Я лишь таращусь на своего собеседника.
— Извини, — вздыхает он. — Не надо было мне об этом упоминать. Это я от безысходности
— Э-э…
— Давай лучше… — он указывает на маленькие кусочки багета, — давай лучше порадуемся хорошей еде. Забудь, что я это сказал. Мы с Ниной… у нас все хорошо. Каждая пара проходит сквозь плохой период.
— Да, конечно.
Но забыть то, что он сказал о Нине, будет непросто.
26
Несмотря ни на что, мы прекрасно проводим время за ужином. К вопросу о Нине больше не возвращаемся, и беседа идет легко и непринужденно, особенно после второй бутылки вина. И не упомню, когда у меня в последний раз выдавался такой чудесный вечер. Когда он подходит к концу, мне становится грустно.
— Я так тебе благодарна, — говорю я Эндрю, пока он оплачивает счет, на который я даже взглянуть боюсь. Одно только вино наверняка обошлось ему в кругленькую сумму.
— Это я благодарен тебе, — отвечает он, и лицо его чуть ли не светится. — Я потрясающе провел время. Мне не было так весело с того… — Он прочищает горло. — Неважно, было очень здорово. Мне так этого не хватало!
Он встает из-за стола, слегка покачиваясь. Мы очень много выпили сегодня, что при иных обстоятельствах было бы просто отлично, вот только Эндрю предстоит сейчас вести автомобиль обратно в Лонг-Айленд. По скоростному шоссе.
Должно быть, он догадался, о чем я подумала. Опершись о стол, чтобы не качаться, он говорит:
— Кажется, мне не следует садиться за руль.
— Нет, — подтверждаю я. — Лучше не надо.
Он потирает лицо.
— У нас все еще забронирован номер в «Плазе». Что скажешь?
Что ж, не нужно быть гением, чтобы понять, какой это будет огромной ошибкой. Мы оба пьяны, его жена уехала из города, и у Эндрю довольно давно не было секса. А у меня его не было еще дольше, гораздо дольше. Надо сказать «нет». Ничем хорошим это не кончится.
— Не думаю, что это хорошая идея, — бурчу я.
Эндрю кладет руку себе на грудь.
— Клянусь, что буду джентльменом. Это люкс. В нем две кровати.
— Я знаю, но…
— Ты мне не доверяешь?
— Ты мне не доверяешь?
Я не доверяю себе. Вот это проблема так проблема.
— Ладно. Я не в состоянии отвезти нас обратно в Лонг-Айленд сегодня ночью, — говорит он и смотрит на свой «ролекс». — Давай поступим так: я сниму два разных номера в «Плазе».
— О Господи, это же будет стоить целое состояние!
Он отмахивается:
— Ничего подобного. У меня скидка, потому что я иногда размещаю там своих клиентов. Так что все норм.
Эндрю, безусловно, слишком пьян, чтобы сесть за руль, да и я тоже, даже если бы не боялась вести его элитный автомобиль. Наверное, можно было бы взять такси, но Эндрю этого не предложил.
— Хорошо. Раз у нас будут разные номера, то пожалуй…
Он ловит такси, которое отвезет нас в отель. Скользнув на заднее сиденье желтого кэба, я вновь чувствую, как мое платье ползет вверх. Да что с этим дурацким платьем такое? Я изо всех сил стараюсь вести себя прилично, а оно не дает. Хватаю подол и натягиваю пониже, но в этот момент замечаю, что Эндрю опять смотрит на мои ноги. На этот раз, застигнутый врасплох, он не отводит глаза, а улыбается.
