Кен Фоллетт - Крутой вираж
Харальд взглянул на часы. Еще есть время поехать в город и предупредить Карен. И он развел огонь под паровым котлом.
Когда давление пара поднялось, Харальд вывел мотоцикл из церкви. Добравшись до Копенгагена, он оставил мотоцикл у Королевского театра. Ко входу вела алая ковровая дорожка, и Харальд вспомнил, что сегодня театр собирался посетить король. На ступенях стояли роскошно одетые люди с бокалами в руках — начался антракт.
Он направился к служебному входу, где стоял охранник.
— Мне необходимо поговорить с Карен Даквитц, — сказал Харальд.
— Это исключено. Она готовится к выходу на сцену. Вам придется дождаться конца спектакля.
Харальд вспомнил, что Карен оставила для него в кассе билет, и решил посмотреть, как она танцует.
Он вошел в отделанное мрамором фойе, забрал билет и отправился в зал. В театр он попал впервые и теперь с изумлением взирал на позолоту идущих полукругом ярусов, на алый бархат кресел. Он нашел свое место в четвертом ряду и сел.
В двух рядах впереди Харальд неожиданно для себя увидел чету Даквитц. Удивляться было нечему — естественно, они не пропустят дебюта дочки. Он заволновался было, что они его заметят, но понял, что теперь это не имеет никакого значения. Поскольку полиции стало известно, где он скрывается, таиться от остальных смысла не было.
Он нащупал в кармане кассету с пленкой и подумал, удастся ли им с Карен улететь на «Хорнет моте». Многое зависело от того, насколько задержится поезд Петера Флемминга. Если он прибудет вовремя, Петер с госпожой Йесперсен доберутся до Кирстенслота раньше Харальда и Карен. Но если поезд придет под утро, то шанс улететь есть.
Когда все расселись, в ложу вошел король, и зрители встали. Обвислые усы придавали лицу Кристиана X скорбное выражение, подобающее правителю оккупированной страны.
Король сел, после чего сел и весь зал. Свет медленно погас. Занавес поднялся. На сцене стояли кружком двадцать девушек и среди них один юноша. Оркестр заиграл медленную мелодию. Девушки в белых одеяниях с обнаженными плечами вдруг расступились. На полу лежала еще одна — как будто спала.
Она пошевелилась, и Харальд узнал рыжие волосы Карен. Она легко вспорхнула и на пуантах проплыла по сцене. Остальные балерины кружили рядом. Зал замер в восторге.
Танец завершился той же мелодией, с которой начался. И вот на сцене осталась одна Карен. Она танцевала соло, и Харальд с замиранием сердца следил за сложными па, за тем, как она, взлетев в прыжке, тут же замирала в грациозной позе — тело ее словно не подчинялось законам гравитации.
Когда на сцену вышел партнер Карен, Харальд занервничал. Ему показалось, что тот держится не слишком уверенно. А ведь он, как и Карен, был новичком. Карен каждое движение давалось легко, без видимых усилий, а в юноше чувствовалось напряжение. На каждой поддержке Харальд искренне боялся за Карен, но — слава богу! — все шло довольно гладко.
Однако на последнем танце случилось несчастье. Юноша снова поднял Карен — но тут оступился и упал на спину. Карен полетела на него. Зал в ужасе охнул. Танцоры бросились к Карен и ее партнеру, занавес опустился.
Харальд вскочил и увидел, что господин и госпожа Даквитц пробираются к выходу. Они явно собирались попасть за кулисы. Харальд решил последовать их примеру. В проходе он оказался одновременно с Даквитцами.
— Я пойду с вами, — сказал он.
— Кто вы? — спросил отец Карен.
Ответила ее мать:
— Это друг Йозефа, ты с ним уже встречался. Карен к нему очень расположена. Пусть идет.
Мистер Даквитц хмыкнул: мол, пусть. Харальд понятия не имел, с чего это госпожа Даквитц решила, что Карен к нему «расположена».
Даквитцы поспешили к двери, ведшей за кулисы, и Харальд пошел за ними. Капельдинер проводил их в гримерную Карен.
Она сидела в кресле, правая рука у нее была на перевязи. В белом халате Карен выглядела настоящей красавицей. У Харальда перехватило дыхание — то ли от волнения, то ли от избытка чувств.
Врач сидел перед Карен на корточках и бинтовал ей правую лодыжку.
— Бедная моя девочка! — кинулась к дочери госпожа Даквитц.
— Со мной все в порядке, — сказала Карен. Но ее бледность говорила о другом.
— Как она? — спросил врача господин Даквитц.
— Да ничего страшного. Потянула запястье и ногу. Несколько дней поболит, но осложнений быть не должно.
Харальд обрадовался, услышав, что травма неопасная, и теперь его волновало одно — сможет ли Карен лететь.
— Пойду посмотрю, что с вашим партнером. Меня беспокоит его локоть. А вы не волнуйтесь, — сказал врач Карен. — Вы обязательно будете танцевать. — И он ушел.
— Во всем виноват этот твой партнер — это же он тебя уронил! — с негодованием воскликнул Харальд.
— А вы что здесь делаете? — спросил Харальда господин Даквитц.
— Харальд живет в Кирстенслоте, — ответила его жена.
— Мама, а ты откуда знаешь? — пробормотала Карен.
— Думаешь, никто не замечал, как каждый вечер с кухни исчезают остатки ужина? Мы, матери, не такие уж глупые.
— Бог ты мой! — воскликнул господин Даквитц. — А где же он спит?
— Полагаю, в заброшенной церкви, — сказала его жена. — Наверное, поэтому Карен настаивала, чтобы ее не отпирали.
Господин Даквитц был крайне недоволен услышанным и только хотел что-то сказать, как вошел король.
Карен попыталась встать, но он остановил ее.
— Дорогая моя, как вы себя чувствуете? Надеюсь, с вами ничего серьезного?
— Немножко болит нога, но врач сказал, что она скоро пройдет.
— Должен сказать, вы танцевали божественно.
— Благодарю вас, ваше величество.
Король обернулся к родителям Карен:
— Добрый вечер, Даквитц. Рад вас видеть. У вас исключительно талантливая дочь.
— Благодарю вас, ваше величество. Вы помните мою жену Ханну?
— Разумеется. — Король пожал ей руку. — Я понимаю, госпожа Даквитц, как вы переживаете, но уверен, Карен скоро поправится.
— Да, ваше величество. У молодых все быстро заживает.
— Вот именно! А теперь мне надо навестить того бедолагу, который ее уронил. — И король удалился.
— Давай-ка поскорее отвезем Карен домой, — сказал господин Даквитц жене.
— Извините, но я бы хотела на минутку остаться с Харальдом наедине.
Отец бросил на Карен возмущенный взгляд, но мать сказала:
— Хорошо. Только недолго.
Они вышли, госпожа Даквитц прикрыла дверь.
— С тобой правда все в порядке? — спросил Харальд.
— Будет в порядке, когда ты меня поцелуешь.
Он наклонился и поцеловал ее в губы. А потом, не в силах устоять, осыпал поцелуями ее шею и плечи.
— Ой, боже мой… Ну, хватит…
Щеки Карен снова зарумянились, дыхание стало прерывистым. Неужели это все от моих поцелуев? — изумился Харальд.
— Нам надо поговорить, — сказала она.
— Понимаю. Ты в состоянии лететь?
— Нет. И нога, и рука болят. Я даже дверь открыть не могу. И ходить тоже. Так что самолетом управлять не сумею.
Харальд закрыл лицо руками:
— Значит, все кончено.
— Просто надо подождать несколько дней — пока я не поправлюсь.
— Сегодня вечером приходил Хансен. На этот раз вместе с женщиной из полиции, некоей госпожой Йесперсен. Она зашла в церковь и тут же все поняла. Она догадалась, что я там живу и собираюсь улететь на «Хорнет моте».
— Быть того не может! И что же она сделала?
— Она отправилась за своим начальником — за Петером Флеммингом. Хансена она оставила наблюдать за церковью и велела стрелять в меня, если я попытаюсь сбежать.
— И что ты будешь делать?
— Я уже подрался с Хансеном, и мне удалось его связать.
— О господи! И где же он сейчас?
— В багажнике «роллс-ройса».
— Ах ты злодей! — хмыкнула она.
— Я думал, если нам удастся вернуться в Кирстенслот раньше Петера и госпожи Йесперсен, можно будет улететь. Но теперь…
— Шанс все-таки есть! Самолетом можешь управлять ты!
— Я не могу — я только один раз пробовал.
— Я буду говорить, что делать. И штурвал смогу поворачивать — левой рукой.
— Ты это серьезно?
— Абсолютно!
Харальд кивнул:
— Ну, хорошо. Попробуем. Остается надеяться, что поезд Петера задержится.
Гермия заметила Петера Флемминга еще на пароме. Она тут же вспомнила рыжеусого мужчину в твидовом костюме, которого встретила на вокзале в Морлунде. Он показался ей знакомым. Шляпа и усы ее смутили, но вскоре память подсказала ей, кто это.
Петер Флемминг. Она встречалась с ним несколько лет назад, когда они с Арне еще были так безоблачно счастливы. Петер служил в полиции. Она догадалась, что он за ней следит, и внутренне похолодела. Только вот почему Петер ее не арестовал? Она же английская шпионка. Что у него на уме? А вдруг он, как и она, разыскивает Харальда?
