Лорел Гамильтон - Черная кровь

— Я не понимаю.

— Скажем так, я очень хорошо знаю, что заставляет тебя вот так замолчать, и это говорит о том, что Джейсон прав. Так что я скажу следующее: я не знаю, как остальные к этому отнесутся, не знаю, что сама по этому поводу чувствую. Думаю, Ашер постарается повернуть ситуацию в свою пользу.

— Ты к нему не справедлива, он так долго ждал.

— Я знаю. — Я изо всех сил старалась убрать из своего голоса нетерпение и гнев.

— Теперь ты сердишься.

— Это все из-за прессы, Жан-Клод, репортеры стали для меня неприятной неожиданностью сегодня. Кстати, что с Гретхен?

— Она наказана.

— В последний раз, когда ты запер ее в гробу, она вышла еще более сумасшедшей, чем была, я не думаю, что в этот раз она вообще это переживет.

— Я готов выслушать твои предложения, ma petite.

— Ты не можешь убить ее, поскольку это вызовет слишком много вопросов.

— А если это не афишировать?

— Не только я и мои мужчины заставляют тебя выглядеть слабым в глазах других Мастеров. Большинство из них уже убили бы Гретхен и Менг Дье.

— Я мог бы убить Менг Дье, поскольку она не успела нигде засветиться.

— Я не об убийстве, но и она вела себя просто ужасно, так что большинство мастеров просто не стали бы этого терпеть. Я люблю в тебе ту человечность, которая не дает тебе их убить. Мне нравится, что ты чувствуешь свою вину потому, что просто соблазнял их, но не любил. Я люблю в тебе то, что ты… человек. Но другие вампы видят в это только слабость.

— Они считают меня слабым по тем же причинам, по которым ты меня любишь.

— Большинство из них — мужчины, и они просто не могут не быть ими.

Н рассмеялся, и этот смех заскользил по моей коже, как легкое перышко вдоль всего моего тела.

— О, Боже, Жан-Клод, не делай этого снова. Мы здесь должны быть хорошими детками.

— Вы и так очень, очень хорошие. — Он будто внушал мне это голосом.

— Прекрати, — попросила я.

Он снова рассмеялся, и я вцепилась в подушку, чтобы сконцентрироваться.

— Ты хочешь поднять во ardeur и заставить нас с Джейсоном заняться сексом? — спросила я.

— У вас и так будет секс, ma petite, я вас с Джейсоном очень хорошо знаю. Секс для вас обоих это всего лишь вопрос времени, а не возможности.

— Прекрасно, очень благодарна.

— Почему здоровое желание секса кажется тебе неправильным, ma petite? Это же хорошо, когда ты знаешь чего и с кем хочешь, и осуществляешь свои желания.

— Я мешаю тебе удовлетворять какие-то из твоих потребностей?

— Мы обсудили уже довольно приличное количество неприятных вещей, так что как только вы закончите беседу с мистером Гризволдом, вам стоит насладиться друг другом.

— Мы это и планировали, но мне не нравится, что это нравится тебе.

— Вам было бы приятнее, не разреши я вам это?

— Нет, я никогда особо не интересовалась твоим мнением.

И в это мгновение он сказал:

— Je t’aime, ma petite.

— Je t’aime, Жан-Клод.

Он повесил трубку, и я последовала его примеру. У него всегда было умение вовремя закончить беседу. Я же вечно пыталась «разбудить мертвую лошадь». Он уже давно научился в разговоре со мной выпутываться из самых сложных лабиринтов. Эти лабиринты были хороши, когда обе стороны готовы говорить, и если вас не ждут, а Джейсон все еще был тут. Я присоединилась к нему, и мы вдвоем излили все, что у нас наболело, Ирвингу. Да, вечер только начинался, а мы уже успели изваляться во всем самом неприятном, в чем только могли.

Глава 23

Я не разговаривала с Ирвинго Гризволдом несколько месяцев, с тех самых пор, как он рассказал мне, что мои «эксклюзивы» заставляют окружающих сомневаться в его человечности. Он был оборотнем и членом нашей местной стаи, но он был в самых низах. Это его выбор, но когда он сказал мне, чтобы я остановилась, я это сделала.

Я могла запросто представить его там, на другом конце провода: низенький, небольшой, скроенный будто бы из сплошных квадратов, не полный, скорее, если бы Бог сделал его выше, из него вышел бы отличный полузащитник. У него были вьющиеся волосы и совершенно круглая лысина на самой макушке, появившаяся очевидно еще до того, как он стал оборотнем, которой никогда уже не суждено разрастись. Я видела его в волчьей форме, и у зверя лысины на голове не было. Занятно.

— Анита, я знаю, что сам просил тебя оставить меня в покое со своими эксклюзивами, но не ожидал, что ты вообще исчезнешь с лица Земли.

Я всего ожидала от Ирвинга, но не задетого самолюбия.

— Ты и правда расстроился, что я перестала общаться с тобой или ты просто мучаешься из-за того, что отсутствие эксклюзивов пагубно сказалось на твоей карьере?

— Я спокоен, Анита, я очень спокоен.

— Это просто вопрос, Ирвинг.

Тут он рассмеялся, и его смех был так приятен после волшебного смеха Жан-Клода, что это заставило меня улыбнуться.

— Разве я не могу скучать и по тебе, и по карьере?

— Думаю, можешь. Джейсон посвятил тебя в суть проблемы.

— Блейк, бизнес есть бизнес, в этом ты вся.

— Мы в глубоком дерьме, Ирвинг, так что да.

Он вздохнул, и его голос был уже серьезным, когда он сказал:

— Да, Джейсон объяснил суть проблемы. Хотя кто-то у нас в газете уже подозревает, что я с вами связан. Они нашли одну из моих бывших подруг и сделали с ней репортаж.

— Подругу? — переспросила я.

— Очевидно, никто не может общаться с тобой и не подмочить репутации.

— Я не знала этого, — проговорила я.

— И не должна была знать.

— Так что дело не только в твоей карьере?

— Нет, я встречался с кое с кем из наших на полном серьезе. Она была прекрасной разминкой, к тому же по редакции ходили довольно ядовитые слухи.

— Ядовитые, хорошо пошутил.

— Эх, она вчитывается в мои статьи, и мне приходится доказывать, что я действительно владею дипломом.

Я снова улыбнулась. Я скучала по Ирвингу больше, чем мне казалось.

— Мы можем разгрести этот бардак?

— Мои статьи помогут минимизировать последствия, но хорошую сплетню не так просто убить, тем более, когда за нее взялись ведущие СМИ.

— Что же нам делать?

— Я думал о серии статей, в которых Жан-Клод покажет себя с разных сторон. Ну знаешь, сначала Джейсон расскажет, каково это, быть его pomme de sang. Потом ты расскажешь о том, каково это, встречаться с ним. Для начала мы опровергнем слух о том, что Мастера нашего города уже поздно оправдывать в прессе.

— Сделай упор на то, что он прекрасно справляется со своим городом.

— Да, Джейсон уточнил для меня основные моменты, о которых не стоит писать. Если бы я не боялся вылететь с работы, это стало бы прекрасной историей.

— Вылететь с работы — самая меньшая из твоих проблем, если ты напишешь всю правду, Ирвинг.

— Это угроза? — спросил он.

Я задумалась.

— Нет, не осознанная, но я все еще Больверк твоего клана, изверг.

Он понизил голос.

— Да, ты наказываешь плохих маленьких оборотней, я знаю.

— Это была не угроза, просто наблюдение. Я думаю, что Ричард добрался бы до тебя раньше меня.

— Да, наш Ульфрик, кажется, обзавелся хребтом.

— Сожалею.

— Действительно правда, что он получил часть твоего характера? — спросил Ирвинг.

— Вроде того.

— Тогда мои поздравления твоему самообладанию.

Я не была уверена, что это комплимент, потому просто проигнорировала его.

— Спасибо, итак, чего ты хочешь от меня?

— Мы начнем с того, что в первой статье расскажем о Джейсон и его больном раком отце, и Мастере, который не смог его сопровождать, поскольку все случилось слишком неожиданно, так что с ним поехала ты, для моральной поддержки. Так мы сыграем на сентиментальности.

— А Жан-Клод не будет выглядеть слабым в глазах других Мастеров?

— Анита, есть куча способов объяснить эту сплетню. Показав Жан-Клода в заботе о его подданных, мы, возможно, в глазах других Мастеров и сделаем его слабым, но зато рядовые подчиненные прочитают это, начнут ему больше доверять и будут думать «Он великий Хозяин, нам стоит попроситься к нему. Интересно, что будет, если я переберусь в Сент-Луис». Анита, революции всегда начинались с низов.

— А мы задумали революцию?

— Тот метод, которым Жан-Клод управляет своими территориями, является революционным, Анита. Я не единственный репортер, который настолько завязан во всем этом. Есть очень много людей, кто сидит без дела и оплакивает все те статьи, которые он мог бы написать, если бы ему не пришлось притворяться человеком.

Я прислонилась к спинке кровати, подушка все еще лежала у меня на коленях.

— Мне казалось, что ты единственный репортер, который во всем этот увяз.

— Нет, есть один человек-лебедь, и еще оборотни, и даже тигр.

— И все вы скрываете, кто вы на самом деле?

— Да.

— Нужно иметь огромную силу воли, — заметила я.