Эрик Харт - Озеро скорби
Последнее и наиболее жестокое нападение было совершено на козленка. В третий раз они безрезультатно допросили Чарли Брейзила, и Ларкин попытался показать несколько фотографий сцены преступления. Но мальчик не смотрел ни на фотографии, ни на допрашивавших его мужчин; он сохранял самообладание, опускал глаза и продолжал спокойно отвечать на вопросы, а фотографии были разбросаны перед ним на столе. Уард вспомнил, что для Ларкина отсутствие реакции мальчика было достаточным доказательством вины. Сам он не был так уж уверен.
Брейзилы были странной семьей, это-то было верно. Находясь с ними в одной комнате, Уард ощущал их глубокое разобщение — три человека, отдаленных друг от друга, и каждый старательно поддерживал это разделение. Он вспомнил мрачное лицо отца и то, как тот держался поближе к двери, когда допрашивали мальчика, словно ждал возможности, чтобы уйти. Мощный был человек, Доминик Брейзил, руки как две лопаты. Уарду приходилось допрашивать десятки таких отцов, подобных ему, необъяснимо молчаливых людей, чьи собственные отцы были суровы и безжалостны и не терпели слабости в своих отпрысках. Мать хотя бы заботило, что происходит с ее сыном. Тереза Брейзил, женщина, которая была в его кабинете этим утром, в тот день, не дрогнув, посмотрела на каждую жестокую фотографию. Уард был удивлен, что не вспомнил ее — тогда она произвела на него впечатление тем, как без колебаний поддержала сына. Посмотрев фотографии, Тереза повернулась и медленно сказала им с Ларкином, качая головой: «Мой сын не мог такое сделать». Словно она пыталась убедить сама себя, думал Уард. Словно достаточно было пожелать, чтобы это было не так. Конечно, возможно, мальчик и сделал это. Все могло быть.
В конце концов они не сумели найти ни одной улики, связывавшей бы Чарли Брейзила с происшествиями, и, следовательно, ему так никогда и не предъявляли обвинений. После третьего и наиболее ужасного случая калечить животных перестали, и дело было, в конце концов, положено на полку за недостатком улик. С тех пор Уард парня не видел. Должно быть, ему сейчас чуть за двадцать, работает, наверное, в Борд на Мона водителем землеройной машины, как и его отец.
Уард помнил, что с ним творилось в то время, вскоре после смерти Эйти — ночной пот, кошмары о том, как она тонет, как на глазах у него ее голова погружается под воду, а он застыл от ужаса и не в состоянии действовать. Наверное, он мягче обошелся с мальчиком, чем следовало бы. Но бесспорных улик не было. А он пошел в полицию не за тем, чтобы причинять ненужные страдания.
И увечья животных, и тело из Лугнаброна, похоже, затрагивали ритуальное кровопролитие, и это было любопытно и тревожно. Но связь ли это или просто совпадение? Сколько было Чарли Брейзилу — двадцать два, двадцать три? Значит, он еще и не родился, когда Дэнни Брейзил ушел из дома.
Ключ к Лугнабронскому делу был в том, сколько времени тело находилось в болоте. На настоящий момент дата исчезновения Дэнни из Лугнаброна была известна Уарду только со слов Терезы Брейзил. Может, он никогда и не уходил. А может, он ушел на некоторое время, вернулся и попытался связаться с кем-то, с кем связываться не стоило. Уард посмотрел на список известных контактов Дэнни, над которым он работал, людей, которых, возможно, придется опросить в ближайшие дни: семья Брейзилов, конечно, товарищи по работе Дэнни в мастерской; его бывшие товарищи по хоккейной команде, те былые местные герои, превратившиеся в мясников, электриков и трактирщиков среднего возраста. Он задумался, отправился ли Дэнни в Австралию по своей воле или он был туда изгнан — а если так, то кем?
Вернувшись в офис, Лайам Уард увидел, как Морин разговаривает с мужем по телефону, держа трубку у левого уха, и спросил себя, услышит ли он еще когда-нибудь, как женский голос становится мягче при телефонном разговоре. Он подумал, а не снять ли трубку и не позвонить ли доктору Фрайел. Может, она все еще была в их городке и согласилась бы с ним пообедать. Просто пообедать и поговорить, больше ничего.
Он как раз пролистнул телефонные номера в своем ежедневнике и собрался набрать номер ее мобильника, как вдруг перед его столом появилась сама доктор Фрайел. Она была чем-то взволнована, но, судя по ее виду, новости были хорошие.
— Привет, Лайам. Я надеюсь, вы не возражаете, что я к вам вот так заскочила, но у нас положительное опознание второго тела из болота. Это Дэнни Брейзил, никаких сомнений. Я сделала предварительное сравнение, и одонтолог только что его подтвердил; он говорит, слишком много совпадений в зубных пломбах, чтобы это мог быть кто-то другой. Я принесла оба набора рентгеновских снимков, если хотите взглянуть.
Услышав это, Морин положила трубку и присоединилась к ним. В призрачных картинках на фоне оконного стекла зубы светились белым, пломбы и металлические коронки — полупрозрачным серым.
— Видите отсутствующий малый коренной слева? А золотая коронка ясно видна на обоих снимках. Зубы человека имеют свои ясные отличительные черты, особые грани и корневые системы.
Уард посмотрел на снимки, увидел некоторое сходство и порадовался существованию экспертов, одержимость которых служила общему благу.
— Есть кое-что еще, — сказала доктор Фрайел, вытащив еще пару рентгеновских снимков и держа их на свету. — Оказывается, Дэнни Брейзила лечили после удара в лицо во время хоккейного матча — мне сказали, он играл на средней линии за Оффали. Эти рентгеновские снимки сделаны после ушиба и были в его карте в зубоврачебном кабинете.
Уард повнимательнее посмотрел на неотчетливые снимки черепа Дэнни Брейзила. На одном он разглядел кожаную веревку, болтавшуюся на шее.
Мягких тканей — глаз, ушей и языка — видно не было, а круглые глазницы смотрели в упор. Наверное, лучше не пытаться представлять себе все, что находится внутри нас, решил Уард. По крайней мере, особо об этом не задумываться. А вот Кэтрин Фрайел как раз все время об этом думала. В этом была ее жизнь, так же как его жизнь заставляла думать о том, что происходит внутри людей, но не в том буквальном физическом смысле. Однако некоторые предпочитали не думать и об этом. Уард остро ощущал ее близость, руку, что держала снимок перед окном. Обручального кольца на ней не было.
— Спасибо, что занесли снимки, — сказал он.
— Должна признать, что у меня был скрытый мотив.
Морин Бреннан откашлялась и направилась к выходу, взглядом сказав Уарду, что лучше бы ему слушать внимательно. Неужели его интерес к Кэтрин Фрайел был настолько очевиден? Они оба посмотрели вслед Морин, а затем доктор Фрайел повернулась к нему.
— Я хотела вас спросить, не согласитесь ли вы со мной пообедать сегодня вечером. Я здесь все закончила, но день был длинный, и мне не особенно хочется одной ехать в Дублин сегодня вечером. Я бы не прочь обсудить дело поподробнее, если у вас найдется свободное время.
Она словно знала, о чем он думал с их первой встречи на болотах. Конечно, прежде всего ему придется поговорить с семьей Дэнни Брейзила. Но когда долг будет исполнен, из всех его перспектив на вечер обед с доктором Фрайел был самой приятной.
Уард посмотрел на часы, прикинул расстояние, которое предстоит проехать.
— Девять часов — не слишком поздно?
— Вовсе нет. Я остановилась в «Мурз». Это за Банагерской дорогой — знаете? В отеле весьма милый ресторан, если вам это подойдет.
— Увидимся там в девять.
От мыслей об ужине с доктором Фрайел Уарда удерживал мрачный долг посетить семью погибшего — и это, подумал он мимоходом, было к лучшему. Он не знал, насколько важен тот факт, что Тереза Брейзил так рано предложила опознать тело. В конце концов он решил не торопиться и не упоминать пока об этом факте. Лучше помолчать и посмотреть, не понадобится ли он позже.
Во дворе стояла одна машина. Таких маленьких ферм в округе было много, и они едва оправдывали труды, которые требовались, чтобы удержать их на плаву. Рядом с домом в остатках старого фундамента росло три аккуратных ряда маленьких зеленых капустных кочанов. Вдоль них шла дюжина картофельных грядок, несколько рядов огненно-красной фасоли и грядки с другими овощами. Перпендикулярно огороду стояли два сарая с крышами в форме подковы, один с торфом, а в другом был маленький трактор. Угол двора пересекали грязные следы от копыт, говоря о том, что здесь держали скот. На веревке болталось выстиранное белье, но Уард знал по опыту, что рядом с болотом невозможно было держать вещи в чистоте. Все было покрыто торфяной пылью — белье, поверхности столов, люди. Она проникала и внутрь человека, заглушая его речь, мысли.
В заднюю часть сада выходило большое одностворчатое окно, и сквозь него он видел, как Тереза Брейзил умело чистила картофель маленьким кухонным ножом. Он наблюдал за ее уверенными, быстрыми движениями, за тем, как падала длинная спиралевидная лента очистков и как блестела почищенная картошка, опускаясь под струю воды в кастрюлю. Затем Тереза подняла глаза, увидела его и немедленно поняла причину, по которой он пришел. Она схватилась за край раковины и опустила голову. Она знала, это был Дэнни, именно поэтому и пришла, сказал себе Уард. Но все равно подтверждение подозрений, да еще такое быстрое, должно было быть ударом для нее.
