Калипсо - Эван Хантер
«Специальный (модификация модели 10, шестизарядного револьвера с ударно-спусковым механизмом двойного действия под патроны 38-го калибра, производится с 1899 года до сих пор — примечание переводчика).» «М-м-м, ну, „Regulation“ 33-й модели поставляется только с четырёхдюймовым стволом, а „Terrier“ поставляется с двухдюймовым стволом, и это более лёгкое оружие — семнадцать унций против восемнадцати у „Regulation“ (600 против 635 грамм — примечание переводчика). Мы имеем дело с мужчиной или женщиной?»
«Мы ещё не знаем.»
«Не то, чтобы унция имела значение, но более короткий ствол мог бы.
Легче засунуть в сумочку, понимаете?»
«Да», — сказал Карелла.
«Вот и всё», — сказал Гомбс. «Револьвер „Смит и Вессон“ 38-го калибра, либо „Regulation“ модель 33, либо „Terrier“ модель 32. Надеюсь, я смог вам помочь», — сказал он и повесил трубку.
Мейер всё ещё разговаривал по телефону. Карелла спустился в канцелярию и попросил Мисколо связаться с отделом коммуникаций и попросить их разослать по всем участкам межведомственную листовку с просьбой сообщить любую информацию о подозрительном револьвере «Смит и Вессон» 38-го калибра, «Полицейская модель 33» или «Терьер модель 32», который использовался в стрельбе со смертельным исходом в ночь на 15 сентября. Мисколо сказал, что позвонит в отдел коммуникаций, как только допьёт кофе. Карелла вернулся по коридору в детективный отдел, где Мейер как раз вешал телефонную трубку.
«Есть успехи?», — спросил он.
«Это была не мышечная дистрофия и не рассеянный склероз», — ответил Мейер. «Может, это всё-таки была свадьба. Может, жених был доктором Харви Купером, а может…»
«Давай попробуем обратиться в Американскую федерацию музыкантов США и Канады», — сказал Карелла. «Выясним, есть ли у них член по имени Харви Купер. Если да…»
«Да, но вели ли они записи о работе все эти семь лет?»
«Стоит попробовать. Если есть шанс на то, что получится, надо действовать. Я хочу начать посещать некоторых из тех людей, которые были в календаре встреч Чеддертона.»
«Сколько у тебя имён?»
«Десять или около того. Дай-ка подумать», — сказал Карелла и начал считать имена, которые он перечислил в своём блокноте. «Восемь, которые смогла опознать Хлоя Чеддертон, два, которых она не знает, и два набора инициалов — Си Джей и Си Си.»
«Ты уже звонил кому-нибудь из них?»
«Я как раз собирался это сделать.»
«Хочешь разделить со мной список?»
«Сначала посмотри, что ты получишь в федерации музыкантов.»
Синтия Роджерс Харгроув была одета в стёганый халат поверх, похоже, бабушкиной ночной рубашки с кружевным воротником «Питер Пэн».
На шее у неё висел жемчужный чокер (элегантное украшение, которое плотно облегает шею — примечание переводчика). Миссис Харгроув было семьдесят шесть лет, если считать по дням. Она сидела напротив Мейера Мейера за покрытым дамастом (ткань, обычно шёлковая, одно-или двухлицевая с рисунком, обычно цветочным, образованным блестящим атласным переплетением нитей, на матовом фоне полотняного переплетения — примечание переводчика) столом в обеденном алькове своей квартиры на Холл-авеню, и проливной дождь заливал восточные окна, которые в ином случае могли бы быть залиты солнечным светом. Миссис Харгроув говорила таким голосом, который Мейер ассоциировал только с очень богатыми людьми — не только в Британии голосовые интонации выдавали принадлежность человека к тому или иному классу. Миссис Харгроув была выпускницей колледжа Вассара (частный университет в городе Покипси, штат Нью-Йорк, основан в 1861 году, был первым высшим учебным заведением для женщин в Соединённых Штатах — примечание переводчика) из школы Розмари-Холл (сейчас частная школа-пансион совместного обучения, готовящая к поступлению в колледж, в Уоллингфорде, штат Коннектикут; до 1978 года была школой для девочек, основана 1890 году — примечание переводчика), а не частной начальной школы где-то в городе. Миссис Харгроув — это гладкие шлюпы, гоняющиеся у.
Ньюпорта. Миссис Харгроув — это послеобеденный чай в Палм-Бич.
Миссис Харгроув — это завтрак в десять часов утра в понедельник, когда почти все остальные жители города вставали с семи и принимали первую за день пищу до восьми. В этой стране свободных и храбрых, в этой нации, где все люди созданы равными, миссис Харгроув была живым свидетельством поговорки о том, что некоторые люди созданы равнее других. В её присутствии Мейер чувствовал себя несколько запуганным. Возможно, потому, что он никогда не ел поджаренную английскую булочку с настоящим шотландским крыжовниковым джемом. Когда он откусил кусочек, ему показалось, что хруст был слышен в самом центре города и в самом детективном отделе 87-го участка. Он торопливо отхлебнул кофе, надеясь заглушить звуки жевания.
Мы называли его «Бал блондинок», — сказала миссис Харгроув.
Мейер посмотрел на неё, а потом сказал: «Бал блондинок?»
«Да. Вы знаете героев комиксов? Блонди и Дэгвуд (персонажи американского газетного комикса, выпускаемого с 1930 года и до сих пор — примечание переводчика)? Они вам знакомы?»
«Да, конечно», — сказал Мейер.
«Это была наша тема. Комикс. Ещё кофе?» — спросила она и потянулась к серебряному кофейнику, стоявшему справа
