Джеффри Дивер - Холодная луна
Купер вошел в Интернет. Своего сайта у «Халлерштайна» не было, но он упоминался на нескольких других сайтах продажи антикварных часов. Он функционировал уже на протяжении многих лет. Владельца звали Виктор Халлерштайн. Однако лично о нем не удалось получить никакой информации. Тогда Селлитто позвонил в «Халлерштайн» и не представившись попросил назвать ему время работы магазина. Он сказал, что уже как-то заходил к ним, и спросил, с кем он разговаривает. Его собеседник ответил, что он говорите владельцем магазина Халлерштайном. Селлитто поблагодарил и повесил трубку.
— Съезжу поговорю с ним, узнаю, что ему известно. — Селлитто натянул пальто. Всегда лучше приходить к свидетелям, когда они тебя не ждут. Предварительный звонок с предупреждением давал возможность выдумать массу лжи независимо от того, было им что скрывать или нет.
— Постой, Рон, — окликнул его Райм.
Детектив оглянулся.
— А что, если он все-таки не продавал часы Часовщику?
Селлитто кивнул:
— Да, я уже об этом думал. Что Часовщиком может быть он сам, или его партнер, или друг.
— Возможно и то, что он стоит за всем «проектом», а Часовщик всего лишь работает на него.
— И такой вариант я тоже принимал во внимание. Ладно, не будем волноваться раньше времени. Справимся.
* * *Звуки ирландской арфы лились в уши Кэтрин Дэнс; она рассеянно созерцала проносящиеся мимо улицы Нижнего Манхэттена по пути в аэропорт Кеннеди: рождественская мишура, разноцветные лампочки, коробки с подарками…
И влюбленные пары. Рука об руку. Ходят по магазинам в поисках подарков. Или просто прогуливаются, проводят каникулы.
Она подумала о Билле. Спросила себя, понравилось бы ему здесь?
Как странно, что в памяти после двух с половиной лет — время, которое при других обстоятельствах показалось бы бесконечно долгим, — остаются самые незначительные мелочи.
«Миссис Свенсон?»
«Это Кэтрин Дэнс. Свенсон — фамилия моего мужа».
«А-а… С вами говорит сержант Уилкинс. Калифорнийский дорожный патруль».
По какому поводу дорожный патруль может звонить ей домой?
Дэнс была на кухне, готовила обед, вполголоса напевая песню Роберты Флейк, и пыталась вычислить, какая из насадок на кухонный комбайн нужна ей в данный момент. Она собиралась приготовить гороховый суп-пюре.
«Боюсь, я должен вам кое-что сообщить, миссис Дэнс. О вашем муже».
Держа телефонную трубку в одной руке, а поваренную книгу в другой, Кэтрин остановилась посреди кухни и уставилась на рецепт супа, слушая слова полицейского. Дэнс и сейчас в мельчайших подробностях помнит эту страницу, хотя видела ее всего однажды. Она даже помнит надпись под рисунком. «Великолепный вкусный суп, который вы приготовите за несколько минут. И очень питательный».
Она и сейчас смогла бы приготовить его по памяти.
Хотя с тех пор никогда и не пыталась.
Кэтрин Дэнс понимала, что должно пройти определенное время, прежде чем она исцелится от своего горя. «Исцелится» — именно этим словом воспользовался ее психоаналитик. Он ошибался, как очень скоро поняла Кэтрин, от настоящего горя невозможно исцелиться полностью. Шрам, затягивающий глубокую рану, остается шрамом. Со временем на место боли приходит онемение. Но здоровую кожу под шрамом уже никогда не восстановить.
Дэнс улыбнулась, осознав вдруг, что здесь, в такси, она скрестила руки и поджала ноги. Эксперту в кинезике прекрасно известно, что означают подобные жесты.
Улицы казались совершенно одинаковыми: темные каньоны между громадинами зданий, серые и мутно-коричневые, расцвеченные неоном реклам: «АТМ», «Закусочная», «Маникюр за 9,95$». Какой контраст с полуостровом Монтерей, с его дубами и эвкалиптами, песчаными участками, перемежающимися зарослями суккулентов. Такси ехало довольно медленно. У Кэтрин была масса времени для воспоминаний. Городок, в котором она живет, Пасифик-Гроув, на самом деле представляет собой викторианскую деревню в 120 милях к югу от Сан-Франциско. Население в нем всего 18 тысяч душ, он примостился между шикарным Кармелем и трудолюбивым Монтереем, прославленный в «Консервном ряду» Стейнбека; за то время, которое потребовалось такси, чтобы миновать восемь нью-йоркских кварталов, Пасифик-Гроув можно проехать весь из конца в конец.
Нью-Йорк… Темный, до предела перенаселенный, в общем, жуткий и чудовищный город. И тем не менее, несмотря ни на что, она любила его. В конце концов, не надо забывать, что больше всего на свете Кэтрин интересовали люди, а здесь их собралось больше, чем где бы то ни было еще.
Кэтрин подумала: а как на ее идею отреагируют дети?
Мэгги она понравится, Кэтрин в этом не сомневалась. Она без труда представила свою десятилетнюю дочурку стоящей посередине Таймс-сквер. Волосы, схваченные в хвост, мотаются из стороны в сторону, когда она переводит зачарованный взгляд с реклам на прохожих, а с них — на разъездных торговцев, потом — на бесконечную вереницу автомобилей, направляющихся в сторону бродвейских театров.
Уэс? С ним будет посложнее. Мальчику было двенадцать, когда погиб отец, и он очень тяжело перенес случившееся. Но кажется, и к нему постепенно возвращаются чувство юмора и уверенность в себе. Несколько месяцев назад Кэтрин впервые решилась оставить его со своими родителями и поехать в Мехико по делу об экстрадиции преступника, в первую заграничную командировку со времени гибели Билла. Их первое длительное расставание Уэс вроде бы перенес нормально, поэтому Кэтрин и согласилась наконец провести в Нью-Йорке семинар, о котором управление полиции штата просило ее уже в течение целого года.
И все-таки время от времени красивый худощавый мальчик с волнистыми волосами и зелеными глазами, как и у Кэтрин, становился вдруг мрачным, отстраненным и злобным.
Что-то в этом поведении было типичным проявлением взросления будущего мужчины, а что-то — психологическим осадком от не до конца пережитой утраты отца в раннем возрасте. Обычное поведение, объяснил его психолог, не о чем беспокоиться. Но Кэтрин понимала, что сыну потребуется определенное время, чтобы привыкнуть к нью-йоркскому хаосу, а она ни при каких обстоятельствах не станет его торопить и принуждать. Хотя, с другой стороны, и для самого Уэса переезд будет шагом вперед в личностном развитии. Сразу же по возвращении она задаст ему вопрос о возможном посещении Нью-Йорка. Кэтрин не понимала тех родителей, которые считают, что необходимы магические заклинания, чтобы добиться правды от детей. Единственное, что требуется от родителя, — самому быть искренним и просто, без уловок задать тот вопрос, на который он хочет получить ответ.
Решено, подумала Кэтрин, если с Уэсом все будет в порядке, она привезет сюда обоих детей на будущий год перед Рождеством. Сама она родилась и выросла в Бостоне, и потому главным ее возражением против жизни на калифорнийском побережье было практическое отсутствие там времен года. Погода, конечно, всегда превосходная, но в пору Рождества так хочется, чтобы морозец немного пощипал нос и уши, хочется настоящей метели и чтобы в камине потрескивали сухие бревна, а окна покрывались роскошным зимним кружевом.
От размышлений Кэтрин отвлекло музыкальное чириканье сотового телефона. Мелодия в нем менялась очень часто — шутка, придуманная детьми (хотя главное правило — никогда не программировать телефон полицейского на тихий режим — соблюдалось неукоснительно).
Кэтрин взглянула на выходные данные звонившего.
Гм… Интересно. Да или нет?
Кэтрин подчинилась импульсивному желанию и нажала на кнопку ответа.
Глава 10
14.45
Сидя в машине, детектив беспокойно ерзал на сиденье, потирал свой большой живот, дергал воротник.
Кэтрин Дэнс внимательно изучала язык тела Лона Селлитто, пока он несся на своем «краун-вике» — том же служебном автомобиле, который был и у нее в Калифорнии, — по улицам Нью-Йорка, отключив сирену, но сверкая мигалками.
Позвонил ей в такси тогда он и вновь попросил помочь в расследовании того же самого дела.
— Я знаю, что у вас билет на самолет, и я знаю, что вам хочется как можно скорее оказаться дома, но…
Лон объяснил, что им удалось обнаружить магазин, где были куплены часы, оставленные на месте преступления и что он хочет, чтобы она побеседовала с человеком, который, по всей вероятности, продал их убийце. Существовал шанс, хоть и очень незначительный, что продавец сам является Часовщиком, и следователю необходимо было ее мнение на этот счет.
Сомнения мучили Кэтрин всего несколько мгновений, и она согласилась. В глубине души она жалела, что вообще уехала из дома Линкольна Райма. Больше всего на свете Кэтрин Дэнс не любила бросать неоконченное дело, даже если не она вела его. Она попросила водителя повернуть такси обратно к Райму, где Лон Селлитто ждал ее.
